Никос Зервас - Дети против волшебников

Ваня спохватился: ну конечно же! Рванул пальцами браслет, сдёрнул с запястья капитанский хронограф. Аккуратно, чтоб не брякнуло, положил обратно на стол. Касси молча показала большой палец. Надинька быстро, неслышно чмокнула Царицына куда-то в ухо.

Ваня немного покраснел. И правда, как же не сообразил, что ведь это — тяжкий грех, кража! Одно дело, когда в передряге боец берёт чужие патроны, лекарство или пищу. Но роскошный капитанский хронограф был, если говорить совсем честно, не очень-то нужен Ване в колдовском подземелье. И брал его Царицын не для того, чтобы прямо сейчас пользоваться как компасом. Просто… ну как сказать… мечталось вернуться в училище не только с парой орденов на груди, но и с капитанским хронографом на запястье. Чтобы все видели: молодой человек побывал в серьёзном месте и вернулся с неслабым трофеем.

Перышко вдруг злобно завертелось — как оса, почуявшая, что её собираются шмякнуть полотенцем. Кинулось было вперёд, потом дёрнулось обратно — завиляло и поплелось обратно к хозяину.

— Да никого здесь нет, — опять заныл фон Бетельгейзе, стёкла пенсне колко блеснули. — Хватит время терять! Они, небось, уже в Отроге Полуночи…

Колдуны бросились к выходу — только почему-то не в сторону эскалаторов. Грохнула решетчатая дверца — и тёмное жерло тоннеля поглотило торопливые шаги. Двое двинулись по мосткам вдоль путей.

— Не нашли, не нашли! Перышко сначала к нам, а потом испугалось! — торжественно прошептала Надинька. — Это потому, что мы хорошо молились.

Ставрик с облегчением расслабил повлажневшие руки, стискивавшие волшебный зонт. Ваня поднялся с колен, подошёл поближе к свету — и раскрыл собственное личное дело.

Уже на второй странице начинался пространный рукописный текст с любопытным заглавием:

Отчёт о снятии русской (византийской) защиты с учащегося.

Имя: Шушурун

(Алтай, Россия, 1 год обучения)

Сплошные термины и даже формулы — жаль, что некогда читать! Ваня бегло пошуршал жёсткими страницами — ух ты! Снова «Стратегическая карта души», только на этот раз… неужели его, царицынская, душа в виду имеется?

И Ванька увидел большой континент, распластанный на все четыре стороны, с мелкими островками по краям, а на нём — сам Кохан Кош ногу сломит: десятки армий, не один фронт, а несколько! Царицын понял, что в середине большой земли лежала его столица — и вокруг неё кольцами, авангардами наружу, навстречу врагу, стояли полки со странными названиями: «Послушание», «Трезвение», «Целомудрие». В некоторых местах оборона была пугающе редкой — только пунктирчиком намечены передовые позиции группы армий «Пост», батареи «Молитвы», редуты «Милостыни»… И тут Ванька ахнул: да вот же, по левому флангу, какой страшный прорыв в его обороне! Огромная, жирная красная стрела, пробив вялое сопротивление Ванькиной души, тянулась к столице… Кто такие? Кто это прорвался? Иван поспешно прочитал: гвардейский корпус «Тщеславие» и группа армий «Гордость»…

— Ну что, — спросила Касси. — Там не написано, куда нам теперь идти?

Ванечка не слышал. Он уже читал документ, озаглавленный просто и со вкусом:

Рекомендуемые меры по развитию тщеславия и гордости у студента Шушуруна (Россия, 1 г / о)

Глаза запрыгали по колючей проволоке строк:

1.Рекомендуется вручение орденов, медалей, прочих наград за успеваемость и особые успехи.

2. Рекомендуется перевод на более престижный факультет, принятие в члены закрытых почётных обществ, гильдий и рыцарских сообществ.

3. Необходимо подготовить пророчества о великом предназначении Шушуруна, о его будущей славе.

4. Желательно воспитывать презрение к друзьям, чтобы подавить возможные импульсы самопожертвования ради других людей, характерные для русского этноса.

5. Показана публикация в прессе статей с упоминанием имени студента, его фотографий.

6. Целесообразно публичное награждение ценными подарками. Учащийся любит вещи, которые могут выделить его из серой массы сверстников — не столь дорогие, сколь труднодоступные и наиболее современные устройства, приборы, механизмы. Рекомендация проф. Гендальфуса Тампльдора: подарить капитанский хронограф».

Ванька поразился коварству колдунов. Выходит, они специально для него хронограф приготовили! Собирались, наверное, на днях вручить на общем сборе студентов Моргнетиля. Чтобы Ваньке было особенно приятно, чтобы тщеславие пышнее расцветало в его душе…

— Как легко они меня разгадали, — пробормотал Ваня, захлопывая папочку.

— Не тебя одного, — грустно сказала Касси.

— Но откуда про хронограф узнали? Я ведь никому не рассказывал, что он мне однажды даже приснился… — Ваня поёжился, точно от сквозняка.

— А может быть, они умеют читать чужие сны?

Ваня усмехнулся, припоминая список «рекомендаций». Пожалуй, единственный пункт, который выглядел глуповато — это про презрение к друзьям. Чего-чего, а этого они никогда не добьются! Кадетская дружба — самая крепкая в мире…

Едва Царицын подумал об этом, как сразу… вспомнил, что посмеивался над Петрушей, когда тот слишком медленно собирал «Чёрную осу», когда боялся выполнять опасные движения в воздухе, а особенно когда дрых некстати… А как Ванька злился, что именно тихоня Громыч первым ухитрился проникнуть в замок в ящике со скорпионами… ведь это была чистая зависть… Нет, колдуны вовсе не дураки!

Под хлёсткий барабанный ливень, под громы электронных литавр, весь охваченный лёгким пламенем сиреневых огней, на сцену, чуть пошатываясь от усталости, вышел стройный юноша в чёрном плаще, раздутом и хлопающем от тёплого ветра, который поднимали мощные вентиляторы, установленные за кулисами. Смоляные кудри Леонарда Рябиновского бешено развевались, длинный вишнёво-жёлтый шарф трепетал узким змеящимся знаменем — и вот теперь затрепетали сотни девочек и мальчиков, и учителя, и восторженные родители — все, кто пришёл на это небывалое шоу в концертный зал «Олимпийский».

Представление юного мага шло четвёртый час, это был восхитительный, эффектный нон-стоп. Уже застыла, искрясь в свете рампы, дюжина остекленевших цветочных букетов в высоких вазах вишнёвого стекла. Уже появлялась и снова исчезала Синяя птица, уже сами собой зажигались обручи, вспыхивали разноцветные искры под куполом, уже зрители не раз замирали от восторга и ужаса, наблюдая, как медленно и красиво великий Лео взмывает над сценой и зависает в воздухе на несколько долгих секунд — никаких тросов, никакой техники, чистое волшебство!