Лиланд Модезитт - Инженер магии

— Тебе не повредит сейчас выпить.

Наполнив кружку, Брид опустошает ее одним глотком.

— Кадара стала раздражительной, — произносит Доррин.

— Можно подумать, она бывает другой, — хмыкает Брид, но его смешок сразу обрывается.

— Да ладно тебе, — говорит Доррин. — Думаешь, мне непонятно, в чем дело? Она носит твоего ребенка. Правда, я узнал об этом за минуту до твоего прихода.

— Она тебе сказала?

— Скажет она, как же... — Доррин невесело усмехается. — Ей, небось, и невдомек, что я догадался. Просто коснулся ее руки, а она отдернулась.

— Не самое удачное время обзаводиться потомством, — вздыхает Брид.

— Это она сама захотела?

— Она заявила, — Брид обводит взглядом помещение и, хотя оно почти пустое, понижает голос, — что ежели мне охота корчить из себя героя, так пусть ей от меня хоть что-то останется.

Доррин медленно кивает, хотя, по его разумению, шансов остаться в живых у Кадары и еще не родившегося ребенка немногим больше, чем у Брида. Впереди битва за Клет.

— Я люблю ее, — говорит Брид, — очень люблю, пусть со стороны это не всегда видно. Однако и бросить на верную погибель этих людей — не толстосумов из Совета, а солдат, крестьян, ремесленников вроде твоих Яррла, Рейсы или Петры — я не могу... — Брид снова наполняет кружку, потирает шею и с запинкой продолжает: — Если меня... если что-нибудь случится, ты...

— Я думаю, скорее уцелеешь ты, чем я.

— Вздор! Ты позаботишься о ней? — Брид впивается в Доррина взглядом.

— Само собой, — бормочет Доррин, уставясь в стол. Он чувствует себя виноватым из-за того, что по-прежнему мечтает вывести в море «Черный Алмаз». Но стоит ли ему участвовать в битве? Ведь успех может обернуться для него слепотой, как некогда для Креслина. А поражение — гибелью.

— Каково соотношение сил?

— Совсем не в нашу пользу. Они набрали в Хидлене еще пять тысяч солдат. Мы, конечно, сделаем, что сможем, но даже в лучшем случае я могу рассчитывать только на три с половиной тысячи. И на тебя.

— Лестно это слышать, — суховато отзывается Доррин. — Но ты лучше скажи, сколько времени у меня на подготовку?

— Судя по тому, как они наступают, — дней десять.

— Есть ли какая-нибудь возможность сообщить Лидрал, где я нахожусь?

— Не думаю, что в этом есть надобность, — качает головой Брид, — Тилкар отправился в Дью за новобранцами, и я велел ему доставить ее сюда. Они должны прибыть завтра.

— А не много ты на себя берешь?

— Тьма, конечно же, много! Но я готов на все, лишь бы удержать тебя здесь. Пойми, Доррин, это не игра. Речь идет о множестве человеческих жизней.

Теперь Доррину отсюда не выбраться. Вздумай он уехать, удерживать его никто бы не стал, но когда здесь окажется Лидрал...

— Ну не подлец ли ты, Брид?

— Что поделаешь, нужда заставила, — военачальник кашляет. — Велка тебя ждет. Комната тебе отведена в штабе, рядом с моей. Это все, что я могу сейчас для тебя сделать.

Он встает и размашистым шагом выходит из приспособленного под казарму сарая. Встает и Доррин. Пора найти Велку и браться за работу над орудиями уничтожения.

Спидларские силы закрепились на склоне холма, обращенного к юго-западу. Именно по этому склону поднимается к стенам Клета дорога из Элпарты. Восточный фланг оберегают нависающие над рекой крутые утесы, западный — непролазные топи. Дальше, за болотом, — скалы, валуны, расщелины да крошащиеся уступы.

Высокие серые облака делают утро тусклым и хмурым. Легкий ветерок, колышущий знамена Белых сил, несет с сожженных полей запах гари. В стане хаоса переливчато поют рога.

После второго сигнала под белыми знаменами вспыхивает пламя. Огненный ручей, стремительно разрастаясь в реку, несется вверх по склону и расплескивается, ударившись о земляную стену. Вверх поднимается лишь несколько струек сального дыма. Голая земля не питает огонь, и он сходит на нет. Вторая огненная атака тоже заканчивается безрезультатно.

И тогда земля содрогается.

Кони спидларских воинов бьются и ржут. Доррин усмехается: Брид сумел предугадать тактику чародеев. Земляные валы — не каменные стены, их сотрясением не раскрошишь.

Вновь трубят рога, и рать под пурпурными знаменами движется вверх по склону. Несколько мгновений — и вражеская волна обрушивается на первую, обшитую досками траншею, где засел отряд спидларской пехоты, вооруженной копьями и алебардами. Враг полагает, что атакует передовое заграждение, однако в действительности бойцы должны лишь сделать вид, будто принимают бой, а потом спешно отступить по коммуникационным окопам выше по склону, к основным укреплениям.

Доррин надеется, что они успеют покинуть опасную зону прежде, чем он начнет действовать.

Обрушившиеся на первую линию траншей галлосские силы легко отбрасывают немногочисленных защитников, захватывают передовые укрепления и растекаются по окопам. Доррин дергает за шнур, который заключен в длинный деревянный короб, засыпанный землей. Рывок привел в действие огниво, и запалы, протянутые к рассредоточенным по склону зарядам, занялись.

— Бежим! — кричит он двум находящимся рядом с ним солдатам, и они срываются с места, словно за ними устремились в погоню демоны света.

Пурпурные знамена уже поднялись до середины склона. Немногочисленный спидларский заслон осыпает наступающих стрелами — не столько чтобы остановить их, сколько чтобы раззадорить.

Доррин нервно покусывает нижнюю губу: ему хочется верить, что Брид отдал необходимые распоряжения и все его люди отойдут вовремя. Пусть враги идут в атаку на чучела, снабженные деревянным оружием. Потом он обхватывает голову руками и садится на дно траншеи, страшась того, что должно случиться сейчас.

И тут оглушительно грохочет взрыв. Вся нижняя половина склона холма взлетает на воздух. Глиняный пол убежища Доррина подскакивает, деревянная обшивка стен лопается, разлетаясь острыми щепками.

— Свет! — в ужасе кричит один из солдат.

Второй лишь хрипит — два острых обломка дерева вонзились ему в живот и в горло. Боль в глазах Доррина такова, что юноша едва удерживается от того, чтобы вцепиться в них ногтями. Вдобавок ему в плечо впилась большая острая щепка. Задета, к счастью, только мякоть. Юноша осторожно вытаскивает деревяшку, находит в маленькой торбе пластырь и аккуратно накладывает на рану. Лишь после этого Доррин позволяет себе высунуться из полуобвалившегося окопа и взглянуть, во что превратился склон холма — на массу развороченной, обожженной, смешанной с кровавыми ошметками земли. Белая волна ужаса накатывает на него, и он сползает на дно укрытия, проваливаясь в беспамятство.

— Где он?

Слова доносятся словно бы издалека. Должно быть, спидларцы осматривают наблюдательный пункт Доррина — точнее то, что от этого пункта осталось. Голова его раскалывается, и он не имеет ни малейшего представления о том, сколько времени здесь провалялся.