Лиланд Модезитт - Смерть Хаоса

– Она пришла ко мне сегодня утром и заказала письменный стол.

– Письменный стол?

– Да, красивый стол. И дорогой, в комплекте со стулом. За все вместе я запросил с ней пятьдесят золотых.

– Это ей по карману… хотя… – Кристал присвистнула.

– Ты ж сама говорила, чтобы я запрашивал истинную цену, – фыркнул я. – Но теперь мне ясно, почему она просила называть ей не госпожой, а просто по имени.

– Леррис…

– А что такого? Она держалась как настоящая дама и попросила, чтобы я не разводил церемонии и называл ее просто Антоной. Эка невидаль.

– Ты, должно быть, потратил на нее весь день.

– Она заказчица. Ей нужен письменный стол. Я такие вещи делаю.

– Небось сама не знает, что ей нужно.

– Она четко объяснила, чего хочет…

– Бьюсь об заклад, какую-нибудь диковину с финтифлюшками да завитушками?

– Черный дуб. Простота, благородство и никаких излишеств.

– Вот уж никогда бы не подумала. Мне говорили, что Зеленым островам присущ совсем другой стиль.

– Это потому, что простота и красота стоят гораздо дороже излишеств, – усмехнулся я.

– Не знаю, какое из этих определений применимо ко мне.

– Ты прекрасна.

– Ох, Леррис!

Она раскрыла объятия, и я загасил лампу, поражаясь тому, как долго доходит до меня, чего она хочет, и тому, как хрупки мгновения, отведенные нам для счастья.

Ведь завтра наступит так скоро.

Поджарый лысый мужчина в желтовато-коричневом мундире выходит из экипажа, остановившегося у военных ворот дворца Его Императорского Величества Стистена, императора Хамора, регента Врат Океана, верховного владетеля Африта.

Младший офицер слегка склоняет перед ним голову.

– Маршал Дирсс, господин, не угодно ли проследовать за мной?

Дирсс кивает, однако взгляд его рассеянно перебегает с зеленого мрамора дворцовых стен на гладь удерживаемой в русле мощными дамбами реки Сварт, несущей свои воды к расположенному более чем в пятидесяти кай от столицы великому имперскому порту Свартхедд.

– Господин маршал?

– Да, да, идем, – говорит Дирсс. – Не стоит заставлять императора ждать.

– Это точно, господин. Кирсс говорил, что он не в духе.

– И при этом желает видеть меня?

– Так точно, господин.

Вместе они входят в ворота, минуют караул из четырех облаченных в парадные мундиры и вооруженных ружьями с темными прикладами солдат и, постукивая сапогами по полированному камню, движутся через сводчатые залы из светлого мрамора. По коридорам снуют облаченные в белое дворцовые служители: они толкают тележки, от которых исходит запах приправленного пряностями мяса.

При встрече с двумя военными одетый темную шерсть дипломат из Останны прикладывает руку ко лбу, а представитель провинции Меровей в белых шароварах и украшенном золотой тесьмой жилете персикового цвета склоняет бритую голову. Двое чиновников в оранжевых мундирах, с коричневыми кожаными портфелями отвешивают маршалу низкие поклоны.

– Кирсс говорил, в чем дело? – спрашивает маршал, когда они уже приближаются к северной приемной.

– Никак нет, господин.

Они вступают под драпированный светло-коричневыми, с золотой бахромой, тканями свод, и навстречу им выступает грузный мужчина в ярко-синих брюках и голубой, им в тон, шелковой блузе. На его шее красуется тяжелая золотая цепь с медальоном.

– Маршал Дирсс, император ждет тебя.

– Я отправился в путь, как только получил вызов, но даже новейший речной пароход не мог доставить меня сюда мгновенно.

– Император это понимает.

– Кирсс, императору нет надобности так уж много понимать, – отзывается маршал. – Он просто отдает приказы.

– Ты, как всегда, прав… я доложу о твоем прибытии.

Вытерев лоб и влажные щеки большим хлопчатобумажным платком, Кирсс исчезает за маленькой угловой дверью.

Младший офицер смотрит себе под ноги, на восьми угольные плитки пола. Оглядев переднюю и покачав головой, Дирсс кладет свой маршальский головной убор на полированную стойку возле большой парадной двери, по обе стороны которой застыли вооруженные мечами и облаченные в старинные, относящиеся еще ко времени основания империи, оранжевые с черным парадные мундиры.

– Государь ждет! – объявляет вновь появившийся лорд Кирсс.

Стражи распахивают массивные двери, пропуская маршала и Кирсса внутрь.

– Ваше Величество, маршал Дирсс явился по вашему высокому повелению! – возглашает Кирсс писклявым фальцетом, и губы Дирсса едва заметно кривятся.

Войдя в палату для аудиенций, маршал ступает на оранжевый ковер и отвешивает низкий поклон перед троном.

– Лорд Кирсс, мы дозволяем тебе удалиться, – поразительно звучным голосом говорит худощавый человек с короткими, но густыми, седеющими волосами и узким крючковатым носом.

Взгляд светло-зеленых глаз Стестена пронизывает насквозь.

Стоящий позади маршала Кирсс кланяется и выходит боковую дверь. Дверь со стуком затворяется.

В большой, добрых ста локтей в длину, палате нет никакой стражи, однако дюжина амбразур на верхней галерее и четыре в стене, образующей полукруг вокруг трона, свидетельствуют о ее незримом присутствии.

– Маршал Дирсс, дозволяем тебе приблизиться.

Лысый поджарый мужчина в желто-коричневом мундире идет вперед и, приблизившись к подножию пяти широких ступеней, кланяется снова.

– Чем могу служить Вашему Величеству?

– Тем, что получается у тебя лучше всего.

– Счастлив служить Вашему Величеству, – отзывается Дирсс, кланяясь в третий раз.

– Ты отправишься в Кандар, в Деллаш. Мы намерены завершить работу, которая затянулась слишком надолго. Слишком много веков, и слишком много оскорблений, нанесенных воплощению истинного величия, каковое есть Хамор!

– Да, Ваше Величество.

– Маршал, мне показалось, будто ты сомневаешься? – голос императора делается строже.

– Желание Вашего Величества есть мое желание. Однако вы уже направили в Кандар двух послов. Мне непонятно, что добавит мое присутствие.

– Те послы не обладают твоими военными познаниями. И, кроме того, не понимают, что Кандар представляет собой шаг к нашей долго откладывавшейся цели.

Дирсс молча, с озадаченным видом разводит руками.

– Тебе не было позволено задавать вопросы, – усмехается император, – но, будучи Дирссом, ты не мог не спросить. Потому ты маршал, а не посланник. В настоящее время Кандар пребывает в относительной гармонии, но меня, – следует смешок, – склоняют к мысли, что очень скоро положение может измениться. В силу переизбытка этой самой гармонии, каковой, возможно, мы им обеспечим.

– Мы? Добавим им гармонии?

– Скажем так, если мои ученые правы, а до сих пор они были правы, дела в Кандаре скоро осложнятся. И вот тут мы сможем привнести туда собственную форму гармонии.