Энн Маккефри - Поиски Акорны

Вздохнув, юноша сосредоточился на задании. «Написать биографию взрослого, с которым вы лично знакомы. Все факты должны быть подтверждены как документально, так и в личной беседе. В случае, если высказывания интервьюируемого расходятся с документами, найти способ примирить их, не подделывая данных и не оскорбляя взрослого». Здорово! Мало того, что придется писать полными фразами и абзацами, с примечаниями, так еще и курс Такта и Дипломатичности для «чайников» надо пройти.

Ну, посмотрим. Если взять Шимену, то будет предлог для «личной беседы»… но учитель, скорей всего, не признает Странницу его поколения за «взрослого», пусть она даже на четыре года старше Маркеля и обычно становилась на сторону первопоколенцев. Джонни Грин, пожалуй, не обидится, что бы там про него Маркель не накатал, но уж больно он скользкий тип; юноша уже обращал внимание, что некоторые эпизоды своего прошлого Джонни предпочитает обходить стороной, и большая часть его биографии каким-то образом избежала бюрократических сетей общегалактической Решетки.

Все остальные возьмутся за Странников первого поколения. Маркеля передернуло при мысли, сколько раз ему придется выслушивать историю Ограбления Эсперанцы с разных точек зрения. Значит, надо придумать что-то иное… да вот хотя бы женщина, которую упомянул Сенграт – Нуэва Фаллона с Паломеллы. Она, во всяком случае, взрослая – лет тридцать – хотя Маркель был бы не прочь побеседовать с ней лично. Вспомнились смутно прямые, отливающие то медью, то бронзой волосы, упрямый подбородок, глаза, постоянно вглядывающиеся в невидимую прочим даль. Даже хромота только придавала ей притягательности, а изящная бронзовая трость в тон волосам превращала уродство в театральный жест. Наверное, ее пытали паломелльские агенты, но о прошлых страданиях она из гордости не рассказывала. Да, определенно, тема наклевывалась интересная. Кроме того, Маркель был совершенно уверен, что никто в его возрастной группе не додумается выбрать паломелльца – им и в голову не придет, что к банкам данных планеты можно получить доступ через Решетку. Правда, не без компьютерного взлома… но это же ради учебы, ханжески уверил себя Маркель.

Электронный учитель, по-видимому, был с ним согласен – а может, Илларт не додумался ограничить доступ Маркеля к чему-то, кроме компьютерных игр, потому что выйти в Решетку юноше удалось без труда. Взмок он, только добравшись до первого уровня внутренней безопасности Паломеллы. К тому времени, когда Илларт вернулся домой с затянувшегося на две полных смены заседания Совета, настроение у обоих было одинаково скверное.

– Ну, как прошло? – спросил Маркель, высунувшись из спальной трубы, где он валялся, просматривая старинные видеоклипы. – Ты пропустил нашу смену в столовой. Сбегать на кухню, принести тебе тарелку рагу?

– Нет, спасибо, – ответил Илларт. – Нам подтаскивали еду между сменами, чтобы не пришлось разбегаться на обед.

– Как так? – Маркель и сам знал ответ, но хотел услышать от отца. – Ты всегда говорил, что долгие заседания лучше прерывать, чтобы все успевали выпустить пар.

Илларт потер затылок, и юноша сообразил, что отца опять мучают судорожные головные боли – это началось с тех пор, как он перенял у Андрежурии место первого спикера. Не пора ли ему уступить место Герезану?

Выскользнув из трубы, Маркель пристроился за спиной у отца, разминая натянутые жилы, протянувшиеся от плеч к затылку. Илларт облегченно вздохнул.

– Хорошо… У тебя материнская хватка. Когда я приходил с полей – мокрый от пота, живого места не было – Айора только проводила рукой, легче мотылька, и все как рукой снимало.

