Лиланд Модезитт - Магия Отшельничьего острова

Напрягая зрение, я наконец высмотрел дальше по улице выцветшую вывеску, разобрать на которой можно было разве что букву «С» и изображение какого-то не поддающегося определению существа. Ни одна из доступных взору темных халуп даже отдаленно не походила на постоялый двор, однако указатель должен был на что-то указывать. Ободряемый этой здравой мыслью, я продолжил путь к дальнему концу Хрисбарга. Моя настойчивость увенчалась-таки успехом.

Трактир назывался «Серебряная Лошадь». На вывеске под надписью действительно красовалась лошадь, довольно грубо намалеванная посеревшей серебрянкой. Изображение, само собой, было гораздо крупнее букв — ведь, кроме купцов и духовенства, грамотеев в Кандаре почти не водилось.

Я направил Гэрлока к притулившемуся рядом с гостиницей приземистому зданию с покатой крышей. Когда я слез с пони, ноги мои едва не подкосились.

— Что угодно господину? — у дверей конюшни стоял мальчишка, ростом едва мне по локоть.

— Кому платить за конюшню, тебе или трактирщику?

— Три гроша за ночь, а с отдельным стойлом и кормушкой — пять.

Я тут же вручил ему медяк.

— Держи, приятель. И присмотри за моей лошадкой как следует.

— Да, господин.

— Которое стойло?

— Может быть, то, что под навесом?

Я смекнул, что мальчонка-то прав. Рослого коня под низкий навес не поставишь, а, стало быть, моего пони никто не побеспокоит. Места, чтобы отдохнуть и подкрепиться, Гэрлоку там вполне хватит.

— Годится.

Я сам отвел Гэрлока в стойло, постаравшись, чтобы мальчишка не смог толком разглядеть мой посох в неверном свете висевшего над входом фонаря, прикрытого жестяным колпаком.

Еще не расседлав пони, я зарыл посох в солому возле наружной стены, так чтобы никто, кроме человека, способного к восприятию сил порядка и хаоса, не смог обнаружить эту штуковину. Тащить посох в гостиницу и привлекать к себе внимание не хотелось, тем паче что посох едва ли помог бы мне в случае столкновения с настоящим Мастером хаоса.

— Сбруей могу заняться и я, — предложил конюх.

У меня возражений не нашлось. Ноги мои все еще дрожали да и малец управлялся с подпругами намного ловчее моего.

Устроив Гэрлока, я, морщась и прихрамывая, заковылял через грязный внутренний двор в сторону трактира. Слабый свет пробивался сквозь маленькие окошки, вставленные в свинцовые переплеты и смотревшие на конюшню.

Дверь, грубо сколоченная из сосновых досок и покрытая шелушившейся белой краской, была открыта. Мне потребовалось некоторое время, чтобы счистить грязь с подошв о лежавший у порога плетеный половик, хотя утруждаться, возможно, и не стоило. Деревянный пол покрывали пятна и царапины, а мусор здесь, похоже, просто сгребали в углы.

Узкий коридор освещала одна-единственная чадная мигающая лампа.

— Эй! — крикнул я. — Привет! Есть тут кто?

— Иду... — донесся откуда-то негромкий отклик.

— Путник? В такой-то час? — выразил удивление кто-то находившийся поближе.

Оглядевшись по сторонам, я увидел справа проход, за которым находилась общая зала. В каменном очаге, давая слабый дрожащий отсвет, горели уголья. По левую сторону находилось нечто вроде ниши с тремя деревянными скамьями. Там горела неяркая лампа. Скамьи стояли вокруг низенького столика, который, судя по грязи и обитым краям, использовался главным образом как подставка для ног.

Путников на дороге мне почти не встречалось, и следовало предположить, что постояльцев здесь негусто.

— Да?

Резкий голос принадлежал раздражительной с виду особе в линялом темном платье и заляпанном желтом фартуке. Правда, лицо ее, при всей грубости черт, было чистым, а седеющие волосы собраны на затылке в аккуратный пучок.

— Сколько за комнату и какой-нибудь ужин? — от холода и сырости мой голос сел и охрип.

— Серебреник за ночь, — буркнула она, обшаривая меня хищным взглядом. — И деньги вперед. Хлеб и сыр поутру входят в стоимость ночлега. Обед отдельно, выбирай из того, что есть. Правда, выбор невелик, сегодня уже мало что осталось.

Пошарив в поясном кошеле, я выудил серебреник и пять медяков.

— За меня и мою лошадку.

— Ты что, ехал в такую погоду? — удивленно спросила женщина, прибрав монеты.

— Ну, когда я выезжал, особого ненастья ничто не сулило, а задерживаться во Фритауне у меня как-то не было охоты. Потом было просто некуда приткнуться, и... — я пожал плечами.

Трактирщица посмотрела на дверь, потом на меня:

— Хрисбарг подвластен герцогу. У нас часто бывает маджер Лервилл.

— Хозяюшка, откуда путнику знать местную погоду? Я допустил промашку, но теперь рассчитываю отогреться и подкрепиться.

— В этом мы тебе поможем. Анна-Лиз обслужит тебя... или ты хочешь сначала взглянуть на комнату?

— Да, пожалуй, взгляну на комнату. По крайней мере, сброшу там плащ, чтобы он просушился.

— Чистое полотенце и таз воды — еще один медяк.

— Два полотенца. И еще один таз поутру.

Трактирщица улыбнулась:

— Деньги вперед.

Полотенца, хотя и серые, оказались плотными и чистыми, а вода в тазу — достаточно теплой. Что же до самой комнаты, то она с трудом вмещала осевшую двуспальную кровать и потертый шкаф из красного дуба. На кровати лежал комковатый матрац, застеленный грубой простыней и толстым коричневым одеялом. В настенном подсвечнике горела одна-единственная свечка, которую трактирщица на моих глазах зажгла от своей лампы.

Замка в двери не имелось. Я решил, что при столь малом числе постояльцев можно оставить торбу и плащ без присмотра.

Вернувшись в общую залу, я обнаружил там сидевшего за ближайшим к огню столом мужчину в темно-синем мундире. Даже со спины, ссутулясь над кружкой, он выглядел надменно.

Я занял столик у противоположной стены.

Скользнув по мне взглядом, малый в мундире сделал из кружки большой глоток и окликнул служанку:

— Анна-Лиз!

— Минуточку, — послышался приятный женский голос, который я уже слышал.

Я потянулся, наслаждаясь теплом и начиная чувствовать себя более или менее по-человечески.

— Спасибо, Херлут. Я и не знала, что у нас объявился еще один постоялец.

Светловолосая девушка, вероятно еще моложе меня, кивнула солдату.

— Но...

Проигнорировав его попытку привлечь внимание, она подошла к моему столику. Длинные светло-русые косы падали ниже плеч.

— Добрый вечер, молодой господин. Прошу прощения, но по части мясного мы нынче вечером небогаты. Осталось, правда, немного тушеной медвежатины да пара отбивных. Есть пшеничный хлеб, маисовые лепешки и печеные яблоки в пряностях. А еще немного белого сыра.

Открытая улыбка обнажила крепкие, белые, хотя и не совсем ровные зубы. А соблазнительно низкий вырез блузы давал возможность разглядеть кое-что весьма привлекательное.