Джон Марко - Великий план

– Вэнтран, – беспокойно спросил Симон, – что все это значит?

Ричиус предупреждающе поднял руку.

– Молчи. Сейчас сам все поймешь.

Симон недовольно заворчал, но перестал допытываться, что происходит, позволив Ричиусу провести его во двор. Как всегда, там толпились воины и рабочие, там ковали лошадей, и в укромных уголках шептались влюбленные. Ричиус прошел к краю двора, где было много зелени, а земля слегка уходила вниз, образуя склон. Его жена сидела с книгой в руках. Ричиус замедлил шаг, чтобы Симон увидел, куда они направляются. При виде Дьяны нарец присвистнул.

– Кто это? – спросил он зачарованно.

Ричиус ничего не ответил. Он подошел к Дьяне и дочери и указал на них обеих. Дьяна вздрогнула и подняла голову от книги.

– Симон, – с отчаянием проговорил Ричиус, – это моя жена, Дьяна. А эта маленькая девочка – Шани. Это наша дочь. Я хочу, чтобы ты посмотрел на них.

– Ричиус, что ты делаешь? – спросила Дьяна.

– Это моя семья, Симон, – продолжил Ричиус, не ответив ей. – Вот почему я здесь, почему я уехал из Нара и остался после того, как война закончилась. Посмотри на них. Разве они не прекрасны?

– Да, – прошептал Симон. – Да.

– Они для меня – все, – сказал Ричиус, и его голос дрогнул. – Я люблю их. Ты понимаешь, что это значит? Я люблю их, Симон.

– Что я должен сказать? – спросил Симон. Казалось, ему отчаянно хочется уйти. – Да, они – твоя семья. Я понимаю. Почему ты их мне показываешь?

– Потому что мне приходится тебе доверять, а я не хочу этого делать. Я хочу, чтобы ты видел, что ты уничтожишь, если причинишь им вред. Смотри!

Дьяна возмутилась:

– Ричиус, что происходит? О чем ты говоришь?

– Это нарец, о котором я вчера тебе рассказал, Дьяна, – ответил Ричиус. – Я считаю, что он – тот, кого послали меня убить. Или тебя, или Шани. Я хотел, чтобы он увидел вас обеих. Я хотел, чтобы он понял, почему я предал Аркуса и Бьяджио. Ты смотришь, Симон?

– Да, – серьезно ответил Симон. Он ссутулился, и весь его задор куда-то исчез. Он адресовал Дьяне невеселую улыбку. – Они прекрасны. Ты счастливец.

– Да. – Ричиус протянул Дьяне руку, и она неуверенно приняла ее, продолжая наблюдать за Симоном. – Бьяджио известно, как сильно я люблю эту женщину. Он может знать и о существовании Шани: я не знаю. Кто бы ты ни был, Симон Даркис, мне нужно твое слово. Люсилер уезжает на два дня, и он отказывается принимать решение насчет тебя. Он хочет, чтобы это я решил твою судьбу, а я не могу этого сделать. Я не знаю, кто ты.

– Ричиус, – спросила Дьяна, – о чем ты говоришь?

– Посмотри на них, Симон, – сказал Ричиус. – Запомни их лица. А потом дай мне обещание, что ты не причинишь им зла. Ты смотришь?

Симон ответил едва слышным шепотом:

– Да. Я смотрю.

– Тогда обещай мне. Пожалуйста.

– А если я дам тебе обещание, ты ему поверишь? – тихо спросил Симон.

– Мне придется, – ответил Ричиус. – У меня нет выбора. Я не могу держать тебя в плену, а тебе больше некуда идти. Если ты уйдешь из Фалиндара, ты умрешь от голода или замерзнешь зимой. Просто дай мне слово. Я умоляю тебя.

Симон переводил затравленный взгляд с Дьяны на Шани. Ричиусу показалось, что нарец находится где-то далеко, словно его мысли скользят по его жизни, сдувая пыль с прошлого.

– Я даю тебе слово, – сказал он. – Моя рука не причинит им зла. Я клянусь в этом.

– Еще раз, – потребовал Ричиус. – Поклянись еще раз, перед лицом Бога.

Симон перекрестился.

– Я клянусь в этом перед лицом Бога.

