Никос Зервас - Дети против волшебников

«Ну что ты смотришь, а? — досадовал Царицын. — Ты что, не видишь, у меня бирочка на спине! Я чучело, чучело! Я вовсе не живой медведь, разве не видно? И уж тем более не русский разведчик Иван Царицын, который в данный момент прячет в руке нож и размышляет, что делать, если всё-таки раскусят».

Что-то острое упёрлось Ване в спину. Ага, ясно. Это он указкой меня тычет. Что-что ты там бормочешь, рыжий? Ваня прислушался — студент шептал нечто неразборчивое, кажется, на латыни.

И тут Ваня испугался не на шутку. Он почувствовал, что в носу у него внезапно завёлся безумный, жестокий, непоседливый жучок с буравчиком… ах, какой ужас! Он вгрызается внутрь, в самую чихальную область… Неужели? Неужели я сейчас… что я делаю?! Нет!

Кадет Иван Царицын чихнул. И не ушами, не бесшумно, как сам он давеча учил Петра Тихогромова. Великий, безукоризненный Иван Царевич чихнул на славу, как чихают герои глупых голливудских фильмов: шумно и влажно, с брызгами соплей.

Вот, собственно, и всё.

Сила заклинания оказалась неожиданно велика. Бурый медведь… ожил! Разрывая когтями плёнку, бросился с хищным рыком: огромная пасть, смрадное дыхание, липкая слюна — о, это было ужасно!

Так, спустя пару дней рассказывал об удивительном происшествии рыжий Йон Грингот. Едва бедняга пришёл в сознание на больничной койке, его тут же, невзирая на жуткие боли в черепе, вызвали в кабинет к суровому, страшному декану факультета наступательной магии Колферу Фосту. Йон Грингот мычал и стонал, и не мог припомнить никаких деталей. Впрочем, страшный синяк на его лбу поведал декану Колферу Фосту главное: удар был нанесён рукоятью ритуального ацтекского топора.

Согласитесь, медведи редко дерутся каменными топорами. А вот русские кадеты — запросто. Сбив рыжего с ног, Царицын выпрыгнул из кузова на дорогу. Бородатый охранник, заслышав шум, уже мчался обратно к жёлтому грузовику — заметив медведя, вскинул карабин… но стрелять было уже не в кого. Медведь скатился в кювет — в чёрную лесную чащу. Царицын бежал что есть духу, ему казалось, что сзади кричат и стреляют. Он мчался и задыхался от слёз: позор, какой позор! Он, великий Иван Царевич, едва не провалил всё дело! Нескладный Тихогромыч оказался более мужественным, он смог бестрепетно пролежать в сундуке со скорпионами… А Иван — не выдержал самой малости, он — чихнул! «Ну ничего, эти волшебники ещё попляшут! Я проберусь в замок со следующей колонной грузовиков».

Ваня шмыгнул носом, в горле опять запершило от слёз: «Проберусь!» А что если, напуганные инцидентом с ожившим медведем, волшебники теперь усилят меры безопасности? Как тут проберёшься, если каждый сундук будут проверять с собаками, с металлоискателями, под рентгеновскими лучами? И ещё одной вещи Ваня понять не мог, как ни старался. Что за хитрая технология превращает обычное грязное перышко в настоящую ищейку, способную догадаться, что чучело — это не чучело, а живой русский мальчик? И почему перышко шарахнулось от сундука, где прятался Громыч?

Спотыкаясь от усталости, Царицын ввалился в «родную» берлогу. Каким же милым показался ему подмигивающий красный глазок радиомаячка! Слава Богу, где-то рядом ходит под водой «Иоанн Кронштадтский»… Если что, если вдруг погоня и полный провал — капитан Степан придёт на помощь.

Есть, хочется есть. Ваня снова разжёг казацкий костерок, и потянулась из норы наружу тонкая струйка дыма. Можно наконец снять эту проклятую шкуру. Надеть сухую, лёгкую куртку сербского лётчика. И — поесть немного, хотя бы пару сухарей и кусок шоколада. Ваня запустил руку в свой рюкзак и… пальцам своим не поверил. Что такое? Здесь же была целая коробка шоколада и огромный пакет сухарей с изюмом! Куда всё подевалось?

Ванечка с досадой отпихнул рюкзак. Ну Громыч… Ну тихоня! В одиночку стрескал весь запас провианта! И когда успел? А может быть, перепрятал еду к себе в рюкзак? Царицын потянул к себе тяжёлый Петрушин рюкзачище.

Странно. Узел почему-то развязан… Ваня запустил руку внутрь — и похолодел. Пальцы коснулись чего-то мягкого, шелковистого, похоже на…

Волосы?!!

Он отдёрнул руку, точно змея ужалила в ладонь.

Ч-что там т-такое?..

И тут Ваня понял, что сходит с ума. Рюкзак шевельнулся едва заметно, потом сильнее, и вот показалась из рюкзака… человеческая голова, лишённая лица.

«Призрак, — понял Ваня. — Это наколдовали враги, чтобы напугать…»

Призрак тряхнул волосами, и на безликой голове появились глаза. Оказывается, раньше их просто закрывали упавшие на лицо белокурые пряди.

Холодный ужас толчками прихватывал тело кадета. Сначала заледенели и умерли ноги, потом и руки до локтей. Смертельный страх подступил к груди.

Глаза у призрака были… знакомые.

— Ну, что Вы уставились на меня, Иванушка Царевич? — уныло поинтересовался призрак голосом внучки генерала Еропкина. — Помогите выбраться наружу.

Кадет Иван Царицын заглотнул побольше воздуха, как рыба, которую выбросили на лёд. Вдруг показалось, что всё предыдущее путешествие ему… приснилось. И вот теперь он проснулся на квартире у генерала Еропкина, видит перед собой его внучку, а полумрак медвежьей берлоги — это остатки сна, которые вот-вот развеются…

Ваня таращил глаза и мотал головой, но берлога никак не развеивалась.

— Ты… Вы что тут делаете? — выдохнул наконец доблестный кадет Царицын.

— Не волнуйтесь, — бесцветным голосом ответила Надинька Еропкина. — Я Вас ни капельки не затрудню. Я сейчас сама вылезу и пойду в замок. А вы как хотите.

— Ой… — Ванечкино лицо расплылось в удивлённой улыбке. — Кажется, я догадался. Товарищ генерал узнал, что у нас возникли трудности, — и прибыл на остров самолично. Я прав? Но скажите, где он? И зачем он взял с собою Вас? Здесь так опасно!

— И вовсе не опасно, — строго сказала девочка. — Это лучший остров на свете. Ну ладно, я пошла.

Надинька выбралась из рюкзака наружу, и Ванечка с ужасом обнаружил, что она одета в голубую с ромашками пижаму.

— Постойте… Вы что же… сбежали из дома? И всё это время пролежали в рюкзаке? — промямлил Ваня, в ужасе растягивая слова. — Несколько дней?!

— Ничего удивительного. Я лежала и думала о том, как буду учиться на добрую волшебницу. А ещё я слушала звуковые книги про волшебника Гарри.

Ваня заметил в ушах девочки крошечные наушники.

— Так это Вы съели весь шоколад?

— Не знаю. Не помню, — нахмурилась Надинька. — Что-то такое я брала, да-да. Ну ладно, мне пора. Прощайте!