Лиланд Модезитт - Смерть Хаоса

– Хаморцы? О, их торговцы ужасные люди, просто ужасные. Хлопок у них дешевый, но прочный, как добрая аналерианская шерсть, и они так требовательны, так неуступчивы.

Он нахлобучил колпак и протянул мне золотой.

– Вот, возьми… как залог. Да, просто как залог.

Приняв деньги, я снова кивнул.

– Спасибо, мастер Пелтар. Незамедлительно возьмусь за твой заказ. Как мне кажется, эти кофры нужны тебе срочно.

– Срочность, мастер Леррис, это правильное слово. Как говорится, куй железо, пока горячо.

– Я слышал, некоторые люди боятся, как бы командующий Хамора не двинулся дальше Фритауна и Делапры, – спросил я словно бы невзначай. – Что ты думаешь на сей счет?

– Я? Что думаю? Откуда мне, простому торговцу шерстью, знать такие вещи? – Он пожал плечами. – Поговаривают, будто империя продолжает разрастаться, да, разрастаться. Военные корабли Хамора стоят в гаванях Фритауна и Южного Оплота, и кто знает… кто знает, куда они оттуда двинутся. Я во всяком случае не знаю. Нет, не знаю.

Торговец нахлобучил колпак и поклонился.

Я ответил поклоном и проводил его до двери.

– Всего доброго, мастер Леррис. Да, да, всего тебе доброго.

Я покачал головой – лишь после того, как он ускакал на своем здоровенном жеребце – и подозвал Вигила.

– За дело, паренек. Нужно закончить этот проклятый демонами курятник.

– Мастер Леррис, – Рисса появилась на пороге кухни с веником в руках. – Будь добр, не призывай силы хаоса на головы наших хохлаток.

– Прости, Рисса.

Я утер лоб. Для ранней весны, если учесть, что еще стояло утро, было на удивление жарко. А торговец шерстью был чем-то настолько обеспокоен, что готов был выложить за дорожные кофры любые деньги.

Мне это сулило еще одну поездку к Миррин, необходимость платить за латунные накладки и кто знает, что еще.

– Хамор! Хамор! – гремит над рыночной площадью.

Темноволосый человек в светло-коричневом мундире восходит на каменное возвышение, кланяется и поднимает правую руку. Слева на его широком коричневом поясе висят короткий клинок и маленький кошелек, а справа – тяжелый короткий пистолет в кожаной, в тон поясу, кобуре. По бокам от него стоят два имперских солдата с ружьями, позади полощется на ветру бледно-голубое, с оранжевой звездной вспышкой, знамя Хамора.

– Хамор! Хамор!

Менее чем в двадцати локтях от него стоит другой человек, более хрупкого телосложения и не такой смуглый. Поверх имперского мундира у него накинут тонкий дорожный плащ, на поясе тоже висят короткий меч и пистолет.

Некоторое время он рассматривает толпу, а потом переводит взгляд на подиум.

– Любишь ты важничать и красоваться, Ригнелджио.

– Друзья! Друзья! Это великий день для Фритауна и для всех вас. Положен конец бесконечным войнам между Фритауном и Хидленом, бесконечным призывам на военную службу, под знамена очередного узурпатора, именующего себя герцогом. Отныне могучий Хамор берет под защиту вас и ваши…

Легкий ветерок приносит с Северного залива запахи соленой воды, водорослей и нечистот. Полуденное солнце палит вовсю, и человек в плаще, несмотря на бриз, утирает вспотевший лоб. Он отводит взгляд от рябящей поверхности залива и снова смотрит на возвышение.

– …одежду, не стоящую больших денег… товары, которые по карману каждой семье…

– Хамор! Хамор!

Слышатся треск и шипение.

Что-то стремительно вылетает из толпы, и на подиуме вспыхивает миниатюрное солнце. Регент императора – а точнее, его обугленный труп – валится вперед, прямо в разбегающуюся в ужасе толпу.

– Колдовство! Чары!

– Демоны!

Лейтррс сбрасывает плащ и взбегает по каменным ступеням.

– Огонь! Туда! – кричит он, указывая на зону колеблющегося воздуха, перемещающуюся быстрее, чем бегущая толпа.

– Куда? Что там? – не понимают солдаты.

Хаморианец выхватывает пистолет и стреляет в указанном направлении. Бойцы вскидывают ружья и следуют его примеру.

Над площадью разносится треск выстрелов.

Наконец выстрелы стихают. На опустевшей площади остается лишь обгорелый труп Ригнелджио и несколько тел сраженных пулями людей. Поманив за собой стражей, посол, а теперь и регент, Лейтррс спускается с возвышения, осматривает тела и наконец склоняется над одним из них. Одетая в черное светловолосая женщина сжимает в руке короткое широкоствольное устройство, похожее на миниатюрную пушку. Такую же ракетницу, какую он видел на стене хижины белого мага.

– Проклятое демонами Братство… они заплатят за это!

– О чем ты, господин? – спрашивает сержант хаморианской стражи.

– Это происки Отшельничьего. Эта женщина из черного отряда, она послана сюда Братством. Но ничего, придет их черед!

Стражники переглядываются.

– Пусть один из вас отправляется к маршалу Дриссу и передаст, что наметились некоторые изменения.

Стражники переглядываются снова.

Несмотря на курятник, домашние дела и работы по дереву, Вигил – правда, не без помощи с моей стороны – сумел-таки выгородить себе узенькую, но вполне достаточную для его нужд каморку. Кровать мастерить не пришлось: Фаслик привез славную односпальную койку, но остальные предметы обстановки парнишка, совершенствуя свои навыки, должен был сделать сам. Лампу он получил от меня. А заодно и масло, которое, как и многое другое, дорожало с каждой восьмидневкой.

Правда, стремительный рост цен являлся следствием не действительной нехватки товаров, а лишь повышения спроса, вызванного паническими настроениями. Даже при том, что Черное Братство Отшельничьего реагировало на происходящее удивительно вяло (я подозревал, что такое положение долго не продлится), империя могла овладеть Кандаром разве что за несколько лет, если вообще могла.

Мне пришлось выкроить время для поездки на южную окраину Кифриена, чтобы заказать у Миррин новый комплект петель и накладок: на сей раз попроще и подешевле. Зловредные Йенс и его сообщник на глаза мне больше не попадались, но, договариваясь с Миррин, я на всякий случай держал дверь приоткрытой.

Сейчас, вытерев лоб и поморщившись при виде слишком, на мой взгляд, запыленной мастерской, я надолго припал к кувшину. Установившаяся жара вытягивала воду из моего тела, превращая его в некое подобие пересушенного в печи теста. А вот Вигил, когда я предложил воды ему, покачал головой. Парнишке, похоже, столько воды не требовалось, но ведь он и родился в Кифриене.

В ответ на мое предложение вымести эту опостылевшую красную пыль он попытался возразить, ссылаясь на то, что она тут же налетит снова, однако с моей точки зрения борьба против беспорядка имела смысл даже тогда, когда она бесполезна. Выслушав это утверждение, русоволосый парнишка печально покачал головой и поплелся за веником. Я взялся за мягкую тряпицу: если светлая древесина была хоть чуточку влажной, красноватая пыль оставляла на ней заметные пятна, а при том, как я потел, исключить попадание влаги на дерево было невозможно. С тех пор как резко потеплело, у меня выработалась привычка не только без конца утирать лоб, но и стирать пыль со всех заготовок, с которыми предстояло работать.