Всеволод Мартыненко - Собачий Глаз

Остановившись поблизости, всего в дюжине ярдов от меня, он вдруг уселся, задрал голову, как пес, воющий на все три луны разом, и более-менее связно выдал целую строфу. На сей раз мне удалось разобрать слова:

Песенка про сошедшую с ума невесту хисахского принца-мстителя здесь, в меканской болотной глуши, звучала немыслимо жутко. Особенно если принять во внимание тонкости исполнения. Слава Судьбе, хоть лица поющего я не видел.

Меж тем кадорг снова склонился к земле, похлопал по ней лапищей и прислушался. Понятное дело, никто не отозвался — глухой гул от удара, и все. Разочарование ищущего не знало пределов. Испустив длинный стон, он пополз дальше, то и дело останавливаясь, чтобы поручаться в землю, не принявшую его по смерти...

Этого зрелища мне хватило с избытком, но им дело не кончилось. Мимо проплыла какая-то темная масса поменьше, подгоняя себя ритмичным: «Бу-у... Бу-у... Бу-у...» С несколько удаленного рассмотрения это оказалось саперное шасси ростом всего-то футов в тринадцать. Перед собой гигант неуклюжими пинками гнал трехфутовый шар, сплетенный из прута, словно детский мяч, и обтянутый цельной кабаньей шкурой — только лохмотья травяной набивки из прорех торчат.

За вяло перекатывающимся мячом, быстро перебирая лапами, семенила целая стая военно-полевых мышей, длинных, как шестиногие сосиски, и с шерстью, траченной сине-зелеными водорослями. Прямо на ходу они ныряли в дыры и вновь выпрыгивали наружу, деловито таская туда-сюда куски пищи, ветошь и слепых мышат. Подвижность импровизированного гнездовища мышей, похоже, не смущала. Как и бывшего огра в саперном шасси — обитаемость мяча.

Если до сего момента у меня имелись сомнения в душевном здоровье местных обитателей, то эта череда картин с гарантией превратила их в уверенность. Странно, как от этих кадоргов вообще удается добиться производительного труда. Они же тут все сумасшедшие, как эльфы весной!

Хотя это еще как сказать. Не приметив меня, почтительно отступившего в тень полуразобранного корпуса осадника с дороги саперно-мышиной процессии, двое кадоргов задорно обсуждали свои планы.

— Кого следующим пустим? — Это тот, что поглуше.

— После Большого Бу? Не знаю даже... — Второй, потоньше и поехиднее.

Ага. Значит, Большой Бу — это тот, с мячиком. А все, что я видел, — представление в стиле «Ужасных трансзодиакальных островов», которое хисахские моряки обычно разыгрывают перед новичками, впервые пересекающими плоскость Зодиака в море. Та же манера преподносить безобидные шуточки в виде крайнего ужаса. Вот только в данном случае с безобидностью как бы не через край шутники хватили...

— Может, довольно с него уже? — засомневался первый в необходимости продолжения спектакля.

— Да ты что! Только-только дело пошло! Этот хоть смотрит, а эльфь, зараза, в упор никого не замечает, хоть топчи ее. В шатер забилась... — пытался другой переубедить сообщника, захлебываясь смешком.

Само собой, я был согласен с первым. И верно, хватит. Как меня самого до сих пор не стоптали, понятия не имею, а уж в однозначно безопасном исходе всего представления тем более не уверен. Посему развлечение местной публики за мой счет придется свернуть в срочном порядке, пока кто-нибудь не пострадал. А то у меня в запасе тоже файрболл сыщется наместо той шутихи...

Как можно более непринужденно я выступил на закатный свет, в поле видимости посмертно кадавризированных шутников. Одним из них оказался поклонник классических хисахских пиес о принцах-мстителях, а вторым — вот сюрприз-то! — Раптор 08 с нарисованной на броне задорной рожицей.

Реакция заметивших меня кадоргов тоже различалась. Тот, что распевал трогательные песенки, от неожиданности даже отшатнулся. Но потом справился с собой, приставил раскрытые клешни рук к тому месту головы, где у человека были бы уши, и визгливо прокричал «Ку-ку!» — после чего развернулся и отправился восвояси. Мол, сумасшедший, что возьмешь...

Не в пример ему, Раптор по моей роже с ходу понял, что самодеятельность вскрылась, извиняющимся жестом развел лапищи в стороны и пояснил:

— У нас тут не все вменяемые... — Более низкий голос выдал в нем противника продолжения дурацкого веселья. — А у Джеми к тому же был трудный день...

Ну да. А у всех остальных, видимо, легче некуда.

После сего откровения пришлось по-другому взглянуть на Зарецки и его командные функции. Организационные способности здесь потребны, и немалые, привычка и подход. Так что со своей миссией без капрала-кадорга нам не справиться — все расползется под руками в зло забавляющуюся или безумно хихикающую массу. Безликую, аморфную, страшную...

Да нет, не безликую. У некоторых кадавризированных, как у Зарецки, лица все-таки оставались. Иные пострашнее моего давешнего, до знакомства с Мечом Повторной Жизни, иные — совсем чистые, без следа смерти и оживления в новом качестве. У других — металлические маски с живыми глазами в прорезях. А кое у кого и того не осталось. Самоцветы цепей ориентации на лобовой броне под решетчатым забралом, как у обычного кадавра. Одно звание, что бывший человек, огр или халфлинг. Не эльф же...

Впрочем, мелких зеленых гоблинов среди посмертно кадавризированных организмов тоже не было. Так что баланс соблюдался без крайностей социальной и расовой иерархии.

Зато зеленявки в изобилии крутились в лагере. Вся техническая обслуга на них и прочие мелкие работы, в которые без малого десятиярдовому осаднику самому входить несподручно. Гоблины без стеснения сновали по всем строениям и самим кадоргам, словно термиты по валежнику.

Их собственные постройки, по идее, должны были обретаться в дальнем конце лагеря, почти примыкающем к джунглям. Там, где на угол сходит хлипкий вал периметра, негусто затянутый колючими плетями заграждения.

Колючка Бруно в мекадской сырости толком расти не хочет. Стелется, ползет волнами, ветвится не к месту. Это ей не родное Нагорье, где цизальтийские колдуны издавна, со времен того самого великого шамана всего Союза племен — Бруно Сломанного Слова — заклинают упрямое и цепкое растение в тугую спираль живой изгороди. Здесь-то одна гниль да морось, ветер — и тот сырой, как тесайрская портянка. У подданных Мага-Императора по бедности до производства носков руки никак не дойдут. Так и шагают по болотам, если не на босу ногу, то тряпьем негодным замотавшись...

В общем, все тут не слава Судьбе. Ну да лагерь-то не военный, освоительский. С некоторыми послаблениями режима смириться можно. Хотя джунгли тут, на Таругской петле, — противник посильней, чем Империя Людей, и спуску при случае точно так же не дадут. Хорошо хоть контрольную полосу за периметром раскорчевали и в порядке держат. Если слабым раствором дефера, мертвящего зелья, каждый день не опрыскивать, враз зарастет.