Павел Марушкин - Музыка джунглей

Нехитрый сей принцип был хорошо знаком каторжанам; поэтому никто из них не предполагал, что погоня по тёмным, зловонным и страшным лабиринтам городской канализации будет вестись всерьёз. К несчастью для них, именно этот отряд имел снаряжение для действий под землёй – и, что ещё более важно, опыт таких действий. С тех пор как случаи бесследного исчезновения сантехников приняли едва ли не повальный характер, городские власти вынуждены были принять меры. Случилось это после грандиозной забастовки – работяги «Бэбиводоканала» все как один отказались спускаться под мостовые без охраны. С тех пор каждое районное отделение стражи обязано было содержать свой собственный отряд, предназначенный именно для этой цели.

Поначалу беглецам удалось оторваться; они бросились в тёмный боковой проход, не разбирая дороги. Стражники действовали без излишней спешки, но методично. Спустившись вниз, они запалили факелы и, оставляя мелом пометки на стенах, начали преследование.

– Вот… уроды… – выдохнул на бегу Чобы. – И чего они… в нас… вцепились…

Пыха больше всего боялся, что их сейчас загонят в какой-нибудь тупик. Тогда всё, Амба: в лучшем случае – обратно на плантации, в худшем – забьют насмерть кнутом. Как это бывает, он уже видел.

Погоня продолжалась больше часа. Наконец им вроде бы удалось оторваться: каторжники нырнули в какой-то боковой ход, потом ещё раз и ещё – и наконец эхо перекликающихся голосов затихло где-то вдали. Правда, за время бегства несколько человек отстало. Теперь их была всего дюжина; и Твадло, конечно же, не потерялся. После того как беглецы немного перевели дух, началось восстановление справедливости. Альбиноса волтузили долго и с наслаждением. Под горячую руку досталось даже Пыхе, хотя уж он-то, видят предки, ни в чём не был виноват.

– Чё это вы? – удивлялся Твадло, плача, хихикая и размазывая по физиономии кровавые сопли. – Чё я такого сделал-то?

– А выбираться наверх всё ж таки, как бы, надо, – подвёл итог Чобы Стисм. – Подождём немного и сделаем, типа, ещё попытку.

Некоторое время все молчали. Здесь, в отнорке, куда они забились, царила абсолютная темнота; лишь слабый отсвет лежал в конце длинного тоннеля, с той стороны, откуда они пришли.

– Как думаете, скоро им надоест? – поинтересовался один из каторжан, прозванный Профессором за маленькие очёчки, криво сидящие на носу.

– Типа, я думаю, часок ещё побегают, и всё, – авторитетно отозвался Чобы.

Каторжане завозились, устраиваясь поудобнее. Отвесили ещё несколько плюх Твадло – уже без злобы, просто чтобы скоротать время. Изредка долетало эхо каких-то шумов. От нечего делать Пыха попытался определить их источник, но это оказалось невозможно – звуки сильно искажались, многократно отражаясь от низких сводов тоннеля. Неизвестность потихоньку нагоняла страх.

– Как думаешь, что это? – шёпотом спросил он соседа после очередного, довольно громкого звука.

– Не знаю, – так же шёпотом отозвался тот.

Звук повторился, теперь уже ближе; потом ещё и ещё.

– Собака, что ли? – неуверенно спросил кто-то. Каторжане зашевелились. Звук возник снова. Да, определённо, это был собачий лай…

– Они не отстали! – внезапно вскочил на ноги Чобы. – Теперь с собаками нас ищут!

– Не свисти, – недоверчиво проговорил Пыхин сосед. – Что собака почует в такой вони-то!

Запах в тоннеле действительно висел на редкость гадостный: даже после нескольких часов, проведённых в канализации, он заставлял морщиться.

– Это ищейки! У них знаешь, какой нюх! Типа, трёхдневный след берут! – блеснул кинологическими познаниями Чобы.

Внезапно вдалеке замелькали отсветы факелов. Медлить было нельзя: каторжане поспешно бросились вперёд, свернули за угол – и буквально нос к носу столкнулись ещё с одним отрядом стражи. Те поджидали их в полной темноте; но стоило беглецам оказаться рядом, как стражники зажгли электрическую переносную лампу с рефлектором. Резкий луч света резанул по глазам; бежавшие впереди машинально притормозили, задние налетели на них – и вся компания посыпалась прямо в канал, подняв столб брызг.

– Ну что, попались, босота? – командир отряда шагнул вперёд. – Значит, так: вылезаем наверх, грабли на затылок и если хоть одна падла рыпнется – пеняйте на себя. Убить не убьём, но вздрючим изрядно.

В подтверждение своих слов он звучно припечатал дубинкой по ладони.

– Вот ты, синий! – конец дубинки указал на Пыху. – Ты первый!

Пыха, понурив голову, стал вылезать. Берега канала были скользкими, и смоукер пошатнулся, пытаясь удержать равновесие. Заткнутая за набедренную повязку Книга сделала поползновение выпасть. Пыха невольно сунул руку под пончо, поправляя её.

– Грабли на затылок, я сказал!!! – завопил стражник, замахиваясь.

Вавилонские идиомы, которые некогда ставили в тупик Хлюпика, сыграли скверную шутку и с его товарищем.

– Чего? – растерянно спросил Пыха, невольно подавшись назад.

– Взять его!

Подоспевшие факельщики набросились на беглеца. Электрический фонарь давал достаточно света, и факелы полетели в воду.

Гнилостные газы, невидимой пеленой расстилающиеся над поверхностью канала, вспыхнули от соприкосновения с открытым пламенем, словно порох. Косматый огненный вал покатился вдоль тоннеля; беглецам не оставалось ничего другого, кроме как погрузиться с головой в мутную вонючую жижу. Стражники с проклятиями отпрянули к стенам, прикрываясь локтями от жара. Газ, впрочем, выгорел довольно быстро – в течение двух-трёх секунд. Покрытый копотью командир шагнул к воде. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего ни для своих подчинённых, ни для каторжан, и кто знает, чем бы все кончилось, если бы в этот момент в игру не вступил ещё один участник.

Низкий, чудовищной силы короткий рёв раздался из тьмы тоннеля. Все замерли в замешательстве. Рёв повторился; внезапно потянуло сквозняком, смрадный воздух задвигался толчками. Электрический фонарь вдруг потух.

– Эй, командир, а не пора ли нам?.. – нервно начал один из стражников, но тут земля под ногами задрожала, и очутившиеся во тьме люди не выдержали.

Стражники и каторжане вперемешку, с воплями рванули прочь от неведомой опасности, толкаясь и колотя бегущих впереди промеж лопаток – быстрее, быстрее! Добежав до ближайшего люка, стражники с обезьяньей ловкостью стали карабкаться по скобам наверх. Каторжане, несмотря на испуг, понимали, что на поверхности их песенка будет спета – и поэтому неслись вперёд, не задерживаясь. Им не препятствовали: у стражи хватило здравомыслия озаботиться в первую очередь собственным спасением.

Несмотря на все усилия беглецов, громоподобный топот и плеск приближались. Сверху сыпался какой-то мусор – казалось, свод сейчас рухнет, не выдержав вибрации. Каторжане добрались до относительно сухого места; с правой стороны коллектора открывалось ответвление, вдоль стен которого змеились многочисленные коленчатые трубы – очевидно, здесь проходила часть городской водопроводной магистрали. Не сговариваясь, все ринулись туда.