Джон Марко - Очи бога

Перед ними внезапно открылись огромные апартаменты с высоким сводчатым потолком и серебристо-белыми стенами. Мебель здесь была исключительной красоты и богатства, из полированного дерева, пол выложен мозаичной плиткой в виде огненных сполохов, распространяющихся от центра к углам. Повсюду лежали роскошные джадорийские подушки, приглашая к отдыху.

Через окна в зал вливался лунный свет, отражаясь в многочисленных зеркалах. Поистине королевское место, но Акила уже успел осквернить его. Зеркала были испачканы. Всюду стояли полупустые графины с вином. Собственный плащ Акилы был бесцеремонно сброшен на пол при входе. Следы от ботинок сделали его похожим на половую тряпку. Акила доплелся до высокого кресла у окна и неловко плюхнулся туда. Рядом с креслом находилось возвышение с графином красного вина и грязным, захватанным стаканом. Король взял стакан и наполнил его утешающей влагой. Он сделал большой глоток и замахал руками, изгоняя солдат из помещения.

— Оставьте меня с парнем, — приказал он.

Один из солдат вежливо улыбнулся:

— Стоит ли, милорд? Мы бы остались и защитили вас.

— Защитили от чего? — спросил Акила, указывая пальцем на Гилвина. — От него, что ли? Он же калека!

— Да, милорд, но…

— Ох, заткнитесь и ступайте прочь, — заплетающимся языком выкрикнул Акила. — Томз, сядь рядом со мной.

Солдаты вышли, и Гилвин робко вошел в зал. Красные глаза Акилы изучали его, ничем не выдавая намерений обладателя. Гилвину было интересно, отчего король так охотно остался с ним наедине. Ясное дело, он совершенно безумен. Даже слепой догадался бы, только увидев эту комнату. Напротив кресла Акилы стояла длинная кушетка. Он указал на нее юноше, попивая, меж тем, вино.

— Сядь туда, парень, — скомандовал король.

Гилвин подчинился, опускаясь на мягкие зеленые шелка. Прежде, когда он еще беседовал с Призраком, у него вырисовалась некая схема. Теперь же настал момент проверить это на практике. Он с ужасом думал, не исчез ли Призрак, но сейчас, из-за беспокойства, не мог разглядеть искорки.

— Ты привез какое-то послание, — начал король. — Говори же.

Гилвин замешкался.

— Милорд почтил меня своей аудиенцией. Я недостоин этой чести.

Король зевнул. Он выглядел жутко усталым.

«Нет, не то, — подумал Гилвин. — Слишком патетично. Нужно говорить, как с маленьким мальчиком».

— Милорд, моя весть из Гримхольда такова, — продолжал он. — Они вам не враги. Они просто люди, вроде меня, те, кому вы когда-то хотели помочь, — он протянул королю свою увечную руку. — Вы правы, милорд, я не могу причинить вам вреда. И никто из народа Гримхольда тоже не может. И не хотят. Они просто хотят жить в мире, чтобы их никто не трогал.

Ну вот, он и сказал это. Он наблюдал за реакцией Акилы. К его удивлению, король издал сдавленный смешок.

— Ты привел те же аргументы, что и Лукьен, юный Томз. Это меня не впечатляет. И если это все, что ты хочешь сказать, можешь присоединиться к своему дружку-предателю в подвале.

Гилвин почувствовал панику.

— Нет, милорд, послушайте меня…

— Ты ничего нового мне не сказал, — перебил Акила. — Просто пришел просить за Лукьена, — он поставил стакан с тяжелым вздохом. — О Небо, всегда все за него просят! У него есть способ завоевывать сердца… — король закрыл глаза. — Не говори мне, какой он хороший человек, Гилвин Томз. Не говори, что у него доброе сердце и что он сожалеет. Он убил мою жену.

— Я знаю, — ответил Гилвин. — Я вовсе и не утверждаю, что он невиновен. Он причинил вам вред, милорд. Но ведь вы способны на прощение, — Гилвин улыбнулся. — Я знаю это. Что бы еще заставило вас беседовать со мной?

— Это меня забавляет, — сказал король.

— Нет. Вы хотите со мной беседовать. Я рисковал, придя сюда, ради вашей веры в Лукьена. И потому, что Фиггис говорил мне, какой вы особенный человек. И — пожалуйста — вы разговариваете со мной, вместо того, чтобы послать меня в темницу, — Гилвин наклонился вперед, дабы усилить впечатление. — Вы все еще Акила Добрый.

Акила горько рассмеялся.

— Акила-Пьяница, ты хотел сказать. Акила-Убийца. Вот как меня называют, и ты это знаешь. Даже мои люди. Они не подозревают, что я это слышу.

— Значит, они ошибаются насчет вас, милорд. Они не знают, каким вы были.

— А ты знаешь? — спросил Акила. — Хм. Юношеская вера. Прекрасно, но бесполезно.

— Я знаю, каким вы были, милорд, — воскликнул Гилвин. Он усиливал впечатление, стараясь не переборщить, дабы не вспугнуть безумца. — Знаю, что вы любили книги, любили знания, любили Кассандру больше всего на свете.

Лицо Акилы стало печальным.

— Да. Любил.

— И еще вы любили Лукьена.

И снова Гилвин наблюдал за реакцией. Время словно остановилось. По печальному лицу Акилы прошла судорога. Он не мог говорить. Слезы подступили к глазам. Гилвин ухватился за этот шанс. Он поднялся с кушетки и упал на одно колено перед королем.

— Милорд, — мягко сказал он. — У меня действительно есть для вас послание.

Акила с надеждой смотрел на него налитыми кровью глазами.

— Правда? Так скажи же мне.

— Вот оно, — Гилвин снова протянул руку королю. Король смотрел, не понимая.

— Твоя рука? И что это такое?

— Рука и нога, которые выглядят так с моего рождения, — сказал Гилвин. — В другом месте я был бы отщепенцем. Когда умерла моя мать, некому было позаботиться обо мне. Я был бы нищим.

Акила медленно начал понимать. С пьяной улыбкой он произнес:

— Но ты не нищий.

— Нет. Потому что мне было куда пойти. Это место построили вы, милорд. Мать рассказывала мне, как вы увидели меня в первый раз. Помните, милорд?

— Да, — мягко произнес Акила. Его разум словно совершил путешествие на много лет назад. — Помню…

— Вы сказали моей матери…

— Я сказал ей, что для тебя всегда будет место в Лайонкипе, — говоря это, Акила не смотрел на Гилвина. Его взгляд был устремлен в пространство. — Сказал, что я строю новую Лиирию.

— Верно, — произнес Гилвин. — И вам это удалось, милорд. Вы создали место для меня, когда строили библиотеку. Вы принесли в Лиирию знания, — его голос немного дрожал, но необходимо было сказать еще одну вещь. — Вы спасли мою жизнь, король Акила. И я никогда прежде не имел возможности поблагодарить вас, — он слегка пожал плечами. — Вот мое послание.

Из глаза Акилы выкатилась одна-единственная слеза. Он смахнул ее рукавом несвежей рубахи.

— Я так старался, — прошептал он. — Знать, что сумел помочь тебе… это великий дар, мой мальчик.

Он потрясающе изменился. Сердитое, искаженное лицо смягчилось, словно залитое солнцем. Гилвин знал, что сумел добраться до сердца Акилы. Его простые добрые слова растопили лед.

— Милорд, — продолжал он. — Я знаю, вы добрый человек.