Джон Марко - Великий план

Симон перевернулся и возмущенно посмотрел на Ричиуса. Глаза у него стали тусклыми.

– Сидеть целыми ночами и тревожиться тоже бесполезно, знаешь ли. Ты можешь хоть тысячу раз просмотреть все планы и все равно не будешь знать, что случится, пока оно не случится. Мудрые слова, парень. Я пришел к ним трудным путем. – Симон прищурился на дневник Ричиуса. – И вообще, что ты там пишешь?

– Просто так, – уклончиво ответил Ричиус. Симон улыбнулся:

– Брось: я же вижу, что тебе хочется поговорить. В чем дело? Что не дает покоя твоему острому уму?

Ричиус ответил ему не сразу. Он прислушивался к плавному покачиванию корабля, сопровождающемуся бесконечным скрипом, и вглядывался в человека, с которым он делил каюту. Несмотря на все случившееся, Симон Даркис продолжал ему нравиться. Ричиус развернул стул к своему соседу, решив ему довериться.

– Симон, ты когда-нибудь задумываешься о себе? – тихо спросил он.

Симон засмеялся:

– Что?

– Я видел тебя, когда ты приплыл в Лисе, – настаивал Ричиус. – Ты помнишь, какой у тебя был печальный вид?

Симон отвел взгляд. Они еще ни разу по-настоящему не говорили об этом, и Ричиус думал, что и не стоит. И все же необычайная печаль Симона в тот день не давала ему покоя.

– Помню, – ответил Симон. – Мне тогда было не до радости.

– Это сожаление тогда владело тобой?

– Ричиус, я тебя не понимаю, – с досадой сказал Симон. – О чем ты меня спрашиваешь?

Ричиус пожал плечами:

– Может, ни о чем. Я просто немного тревожусь, вот и все.

– О Кроуте?

– И о себе, – ответил Ричиус.

Он отвел взгляд, не зная, как объяснить свои чувства. Дьяна не хотела, чтобы он уезжал. Она предупредила его, что месть это глупость. И когда он увидел Джелену и остальных лисских сирот, то он по-новому оценил совет жены.

– Если ты беспокоишься о том, не делаешь ли ошибки, то перестань, – заявил Симон. – Я знаю, что Бьяджио сделал с твоей женой. Я слышал об этом, когда был на материке. Он – зверь, Ричиус.

Ричиус нахмурился:

– Он твой господин.

– Это ничего не значит. Значит, я повиновался зверю. Может, это и меня делает зверем. – Симон закрыл глаза. – Ты это имел в виду, когда говорил о сожалении? Если так, то ты прав. Я не могу гордиться тем, что делал.

– А тем, что мы делаем сейчас? – спросил Ричиус. – Когда мы убьем Бьяджио, ты будешь этим гордиться?

– Если мы убьем Бьяджио, – уточнил Симон. – И – нет, не буду. Ты не понимаешь, что значит быть Рошанном, Ричиус. Бьяджио сделал меня личностью. Он дал мне нечто, во что можно было верить.

– Тогда почему ты делаешь это? Только ради Эрис?

– В основном. Но еще и потому, что Бьяджио изменился. Снадобье сделало его неуправляемым. Лично я считаю, что он сумасшедший. Может быть, убив его, мы окажем ему благодеяние.

– Благодеяние? – рявкнул Ричиус. – Я не намерен убивать его из человеколюбия, Симон. Думай что хочешь, но для меня это просто месть и больше ничего.

– И он этого заслуживает, – согласился Симон. – Я с этим не спорю. Только не жди, чтобы я по этому поводу ликовал. Бьяджио всегда будет означать для меня нечто хорошее. И этого, наверное, никак не изменишь. – Он понимающе посмотрел на Ричиуса. – Если бы ты знал Бьяджио десять лет назад, ты бы, наверное, относился к нему иначе.

