Лиланд Модезитт - Инженер магии

Спорить некогда да и ни к чему: подшипники работают лучше чего-либо другого, но они пока несовершенны.

— Что, сильный перегрев?

— Стил говорит, что лучше бы остановить вал и сменить смазку.

— Рейса, — приказывает Доррин, — бойцов на палубу! Тирел, идем на сближение. К его правому борту.

— Да они же тебя поджарят! — восклицает Кил.

— А щиты зачем? Для того и нужны, чтобы не поджарили! Как сойдемся, выпусти по ним несколько ракет.

— Угол паршивый. Мы сможем попасть лишь в пару мест.

— Больше и не надо. Проделай им несколько дырок в корпусе, лучше у ватерлинии.

Схватив посох, Доррин кивает стоящей на палубе под рубкой Рейсе. За ее спиной видны двое мужчин и женщина с черными клинками и щитами.

— Крючья!

С палубы «Молота» летят абордажные крючья. Первые два броска неудачны, крючья, отскочив от борта, падают в воду, но третий зацепляется на борт. Стальную цепь, на которой он укреплен, не пережечь и не перерубить, так что оба корабля теперь сцеплены намертво.

— Тирел, позаботься о вале, а мы займемся магией. Стрелки!

В трех местах рубки железная обшивка сдвигается на поллоктя в сторону, открывая бойницы. За каждой стоит стрелок с колчаном из черного железа, полным лоркеновых стрел.

— На абордаж!

И вот уже воины, размахивая мечами, перепрыгивают на палубу «Змея». Свистят стрелы. Выпущенные в них огненные шары разбрызгиваются, ударившись о черные щиты.

— Стрелки! Полуют!

Черные стрелы летят в сторону кормы, и обстрел оттуда прекращается. На вражью палубу перескакивают Рейса, Петра и еще двое бойцов. Доррин тоже прыгает на белые доски, и как только успевает восстановить равновесие, двое своих прикрывают его сомкнутыми черными щитами.

Чтобы определить место концентрации хаоса, особо утруждаться не приходится: посох безошибочно указывает в сторону полуюта.

— Бей Черных ублюдков! — доносится оттуда, и около двух десятков Белых бросаются на немногочисленную абордажную команду. Правда, прежде чем противники успевают сойтись врукопашную, стрелки с «Молота» выводят из строя пятерых, а одного Доррин укладывает посохом.

Затем в дело вступают клинки.

Рейса обрушивает молниеносный удар на руку одного Белого стража, Квента быстрым выпадом сражает другого, однако при этом роняет свой меч, и белый клинок вспарывает ему руку.

С кормы летят два огненных шара, но Доррин успевает отбить их посохом.

Меч Петры сражает стража, ранившего Квенту, что дает Доррину время развернуться и сбить посохом другого врага. Вспышки головной боли становятся все сильнее, но он пересиливает их, продолжая бой.

Еще одного нападающего поражает черная стрела.

Уголком глаза Доррин видит, как падает на палубу одетая в черное фигура, потом еще одна. Мимо его уха с шипением пролетает огненный шар. Второй и третий нацелены лучше, но он отбивает их посохом, ища взглядом и чувствами главного противника — Белого мага.

Человек в белом стоит на кормовой надстройке, прикрытой навесом от стрел, летящих с «Молота».

Трое уцелевших Белых бойцов бросают оружие и поднимают руки.

Доррин спешит к корме.

Белый маг выпускает в него очередной шар, в очередной раз отражаемый посохом.

— Стой, Черный червь! — рявкает чародей. — Стой, не то я уничтожу весь корабль!

— А зачем? — спрашивает Доррин, остановившись. Его чувства направляются к кряжистому бородачу, представляющему собой сгусток хаоса.

— А почему бы и нет? Ведь ты собрался уничтожить меня!

— Так ведь ты, сдается мне, явился сюда с не такими уж мирными намерениями, — замечает Доррин, стараясь сплести вокруг чародея кокон гармонии.

Ощутив угрозу, тот принимается обстреливать юношу огнем, но посох отражает и гасит шары, каждый из которых заметно слабее предыдущего. Последний гаснет сам, даже не долетев до посоха.

Доррин делает шаг навстречу бородачу.

Появившиеся было на кончиках его пальцев язычки пламени тут же гаснут. Первый удар посоха приходится по запястью, второй — по шее. Мертвое тело падает на палубу.

Обернувшись и не обращая внимания на Белых, стоящих на коленях, юноша опускается возле лежащей ничком Петры, переворачивает ее и неловкими, окостеневшими пальцами нашаривает в кисете на поясе пакетик с порошком звездочника. Одновременно он старается поддержать силы раненой потоком гармонии.

Рана глубока, под телом растекается лужа крови, но ни сердце, ни легкие, благодарение Тьме, не задеты, а значит надежда есть. Уменьшив кровотечение, Доррин посыпает рану целебным снадобьем. Глаза его горят. Над ним, как однорукий ангел мщения, стоит Рейса.

Наконец он выпрямляется.

— Нужно найти что-то твердое, чтобы ее унести.

— А она... она... — безжизненным голосом начинает Рейса и не договаривает.

— Она потеряла много крови, но я, кажется, поспел вовремя.

Стил перепрыгивает через борт Белого корабля, легко удерживая одной рукой носилки из натянутой на жерди парусины.

— Белые ублюдки....

Четверо бойцов переправляют носилки с одного судна на другое.

Доррин, перебравшись на палубу «Молота», бредет к рулевой рубке.

— Эй, а о своем плече ты позаботиться не хочешь? — осведомляется Тирел.

Доррин наконец замечает, что плечо его и вправду кровоточит. До сих пор боль Петры и Рейсы не позволяли ему заметить собственную рану. Впрочем, голова его болит гораздо сильнее плеча.

Еле двигаясь, Доррин достает остаток порошка, а Тирел помогает ему наложить повязку.

— Как вал? Налажен?

— Пока да. До берега всяко дотянем, но на будущее тебе придется придумать что-нибудь получше.

Доррин, который только тем и занят, что старается придумать что-нибудь получше, вздыхает.

— Надо отцепляться, — говорит он.

— Сбросить крючья! — командует Тирел.

— Потопить беляка? — спрашивает Кил, когда «Молот» отходит от «Змея». — Нескольких ракет хватит.

— Зачем? Не стоит ничего разрушать без крайней необходимости. Кстати, где остальные?

Некоторые из Белых кораблей, как оказывается, пустились наутек, и их паруса уже превратились в маленькие белые треугольнички на западном горизонте. Но несколько судов, каждый с магом на борту, дрейфуют неподалеку от «Молота» и «Змея».

— Туда! — командует Доррин, указывая на самый большой, с высоко поднимающимися над водой бортами барк.

«Молот», не обращая внимания на ветер, идет на сближение и скоро о черное железо начинают разбиваться огненные шары.

— Подайте сигнал к переговорам!

На коротком гюйс-штоке взвивается белый вымпел с голубыми полосками. Вскоре на барке «Белое Пламя» поднимается такой же.

Когда «Молот» оказывается на траверзе «Пламени», Доррин сдвигает железный ставень рубки и обращается к стоящему у поручней человеку.