Лиланд Модезитт - Инженер магии

— Ты из кожи вон лезешь, чтобы раздобыть денег на постройку своей машины. Но зачем она нужна? Какой от нее прок? Кому она поможет? — спрашивает женщина, придвигая к себе кружку и, поморщившись, присаживаются на краешек стула.

— Тебе все еще больно?

— Ничего, уже терпимо... А ты, вроде бы, хотел поставить свою машину на корабль? Это возможно?

— Трудно сказать, — задумчиво отвечает Доррин. — Я думал об этом, и на моделях паровая машина работает как надо, но между моделью и настоящим судном очень большая разница.

— А чем плохи парусные суда?

— Они слишком зависят от ветра, — говорит Доррин.

— Разве это так важно?

— А разве нет? Разве корабли не застревают в пути в штиль или при встречном ветре?

— Ну... бывает, — признает Лидрал. Доррин улыбается, а она качает головой.

— Что случилось?

— Новобранцы... нарвались на спидларскую засаду... или... Не знаю, на что они нарвались, но двое скакавших впереди оказались разрезанными пополам. А поблизости никого не было.

— Никого не было? — рычит Джеслек, ударяя кулаком по столу. — Или ты никого не видел?

— Там что, действительно никого не было? Совсем никого? — невозмутимым тоном уточняет Ания.

— Да, госпожа, — запинаясь произносит кертанский офицер но тут же поправляется: — То есть не совсем так. Вырвавшихся вперед рассекли невидимые мечи, а мчавшиеся следом налетели на упавших и попадали сами. На дороге образовался затор, и тут из каких-то укрытий выскочили вражеские лучники. Я скомандовал отступление, но... мы потеряли три полных отряда.

— Невидимые мечи? — переспрашивает Джеслек.

— Так это выглядело. Тело Байлера было разрублено на две половинки. Как кровяная колбаса.

Ания сглатывает и опускает глаза.

— А близ дороги были какие-нибудь постройки? Или что угодно, за чем можно спрятаться?

— Нет... Не помню. Разве что деревце, да и то невысокое. Там ведь лесов нет, — бормочет командир, переминаясь с ноги на ногу на грязном полу палатки. — Так что прошу прощения, но... Хочу сказать... Нам, простым солдатам, не под силу бороться с магией.

— Понятно, — медленно произносит Джеслек. — Мы что-нибудь придумаем, но мне нужно взглянуть на место происшествия, — маг склоняется над столом, и белый туман в зеркале начинает редеть.

Офицер прослеживает взгляд чародея, и глаза его расширяются, когда в зеркале появляется и тут же тонет в туманах изображение пустынной дороги.

— Ты можешь идти, — мягко говорит Джеслек.

— Слушаюсь, господин.

Широкоплечий воин в пропотевшей зеленой тунике поворачивается и, выйдя из-под навеса, направляется вниз по склону. Ания провожает его статную фигуру взглядом.

— Очередной тактический ход, — хмыкает Джеслек. — Умно, но никакой магией тут и не пахнет.

— А имеет ли это значение? — спрашивает Ания с холодком в голосе.

— Нет, конечно, — рассеянно отзывается чародей. — Но интересно, почему...

Он снова смотрит на зеркало.

— Что почему?

— Полно всяких «почему», — отвечает Джеслек. — Почему женщины равняют внешность со способностями, почему солдаты, по большей части, неспособны думать, почему те, кто строит козни, надеются, что их не разоблачат...

Он смеется, и над травой колышется туман.

Лидрал взбирается на сиденье. Упряжная лошадь ржет, вьючная ей вторит.

— Будь осторожна, — говорит Доррин, пожимая затянутую в перчатку руку женщины.

— Это само собой, но думаю, никаких затруднений не будет. Корабль сутианский, а Белые пока воздерживаются от враждебных действий против Сутии или Сарроннина. Но это пока, так что чем дольше я буду ждать, тем опаснее может стать поездка. Кроме того, — голос ее начинает звучать надрывно, — что мне еще делать? Сидеть здесь и проклинать их за то, что они с нами сделали?

— Возможно, это было бы лучше.

— Возможно, но я не могу сидеть на месте. Надо зарабатывать деньги, а в Спидларе нынче никакой торговли нет.

— Ты уезжаешь не поэтому.

— Да. Я уезжаю потому, что не могу оставаться рядом с тобой. Мне нужно время, чтобы подумать и разобраться в себе, а тебе — чтобы поработать без помех над твоей машиной да помочь Бриду с Кадарой.

— Когда она уезжает? — звонкий голосок Фризы доносится со стороны козьего загона. Первую козочку, родившуюся у Зилды, Рейса подарила Доррину.

— Слышишь? — с улыбкой говорит Лидрал. — Даже дитя понимает, что мне нужно ехать.

— Ты хоть к осени вернешься?

— Надеюсь, что вернусь пораньше. Все зависит от кораблей, погоды и от того, как хорошо будут продаваться твои поделки.

Доррин улыбается, завидев, как в ее глазах вспыхивают яркие огоньки.

— А ты не скучай, любимый. Во всяком случае, теперь у тебя будет возможность отсыпаться на удобной кровати.

Лидрал берется за вожжи, и юноша в последний раз крепко пожимает ее руку. Повозка направляется вниз по склону, к нижнему городу и гавани, где стоит у причала сутианский корабль. Доррин провожает ее взглядом, пока она не скрывается из виду. Его ждут грядки, где Рилла прореживает свежий бринн и звездочник, посадки которых расширяются с каждым годом.

— Сдается мне, — говорит целительница, когда он подходит, — в эту зиму нужда во всякой зелени будет еще больше, чем в прошлую. Сколько всего ни посади, на всех не хватит.

— Еды, может, и хватит, — отвечает он, — овощи да коренья нынче выращивают многие. А вот целебные травы нам очень даже понадобятся.

— Да, — кивает Рилла, — для тех, кто уцелеет. А многие домой не вернутся. Я рада, что мой Ролта моряк.

— Все твердят насчет обложения на нужды армии, но...

— Прежде чем что-то сдавать, надо что-то вырастить, а мы пока только сажаем. Но в любом случае, даже после того, как мы сдадим что положено, запас снадобий у нас останется. Ты ведь и прошлогодних трав насушил.

— Но кое-что я отправил с Лидрал.

— Поступи ты иначе, я назвала бы тебя дураком, — говорит с улыбкой старая целительница. — Ладно, давай-ка за дело. Ты готов сводить бородавки да заживлять ожоги?

Доррин вздыхает.

— Копай, чтоб тебе сдохнуть! — рявкает Кадара.

— Я солдат, а не паршивый батрак! — негодует боец с лопатой.

— Не станешь копать, будешь дохлым солдатом.

— Не воинское это дело... — ворчит другой боец, однако лопаты не бросает.

Едва поднявшееся над восточными равнинами солнце играет на коротких рыжих волосах Кадары. Выше по склону еще три солдата роют траншею, а двое других присыпают землей тяжелые валуны.

— Зачем мы это делаем?

— Чтобы навсегда отвадить этих кертанских идиотов от наших дорог.

— Уж не знаю, что хуже... — бормочет кто-то из бойцов, отворачиваясь от суровой, вооруженной двумя мечами женщины.

Не обращая внимания на ропот, рыжеволосая воительница следит за тем, как углубляется яма, которая будет наполнена водой.