С этими словами Симон улыбнулся Дьяне – искренне, так что улыбка осветила все его лицо. А потом он повернулся и пошел прочь в глубину двора. Ричиус проводил его взглядом. Дьяна тянула его за руку, пытаясь усадить рядом с собой. Он апатично сел на землю, продолжая смотреть вслед уходящему Симону.

– Ричиус, – настоятельно спросила Дьяна, – что происходит?

– Толком не знаю, – мягко ответил Ричиус, по-прежнему не глядя на нее. – Но не тревожься. Кажется, ничего страшного нет.

В бесконечные осенние ночи одиноко было в Красной башне на Драконьем Клюве. Безжалостные океанские ветра хлестали по осыпающейся кладке, задували в щели и колебали пламя свечей. Солдат и мальчишки-слуги жались к кухням и очагам в поисках тепла. Здесь, на далеком севере, солнце лишь показывалось на небе и тут же пряталось обратно. И Красная башня была слишком велика для Лорлы. Ночью девочка спала одна, далеко от покоев герцога Энли, в крыле со скрипучими дверями, наводящими на мысль о привидениях, и суровыми сквозняками. Прячась под толстые одеяла, Лорла слушала мрачную музыку Драконьего Клюва и думала об этом замке, затерявшемся во времени.

С самого своего приезда она почти не видела хозяина башни. Он все время был очень занят. Поначалу Лорлу не угнетало одиночество, потому что долгий путь ее утомил, и ей предстояло исследовать весь замок. Ей предоставили право бывать почти повсюду, и она в полной мере воспользовалась добротой герцога, заключив вежливую дружбу с кухонной прислугой и конюхами и постепенно осваиваясь на новом месте. Красная башня совершенно не походила на замок герцога Локкена в Готе. Там все было светлым и предсказуемым. Тот город-крепость она полюбила. Однако жилище герцога Энли оказалось настоящим сокровищем: лабиринтом продуваемых туннелей и кривых коридоров, гигантских витражей, похожих на радуги, и бесконечных дверей, ведущих в заброшенные комнаты. Здесь можно было найти добычу древних войн: в подвалах громоздилось ржавое оружие и какие-то трофеи, пыльные чуланы были набиты одеждой и молью, балконы оплетали вьющиеся растения с колючками длиной в палец и красными цветами, которые, казалось, не замечают холода. А еще здесь были книги – столько книг, что Лорле хватило бы на всю жизнь: пожелтевшие тома, пропахшие выделанной кожей и полные поблекших строчек. Лорла собрала свои самые любимые книги и сложила их у кровати. Некоторые были на древненарс-ком, но поскольку в лаборатории она выучила начатки этого забытого языка, то смогла снова попрактиковаться в нем после долгого перерыва.

Лорла предвкушала поездку в столицу, где надеялась снова побывать в лабораториях, но Энли ничего не говорил о ее задании, а Лорла его не спрашивала. Она не проявляла излишней любознательности – ее хорошо этому научили. У господина есть на нее планы. Больше ей ничего знать не полагалось. И господин доверил ее задание Энли. Она не станет расспрашивать герцога, потому что знает: он блюдет ее интересы. Однако она скучала по Энли. Ей не хватало его голоса, его прямоты в общении. Другие обитатели Красной башни не были в этом на него похожи. Они все были вежливы и любезны, но Лорла ощущала какое-то отторжение, почти что страх. Она даже стала думать, что не так в ее внешности или манерах. Ела она одна, в маленькой комнате, выходившей на кухню. Другие дети в замке – а их оказалось удивительно мало – ели или все вместе, или со своими родителями, но не Лорла. Леди Прин приносила ей еду, но никогда не садилась разделить с ней трапезу. Леди Принпл была пухленькая и милая служанка – в основном она выполняла обязанности кухарки и уборщицы, – но Лорле она не стала другом, как и солдаты, постоянно занятые учениями во дворе, или конюхи, ухаживавшие за конями. А дети Красной башни были такими же невеселыми, как и их родители, и в присутствии Лорлы всегда молчали. Они не то чтобы сторонились ее – у них всегда находилось для нее доброе слово, – но ни разу она не увидела ничего, кроме обязательной вежливости. Прошло уже не меньше двух недель после ее приезда в замок, и очарование места стало рассеиваться. Ей хотелось увидеть Энли.