Маркелю почти вспоминалось, как это было – может, потому, что Илларт так часто вспоминал об этом? На самом деле от Эсперанцы у юноши осталось одно воспоминание – общинные ясли, где отец оставлял его на весь долгий день, после того, как умерла мать. Даже лицо тогдашнего Илларта не сохранилось в памяти: обычно мальчик уже крепко спал к тому часу, когда отец возвращался с полей, чтобы забрать его. Маркель так мечтал вырасти, чтобы ему стукнуло пять, и тогда он сможет вместе с отцом собирать камни с полей, или еще чем помогать, а не сидеть в яслях с малышами. По сравнению с той жизнью путешествие на «Прибежище» казалось сущим приключением, дорогой к свободе и радости, нежданным даром небес…

Усилием воли юноша вернулся в настоящее, как и всякий раз, стоило раздумьям занести его слишком далеко. Казалось предательством по отношению к Илларту и остальным, отдавшим более десяти лет жизни на поиски справедливости, признать, что он лично вовсе не мечтает вернуться на Эсперанцу или любую другую планету. Как ни тесен и дряхл их корабль, но для Маркеля именно он был домом, а не смутно вспоминаемая нижсторона.

И он не позволит Илларту догадаться об этом. Отцу будет слишком больно.

– Расскажи лучше о заседании, – проговорил он вместо того. – Как вышло, что вы даже на обед не прервались, и почему трансляции не было?

Обычно, хотя и не всегда, заседания Совета показывали на особом канале видео, доступном любому гражданину через личный терминал.

– Мы обсуждали… секретные вопросы, – ответил Илларт.

– А что секретного в переговорах с рушимцами? – невинно поинтересовался Маркель. – В конце концов, всем известно, зачем мы сюда прилетели.

– Переговоры прошли… не очень удачно, – признался Илларт.

– Неудивительно. Посмотрев на прогностическую модель доктора Хоа, я могу понять, почему рушимцы не согласны за нее платить. Она не настолько лучше нынешних.

– Да, только они об этом еще не знают, – объяснил Илларт. – Они не видели кода… просто сказали – спасибо, у нас третий год неурожаи по всей планете, федерация Шенджеми требует выплатить недоимки, и денег на всякие новомодные штучки просто нет. Это, – добавил он сухо, – их собственные слова.

– И у них ушло две полных смены, чтобы нам отказать?

– Да нет. Это случилось на десятой минуте переговоров. Все остальное время мы решали, как быть дальше, – устало ответил Илларт.

– Двинуться дальше? – рискнул предположить Маркель.

– Мне кажется, иного выбора нет. Но у Нуэвы Фаллоны другая идея. Видишь ли, Хоа привез с собой результаты своих недавних исследований по другой теме… не могу сказать, какие точно – у тебя разрешения нет – но это связано не с предсказанием погоды, а с управлением ею. Нуэва и кое-кто из советников считают, что мы могли бы воспользоваться этим изобретением, чтобы убедить рушимцев, что они в нас нуждаются. – Спикер вздохнул. – Если бы установка Хоа была достаточно точна, чтобы гарантировать хорошую погоду на полный сезон, а мы могли бы дождаться, покуда поспеет урожай, идея была бы неплохая. Но такого уровня контроля мы пока добиться не можем, и Нуэва прекрасно об этом знает – она читала реферат, который Джонни Грин составил для всех советников. Я указал, что мы не можем предсказать, что случится, если начнем импульсами закачивать энергию в ионосферу Рушимы – это может вызвать внизу страшную катастрофу – и знаешь, что мне заявила эта женщина? – От возмущения Илларт повысил голос. – Что это неважно! Если мы сделаем погоду внизу достаточно «интересной», рушимцы рады будут заплатить за наши услуги! Словно мы опустимся до шантажа в масштабе планеты – платите, а то мы испортим вам климат! Никто из первого поколения не опустится до такой низости, – повторил он. – Конечно, мы с Андрежурией задавили эту идейку. Но времени на это ушло – целая вечность. Кое-кто из советников просто не понял, что Нуэва предлагает угрожать рушимцам, покуда я не объяснил им на пальцах. Несколько раз. Но что странно, – пробормотал Илларт, широко зевая, – сама Нуэва как-то не очень огорчилась, когда я заявил, что подобное бесчестье мы не можем даже обсуждать. Остальные паломелльцы в Совете если не протестовали, то ворчали про себя, а вот Нуэва словно бы обрадовалась, что я не стал ее слушать.