– Сомневаюсь, – недовольно проговорил Ричиус. Перспектива смерти Бьяджио была единственным, что не вызывало у него угрызений. – Не знаю, как ты можешь называть его хорошим человеком, после того как он сделал столько зла. Может быть, я ошибаюсь насчет тебя, Симон. Может, ты ничуть не изменился.

– Полегче, парень! – предостерег Симон. – Мне не настолько худо, чтобы я не мог выкинуть тебя через иллюминатор. И я вовсе не называл его хорошим человеком. Я просто сказал, что он не тот, каким был. Люди меняются, Ричиус. Иногда к лучшему. Иногда к худшему, как Бьяджио.

– Люди меняются, – подтвердил Ричиус, кивая. – Вот это меня и тревожит. – Он откинулся на спинку стула, наблюдая за пламенем свечи, пляшущим под ламповым стеклом. – Перед моим отъездом Дьяна просила меня быть осторожным. Я решил, что она говорит об осмотрительности, чтобы я не дал себя убить. Но теперь я, кажется, понял, что она имела в виду. Она увидела во мне перемену.

– Какую перемену?

– Это непросто объяснить, – вздохнул Ричиус. – Так влияет на человека месть. Я ведь тоже не всегда был таким, как сейчас. Наверное, я тоже изменился – точно так же, как Бьяджио.

– И как я, – напомнил ему Симон. Ричиус улыбнулся:

– Наверное.

Симон сел, спустив ноги на пол.

– Ричиус, послушай меня. Ты хороший человек. Закончив свои дела с Бьяджио, ты сможешь вернуться к жене и ребенку и начать все заново. Ты сможешь оставить всю эту грязную историю позади. После смерти Бьяджио о тебе в Наре забудут. Никто больше не будет на тебя охотиться.

Ричиус закрыл глаза.

– Звучит чудесно!

– И твоя дочь сможет вырасти сильной и здоровой, и тебе больше не придется думать о войне или о том, что к тебе в окно может заползти шпион. У тебя начнется новая жизнь. Ты сможешь забыть о Бьяджио и Наре. Забыть об Арамуре…

– Что? – вскрикнул Ричиус, открывая глаза. – Симон, я никогда не смогу забыть об Арамуре!

– Ты должен о нем забыть, – упрямо повторил Симон. – Или это будет вечно тебя преследовать. Он больше не твое королевство. Забудь о нем.

– Не могу, – возразил Ричиус. – Это невозможно.

– Забудь, – не отступался Симон. – Будешь дураком, если не забудешь. Потому что Арамур больше никогда не будет принадлежать тебе, Ричиус. Никогда.

Его слова повисли в воздухе. Ричиус судорожно сглотнул. Он не смел признаться себе в том, о чем сказал Симон, – что Арамур потерян навсегда.

– Тогда к чему все это? – тихо спросил он. – Зачем я вообще здесь?

Симон ухмыльнулся:

– На это ты знаешь ответ, дружище. Ричиус кивнул.

– Нанеси удар за Арамур, – посоветовал Симон. – Успокой свою совесть, как сможешь. Убери Бьяджио, а потом уйди.

– Не знаю…

– Чего ты не знаешь? – загремел Симон, подаваясь вперед. – Не знаешь, хочется ли тебе прожить остальную жизнь в мире? Или видеть, как растет твоя дочь? Позволь мне кое-что сказать тебе, Ричиус. По-моему, ты дурак, что сюда приехал. Лиссцам следовало бы вторгаться на Кроут без твоей помощи. Они тоже дураки. Но ты-то умнее их! У тебя должно было хватить ума не слушать Пракну, когда он явился в Фалиндар. Но кровная месть была для тебя важнее любви хорошей женщины. По-моему, это невероятно глупо.

Симон резко упал на койку и повернулся к Ричиусу спиной. В каюте наступило неловкое молчание. Ричиус изумленно смотрел на Симона.

– Ты не понимаешь, – сказал он.

– Правильно, – отозвался Симон. – Бедненького Ричиуса никто не понимает. И так всю жизнь.