Никос Зервас - Дети против волшебников

Пока он разглядывал Асю и посмеивался над крестиком, зажатым у неё в руке, Иван ухитрился повернуть голову на негнущейся шее. Он тоже увидел знакомый крест в руках перепуганной Аси. И понятное дело, сразу подумал о Герон-де. Удивительно ясно припомнил те слова, которые слышал было в келье старца, да сразу позабыл и с тех пор безуспешно пытался восстановить в памяти. Словно свежим ветром прибило туман в голове, и Царицын даже вспомнил, с каким выражением отец Ириней читал из своей книжки:

«Если колдовство подействовало на человека, значит, человек дал диаволу права над собой… Пострадавший от колдовства должен понять, в чём была его вина, из-за которой колдовство возымело над ним силу».

«Всё сходится, — промелькнуло в голове. — Ведь это я оказался слабым звеном… Каждый из ребят внёс свой вклад в общее дело: Петруша практически вывел из игры проректора Бенциана. Касси помогла вызволить народ с „Курска“. Несгибаемая Еропкина так и не пошла на поводу у колдунов, как ни уговаривали, чтобы кнопку нажала… И только я сплоховал. Под занавес начал психовать, злиться — и как только русская защита прохудилась, сразу хитрый Гарри налетел…»

Тем временем, хитрый Гарри перестал посмеиваться над Асиным внешним видом и снова с любопытством склонился над русским Иваном. «Как он похож на свою сестру Герми! — невольно поразился Ванька. — Только нос потолще, и глаза не зелёные, а водянисто-голубые, почти жемчужные, как у мёртвой рыбы».

— Ты в хорошей форме, кадет Царицын, — улыбнулся волшебник. — Из тебя можно изготовить неплохой барабан. Впрочем, нет. Я привяжу тебя на верёвочку и буду запускать, как дирижабль.

«Да… Теперь из-за меня всех остальных сожрут, — устало думал Царицын, он перестал злиться и уже не обращал внимания на отравленные шпильки Гарри. — Петруха со Ставриком ранены в бою, а девчонки — и вовсе овечки безответные, с ними колдуны что захотят, то и сделают». И тут Ваня отчётливо понял: он должен врезать Гарри по очкам. Не потому, что очень хочется сокрушить стеклышки. Не потому, что надо выполнить задание и вернуться с победой. И даже не потому, что Гарри такой злобный и мерзкий. А потому, что просто… больше некому. И если не врезать — погибнут друзья.

Ощущение раскалённого свинца в горле исчезло. Его вроде перестало раздувать от гнева — зато вернулась страшная боль в ушибленной спине. Ну ничего, с такой болью уже можно жить. И даже подняться с колен.

Ваня начал приподниматься. Гарри удивился:

— Ты чего встал, баллон с русским духом? А ну лежать! Сейчас я тебя шмякну об стенку!

«Не гордиться, — приказал себе Ванечка. — Я побеждаю не ради себя. Бог мне поможет, потому что кроме меня — некому».

— Ты решил, что собрался с силами? Тогда встречай свою смерть, — Гарри медленно, будто прославленный дирижёр, поднял волшебную палочку. И уверенно произнёс:

— Раз, два, три… Разрыв сердца!!!

Краткая чёрная молния ударила Иванушку в горло…

… и пронеслась, как горячий ветерок. А Иван Царевич размахнулся и двинул Гарри в лоб. Причём — левой рукой. Всё-таки тот очкарик и меньше ростом, а тех, кто слабее, не полагается бить в полную силу. Впрочем, Гарри всё равно отлетел как-то уж больно далеко, так что очки, волшебная палочка, амулеты и какая-то мелочь — всё разлетелось из карманов в самые разные стороны.

Ваня доковылял до места падения, склонился в страхе: не убил часом? Вроде нет. Ну хорошо, пускай пока полежит.

— Ась! — позвал Царицын. Охая, прислонился плечом к стене, осторожно разминая поясницу.

— Я тебя прошу, покидай весь этот мусор в море. Только осторожно с волшебной палочкой… Как бы она не выстрелила.

— Да-да, конечно, — радостно кивнула Асенька. — Не забывай, что меня целый год учили бережно относится к волшебному имуществу!

Сказала — и переломила колдовской жезл об коленку.

Иван Царевич честно пытался отогнуть в сторону металлический прут. Ася сидела рядом и, зябко ёжась на ветру, прислушивалась к нехорошим звукам, доносившимся из подземного хода. Гора гудела изнутри, и гул подступал ближе.

— Наверное, огонь догоняет нас, — прошептала Касси.

— Ложись! — вдруг крикнул Ванька. Из черноты коридора с раздражённым шипением вылетела граната — и, вертясь, с неприятным звоном заплясала по камням. Ася послушно упала ничком, больно ткнулась носом в камни. А Ванька успел заметить, что граната необычная:' узкая прозрачная колба, внутри которой бешено извивалась змейка сизого дыма.

Колба разорвалась с сухим треском. Никаких осколков не было, только слабое облачко тумана неспешно поднялось к потолку.

— К решётке! — взвился Царицын, толкая Рыкову подальше от облачка. — Пролезайте сквозь прутья! Отвернитесь к морю, дышите воздухом с моря!

Трое детей выскочили на мокрый карниз — и, видимо, успели как раз вовремя. Кажется, никакого эффекта от взрыва не последовало; минут через пять Царицын с бледным лицом полез обратно — поглядеть, как там раненые на тележке.

Ставрик сидел, опустив голову на грудь. Он был жив, но как-то особенно мрачен. Окаменевшее тело Надиньки, как и прежде, темнело на лежанке. Царицын склонился над Петрушей — Громыч в беспамятстве мотал головой и даже пытался шевелить пересохшими губами.

— Ын-н… уннынн… — с трудом расслышал Иванушка.

— Что он сказал? — переспросила Касси. Ваня пожал плечами.

— Вы слышите? — простонала Кассандра, оглядываясь в сторону подземного коридора. — Этот шум… мне кажется, я слышу крики… И ногами топают, да?

— Это колдуны бегут, — кивнул Царицын. — Сейчас они нас поймают.

Грохот и визг бешеной погони стремительно приближался. Ваня сел на каменные плиты, охватил руками колени:

— Ну вот и всё.

— Надо молиться! — всхлипнула Ася. — Бог всегда помогал и снова поможет…

— Да, верно говоришь… надо бы помолиться… — Царицын блёкло усмехнулся. — Только знаешь… сил у меня не осталось. И смысл-то какой? Всё равно выхода нет. От нашей молитвы решётка не развалится.

— Развалится! — Ася подошла и решительно дёрнула его за плечо, потянула кверху. — Вставай, ты же кадет!

— Я уже пленный кадет, Ася! — без улыбки ответил мальчик. — И никаких молитв больше не будет, уж ты прости. Пусть они нас убьют, наплевать. Поскорее бы только… надоело всё.

— Ты прав, Иванечка, — в тон Царицыну отозвалась сочувственно Касси. — Они уже пришли.

Из коридора вырвалась толпа — впереди опалённый Колфер Фост, сразу за ним — яростная макака Карлотта в рваном кимоно с голубовато полыхающем лезвием в руках; следом бородачи с волшебными зонтиками… Ваня равнодушно глядел в лицо налетающей смерти — увидел хромающего, взбешённого маэстро Кальяни с забинтованной головой… Последним, будто раненого Бонапарта, вынесли на руках какого-то длинного человека, накрытого зелёной бархатной скатертью под самый подбородок… Царицын узнал Гендальфуса Тампльдора.