Лиланд Модезитт - Смерть Хаоса

– Что бы ты из нее сделал?

– Что велят. Разве не для этого нужен подмастерье?

– А как ты его ощущаешь?

Каллос пожал плечами, его черные глаза выражали недоумение.

– Ощущаю как дерево, а как еще?

– Гладкое оно или грубое? Как пахнет?

– Вроде бы гладкое. А пахнет деревом.

Он отдал мне обрезок.

Я сдержал вздох.

– Почему ты решил прийти ко мне?

– Матушка сказала, что ты не простой ремесленник, а маг. Мне тоже охота стать магом.

– А вот я, прежде чем даже помыслил о магии, долго учился столярному ремеслу.

– Не думаю, чтобы мне это понравилось.

– Вот и мне так кажется.

Я убрал деревяшку в ларь, вывел паренька на двор и под моросящим дождиком отвел его на кухню. Рисса и ее подруга молча уставились на меня. Я сглотнул.

– Боюсь, у Каллоса нет особого интереса к столярному ремеслу.

Вендре сердито воззрилась на сынка.

– Бранью тут ничего не добиться, – торопливо добавил я. – Нужно иметь способности, а они у каждого свои. Кого-то тянет к камню, кого-то – к клинкам.

Взгляд мамаши чуток смягчился, но Каллос все равно предпочитал держаться от нее подальше.

Считая разговор оконченным, я направился в мастерскую, думая, правильно ли поступил. Конечно, я сам в свое время был вовсе не идеальным учеником, и Сардит сердился на меня нередко и не попусту, но мне казалось, что из человека, не способного чувствовать дерево, толкового столяра все одно не выйдет. Вот Бострик, долговязый подмастерье, которого я обучил для Дестрина и женил на Дейдре, таким чувством обладал.

Я невольно задумался о том, жив ли больной Дестрин и как дела у Бострика с Дейдрой. Старый Дестрин был не слишком хорошим мастером, но древесину чувствовал даже он.

В мастерской меня дожидался Верфелев стол, за который со вздохом я и принялся. На второй ножке долото соскользнуло, и в моих руках остался кусок дерева, годный только на растопку. Ну, в лучшем случае на ножку для кухонной табуретки. Я покачал головой, упрекая себя за ротозейство и напрасный расход материала.

Рисса тихонько проскользнула в дверь и остановилась у порога.

– Ну что? Они ушли?

– Ушли. Я наперед знала, что из Каллоса путного столяра не выйдет.

– Зачем же ты велела ей привести его ко мне?

– Вендре попросила, а меня она бы все едино не послушала. Да и с чего бы: я ведь не мастер по дереву. Но я, – Рисса покачала головой, – вижу, как ты смотришь на дерево, как прикасаешься к нему, словно влюбленный. Каллос, тот на твоем месте просто треснул бы молотком – посмотреть, не удастся ли проделать дырку.

Я глубоко воздохнул.

– Ну а есть ли в округе мальцы, которые любят возиться с деревом? Или девицы: столяром может стать не только мужчина.

– Сказать не берусь, но разузнать могу. Правда, мне придется сказать, чего ты ждешь от своего ученика. Будь это мои собственные мысли, меня сочли бы чокнутой, но все знают, что старая Рисса работает на мага, а у магов, да и вообще у больших мастеров, не все дома. Так что, думаю, никто не удивится.

– Так ты для этого и привела Каллоса?

Глаза Риссы лукаво блеснули.

– Ручаюсь, сейчас он рассказывает всем своим приятелям, как ты заставлял его нюхать деревяшку. Скоро об этом прознает весь Кифриен.

– И весь Кифриен сочтет меня спятившим.

– А вот и нет. Никому не дано постичь, что на уме у мага, а потому никто не возьмется судить, в своем уме этот маг или рехнулся.

Ну что ж, прослыть загадочным, непостижимым волшебником, наверное, лучше, чем считаться сумасшедшим. Почему-то мне вспомнился отец, и я подумал, что бы сказал он. Небось прочитал бы длиннющую нотацию. А вот дядюшка Сардит, тот бы все понял. Но мне, признаться, больше нравилась роль сумасбродного ремесленника, чем загадочного чародея.

– Ну что ж, пусть думают, что хотят, но я столяр и сейчас займусь столом, который давно бы пора закончить.

– От работы, ежели раны позволяют шевелить руками, тебя не оторвать никому. Кроме командующей самодержицы.

– А ты знаешь более достойных людей, которым бы я мог повиноваться?

– Ох уж эти мужчины, – сопит Рисса, перед тем как уйти.

Я остался один, без подмастерья и без Кристал, которая мигом оторвала бы меня от работы. По правде сказать, это начинало беспокоить. Конечно, она уехала не на войну, но Феррел тоже отправилась в обычную поездку. И не вернулась.

Чтобы отвлечься, я принялся толочь в порошок затвердевший клей и кипятить воду.

С вершины холма Берфир смотрит на круглый предмет, висящий в небе над другим холмом, высящимся с дальней стороны долины. Там за мощными траншеями укрепились силы Колариса. От корзины воздушного шара к земле тянутся две черные линии.

Над окопами войск Фритауна поднимается облако дыма. Берфир заставляет себя не пригибаться, когда пушечные ядра, просвистев над долиной, взрываются ниже по склону.

Герцог озирает склон холма, где из-за безветрия вяло обвисли на древках малиновые знамена Хидлена. Ниже, за плоской равниной, представляющей собой сжатое поле, виднеется длинный пологий холм. По левую руку равнину замыкает небольшая роща, по правую она простирается до дальней гряды холмов.

Равнина усеяна неподвижными комками, причем, как отмечает Берфир, многие из них красно-золотые. Цветов Инноты.

Еще одно ядро, взорвавшись на склоне, разносит в щепки сосенку, росшую чуть пониже левого фланга хидленских окопов.

Глядя на воздушный шар, герцог замечает, как над краем корзины вспыхивает зеркало.

– …корректируют огонь… – бормочет он себе под нос.

– Прошу прощения, господин.

– Ничего, ничего…

Снова слышится свист, затем грохот. Взрыв оставляет воронку перед самым центром герцогских позиций.

– Нужно взглянуть, нельзя ли достать их пушки ракетами, – говорит герцог и шагает вдоль бруствера.

– Господин…

Ядра бомбардируют склон, но Берфир не склоняя головы идет к позициям пусковых установок.

Командир батареи поднимает глаза на герцога.

– Какие будут указания?

– Нуал, пускай ракеты выше.

– Что?

– Под другим углом, чтобы летели вот так, – герцог описывает рукой крутую дугу. – Тогда они будут взрываться среди вражеских траншей.

– Мы израсходуем ракеты впустую.

– Мы уже расходуем их впустую. Если нам не удастся накрыть залпом их пушки, они выбьют нас с этих позиций, вытеснят из Фритауна, займут долину Охайд и скоро будут стучать в ворота Хайдолара и Ренклаара. Переналаживай установки.

– Есть.

Берфир следит за тем, как расчеты пусковых установок пытаются установить трубы под более широким углом, чем предусматривалось конструкцией. А пушечные ядра ложатся все ближе.

К вечеру небо затянули черные тучи и стало по-настоящему темно. Я зажег над входом в мастерскую фонарь и вернулся к работе над ножками Верфелева стула. Стулья для него следовало сделать прочными, чтобы они могли выдержать немалый вес этого малого. Почему-то почти все люди, способные заказать хорошую мебель, отличались грузным телосложением.