Павел Марушкин - Музыка джунглей

Таможенник честно попытался представить себе такое.

– Но что же мне делать!

– Гм… Я мог бы отвести их к этому Шапиро сам. На святых отцов вообще надежда плохая – с них станется загулять на пару-другую дней… А насчёт денег вы не беспокойтесь – мы вам всё вернём, и ещё добавим за беспокойство. Вы ведь знаете доктора Шапиро?

Начальник стражи доктора Шапиро не знал, но кто-то из таможенников сказал, что знает. Этого оказалось вполне достаточно, и Отшельник в сопровождении синекожих двинулся через поспешно расступившуюся толпу. Смоукеры взяли с собой только самое необходимое [14]; большинство вещей пришлось оставить.

Начальник таможни тут же подрядил за горсть мелких монет нескольких бездельников, чтобы те отогнали плоты подальше от городских стен, и с облегчением приложился к бутылке.

Свистоль и Большой Папа поджидали соплеменников за ближайшим углом.

– Ну Джро! Ну голова! Это ж надо такое придумать!

– Это ещё что, – скромно улыбнулся стибок. – Вот, помню, однажды…

– Но ведь на волоске всё висело! – возбуждённо помотал головой Отшельник. – А если бы никто про этого доктора Шапиро не слышал?

Джро Кейкссер прищёлкнул языком:

– Вот за это я как раз не беспокоился. Ну подумайте сами: неужели в таком городе, как Вавилон, среди десятка человек не найдётся хотя бы одного, который не слышал бы о каком-нибудь докторе Шапиро?

Две недели в джунглях – вполне достаточный срок, чтобы немного к ним привыкнуть или же начать ненавидеть всей душой. То, что привыкнуть он не сможет никогда, Кактус понял в первый же день. Всё путешествие слилось для него в нескончаемую череду болот, колючек, скользких камней, цепких зарослей и лезущих со всех сторон насекомых. О, эти насекомые! Они были повсюду – маленькие, почти неразличимые глазом, укусы которых вызывали страшный зуд, средние, так и норовящие заползти в ухо или ноздрю, пока ты спишь, и огромные, с ладонь величиной, и от этого особенно противные. А змеи! А крокодилы! Вчера им попалось болото, полное этих тварей, и Иннот устроил там настоящую охоту. Глядя на приятеля, Кактус почувствовал лёгкий укол зависти – для того, казалось, не существовало никакой разницы между Городом и Лесом; он был своим и на Вавилонских улицах, и в глухой чащобе.

Пойманного крокодила выпотрошили и долго коптили над костром. Мясо его действительно чем-то напоминало курятину и оказалось довольно вкусным – это был вынужден признать даже гурман Кактус.

Места здесь были совершенно дикие и почти непроходимые. Казалось, чья-то злая воля нарочно ставит на их пути то скалистую гряду, то непролазную топь, то глубокие извилистые овраги. Буквально через каждые пять-шесть шагов попадались упавшие древесные стволы – полусгнившие, скрытые травой и кустарниками, но тем не менее упорно цепляющие торчащими обломками веток за ноги и одежду. Однажды они потратили почти полдня на то, чтобы обойти непролазную трясину. А как сперва все обрадовались, увидав сквозь дырчатое кружево плюща поросшую короткой изумрудной травой поляну! Громила с радостным возгласом ломанулся напрямик, и если бы не предостерегающий окрик Иннота, кто знает, чем бы всё закончилось. «Видите эти растения с белыми султанчиками?» – спросил он и, подобрав трухлявый сук, швырнул его вперёд. Сочная трава на миг расступилась, блеснула лаково-чёрная жижа – и то, что миг назад казалось твёрдой землёй, с хлюпаньем всосало корягу.

«Не умеешь читать по травам – так хоть бы по деревьям ориентировался, – сказал Иннот сконфуженному обезьянцу. – Подумал бы сначала: а почему они там не растут?»

Сегодня путешественники, похоже, выбрались из сырых мест; почва стала сухой и каменистой и уже не чавкала под ногами. Радости, правда, это принесло немного – всё вокруг заросло густым и страшно колючим кустарником.

– Ежевика! – радостно объявил Иннот, присмотревшись.

– Ну и что? – проворчал Громила. – Ягод-то всё равно нет. Не сезон…

Продраться сквозь ежевику оказалось почти невозможно. Преодолев несколько сотен метров, исцарапанные в кровь путешественники вывалились на пятачок, где кусты росли не столь густо, и без сил рухнули на землю.

– Куда показывает стрелка? – спросил Кактус, немного отдышавшись.

Иннот достал монетку, подержал её на ладони и молча указал пальцем.

– Может, в обход? – предложила Джихад.

– А где гарантия, что там будет лучше? Девушка сбросила с плеч лямки рюкзака и встала.

– Попробую забраться на какое-нибудь дерево и посмотреть сверху.

Громила отломил от куста прутик и, очистив его от шипов, просунул под гипс.

– Болит? – спросил Иннот.

– Нет, чешется. Давно пора снять этот лубок.

– А не рановато? Потерпи ещё несколько дней…

– Сверху видно плохо, – сказала вернувшаяся Джихад. – Но примерно в получасе ходьбы вон в том направлении торчит что-то вроде скальной стенки. По мне, лучше уж прыгать по камням, чем продираться сквозь колючки. Всё-таки стоило захватить мачете, Инни, что бы ты там не говорил.

Вместо ответа Иннот достал из кармана толстый длинный гвоздь и на глазах у каюкерши безо всяких усилий завязал его в узел.

– Зона Мооса! – догадалась Джихад. – Сталь размякла…

– Угу. Причём наверняка мы пересекли не одну; в этих местах когда-то проходила линия обороны от северных армий.

– Твоим стамескам, стало быть, каюк? – сочувственно спросил девушку Кактус.

– Не совсем; по крайней мере один раз ими ещё можно воспользоваться. Металл, конечно, стал мягким, но заточка-то осталась.

– Когда мы вернёмся в Бэбилон, – сказал вдруг Кактус, – то первое, что я сделаю, – это разденусь догола, запихну все лохмотья в мусорку и заберусь в ванну – часика этак на три. Воду пущу такую горячую, какую только можно вытерпеть; насыплю туда всяких ароматических солей и пены и буду отмокать… С ящиком холодного пива в обнимку!

– Гм… Дней десять назад ты с таким же наслаждением рассказывал, как поступишь со своей долей золота. Что, малость опустил планку? – съехидничал Громила.

– Всё правильно, происходит нормальная переоценка, – с умным видом ответил ему Иннот. – Ложное и сиюминутное уступает позиции вечным ценностям. Он ещё забыл упомянуть… э-э… полную сковородку жареной картошки – маслице шипит, брызгается… Да и постель с крахмальными белоснежными простынями туда же относится…

– Прекратите надо мной издеваться! – нервно хихикнул Кактус. – Как будто сами не об этом мечтаете!

– Не без того, – согласился Громила.

Отдохнув, друзья вновь навьючили на себя рюкзаки. Битва с колючками возобновилась. Предсказанные Джихад полчаса в результате обернулись двумя; однако идея была верна – ежевичные заросли вскоре поредели, уступая место разбросанным то тут, то там камням.