Энн Маккефри - Поиски Акорны

Все разом оглянулись на него.

– А что, нет? – с некоторым недоумением поинтересовался юноша.

– Слушайте, – терпеливо повторил Эд Минкус уже в двадцатый раз, – мы – не те враги, о которых вас предупреждали. К Рушиме движется флот чужаков – инопланетян, самых настоящих, и очень злобных. Они всех вас запытают до смерти, а от планеты оставят одно пепелище. Нас отрядили забрать вас с планеты, прежде чем начнется сражение. Мы хорошие ребята, черт вас дери!

– Ага, – пробурчал Раз-Два Отими. – Как же. Потому и домик мой разгромили. Вы же видели, что эти двое утворили, а, ребята?

Всеобщее согласное бормотание нарушил только один голос, чей обладатель, по его словам, самолично видел подобное же разорение, которое сам Отими учинил в таверне на Криповом броду.

Раз-Два хмуро глянул на диссидента.

– Ну я же их за этим делом застал, нет? И ты видел когда-нибудь, чтобы я да свои шкурки в грязи валял, а, Квоши?

За те несколько часов, что Дес и Эд провели в плену, к дому траппера собралась изрядная толпа оставшихся на планете поселенцев. Они подходили по двое, по трое, явно откликнувшись на сообщение, которое Отими отправил при помощи неимоверно примитивного самодельного передатчика, работавшего, похоже, на кристаллах кварца, медной проволоке и ругани хозяина. Вкратце сообщение выглядело следующим образом: ублюдки, испортившие погоду по всей планете, наконец-то сделали ошибку и решили лично устроить поселенцам какую-нибудь пакость, и он, Раз-Два, поймал парочку, которых можно взять в заложники или пристрелить – это по обстоятельствам. Так что все приглашаются в гости, как только смогут заглянуть, но обязательно с оружием.

Теперь при взгляде на пеструю толпу, набившуюся в домик, Эд Минкус терял всякую надежду на долгую и счастливую жизнь. Слишком много народу. Узкие окна пропускали слишком мало света, чтобы можно было разглядеть каждого, но наемник решил, что оно и к лучшему. В сумраке виднелись тощие, усталые мужчины – женщин было немного – в до дыр затертом тряпье или плохо выделанной, негнущейся коже. И одежду, и лица покрывала въевшаяся грязь, глаза опасно сверкали – так смотрят люди, слишком долго жившие в глуши, в одном шаге от смерти. Над толпой плыла вонь застарелого пота и перегара. Вооружение собравшихся тоже не внушало уверенности. Кое-то явился со вполне современными лазерными ружьями и бластерами, но больше было импровизированного оружия из насаженного на подходящие рукоятки садового инвентаря – острые лезвия, какие-то штуковины с рядами крючьев, даже кухонный тесак. Было даже несколько старинных пулевых ружей, которым место было в музее.

По мнению Эда Минкуса, назвать рушимцев, которые предпочли поселиться в такой глуши и остаться здесь, невзирая на грядущее вторжение, «индивидуалистами» было бы слишком мягко. На ум ему тут же пришло несколько более подходящих определений, включая «психи», «маньяки» и «психопаты недоделанные», но, учитывая обстоятельства, пилот предпочел не делиться своим мнением с окружающими. Один из первых гостей приволок с собой бухту троса, которым связал Смирнова и Минкуса, сидевших на полу спиной к спине. Остаток веревки фермер отрезал и смотал заново, и всякий раз, когда речь заходила о будущей судьбе пленников, принимался продергивать веревку сквозь худые, грязные пальцы. Эд наблюдал за его действиями, как завороженный.

Из сообщения, которое отправил Раз-Два и проскальзывавших в разговоре реплик пилоты сумели вывести, почему и местность, и встреченные ими дома находятся в таком жутком состоянии, и почему здешние фермеры так недружелюбно настроены к чужакам. Скорей всего, гостей встретили бы дубьем, даже если бы те не разнесли дом траппера в поисках добычи. Эду пришлось признать, что этот фактик несколько подрывал достоверность его рассказа… Но черт побери, он ведь правду говорил, и этим ребятам лучше будет к его словам прислушаться; если они сейчас же не развяжут его, и не позволят ему с Десом вывезти всех с планеты, их нарубят на корейскую капусту.

По мере того, как шло время, у Эда Минкуса оставалось все меньше надежды договориться мирно. Свет за окном менял оттенки, предупреждая, как много уже утекло драгоценных часов… Хотя сколько именно, пилот не знал; Отими избавил его и Деса от хронометров, а заодно – и других полезных мелочей, как только появился первый гость, который мог подержать пришельцев на прицеле, покуда траппер обшаривает их карманы.

Смирнов, к сожалению, не мог присоединить свой голос к уговорам – когда его связали, он разразился таким потоком бешеной ругани, что траппер попросил заодно уже вставить пленнику и кляп. Теперь Дес мог только раскачиваться взад-вперед да тяжело дышать носом, хоть так выражая возмущение. Эд решил еще раз попытаться уговорить колонистов.

– Послушайте, – рассудительно промолвил он, – я понимаю, почему вы не хотите верить нам на слово; вы и так настрадались от чужаков. Но если бы вы только позволили мне воспользоваться передатчиком на нашем челноке, я бы мог вызвать свидетелей в нашу пользу…

Отими закудахтал.

– Ага, сынок, вызовешь ты нам… банду своих вороватых корешей, как же! Побереги дыхание. Я уже давно отправил ребят заглушить ваш передатчик. И трое наших стерегут корабль, так что и не думай на нем удрать к мамочке! Когда ваши приятели заявятся, то-то славную засаду мы им устроим!

– Давно… – повторил Эд. – А который час? Господи, вы хоть можете сказать, сколько мы тут уже торчим?

Траппер прищурился, вглядываясь в экран смирновского хронометра, болтавшегося на его тощем запястье.

– Циферки-то какие мелкие, уже и разглядеть не могу, сынок.. Квоши, что часики-то показывают?

Квоши нахмурился.

– Странные какие циферки, – признался он, наконец. – И на часы-то не очень похоже. Больно быстро меняются. Вот это, например, что значит? Все время прирастает. Только недавно десять было, а сейчас уже двадцать пять… двадцать шесть…

На лбу Минкуса выступил пот, капелька мучительно медленно и щекотно скатилась по щеке. Пилот облизнул соленые губы.

– Это в синем квадратике, в нижнем правом углу экрана, что ли?

– Уже не синем, – поправил Квоши, – а красном.

Эд обвис на веревках, стягивавших его с товарищем, и закрыл глаза.

– Устал я от твоей болтовни, – заявил Отими, – так что заткни пасть, пока тебе ее не заткнули, как твоему приятелю.

– Да ладно, – устало пробормотал Эд. – Можно не торопиться. Мы все уже сдохли, только еще об этом не знаем.

Хронометр показывал время, оставшееся до срока, к которому приказал очистить планету адмирал Икваскван. Квадратик поменял цвет с голубого на красный, когда время истекло, и теперь часы отмеряли срок, прошедший с критического момента.