Холли Лайл - Отвага Соколов

Дугхалл собрал в кулак все свои силы, всю свою волю и решимость. Он попытался представить себя солнцем, испепеляющим все, что окружает его, и при этом неуклонно расширяющимся во все стороны, наполняя чистым огнем жизни все трещины и расселины, выжигая зло, преступления и немощи плоти. Он признал себя грешным и несовершенным. И, сделав это, спас свою жизнь.

И в тот миг, когда Дугхалл искренне признал свою греховную сущность, Дафриль утратил всякую опору в теле Сокола. Душа его излилась из груди Дугхалла огненной рекой, хлынувшей внутрь кольца. Свет в миниатюрном Зеркале закружил по спирали, и палатка наполнилась на какое-то время оглушающим звуком — воплем ужаса, ярости, настолько громким, что его можно было не только слышать, но и ощущать всем телом. Над кольцом поднялся туман, густой и холодный как лед. И на мгновение Дугхалл задохнулся от вони падали и сладкого аромата жимолости.

А потом воздух очистился, и в душе его воцарился покой.

Из середины кольца, стоящего перед Дугхаллом на трех металлических ножках, изливался чистый золотой свет, огибавший Зеркальце по контуру. Кольцо превратилось в Зеркало Дафриля, изящную вещицу, таящую в себе мерзкое содержимое.

Дугхалл поежился и взглянул на Джейма.

— Я победил, — сказал он негромко. — Я победил это чудовище, Хасмаль теперь в безопасности.

Джейм заглянул в его глаза, и Дугхалл ощутил острие меча, прикоснувшееся к его спине с левой стороны. Страж в любое мгновение мог вонзить меч в его сердце. Дугхалл вспомнил о грозившей ему опасности, заметив сомнение и недоверие в глазах человека, от слова которого зависела его жизнь. Руки Джейма дрожали. Прикусив нижнюю губу, он пристально смотрел на Дугхалла, словно взглядом хотел выжечь его плоть, чтобы обнажить скрывающуюся в ней душу.

— Скажи мне что-нибудь такое, о чем знаем лишь я и ты, — предложил Джейм.

Дугхалл глубоко вдохнул и выдохнул, а потом качнул головой:

— Бесполезно. Дафриль получил полный доступ к моим воспоминаниям. Он мог бы сказать тебе все, даже то, что знаю только я сам.

Джейм нахмурился. Капелька крови выступила на его нижней губе, и он торопливо слизал ее. А потом расхохотался и посмотрел на стражей.

— Это Дугхалл, — сказал он, и ощущение приставленного к спине меча тут же пропало.

— Это я. — Дугхалл кивнул. — Но как ты можешь знать?

— Дафриль сказал бы мне что-нибудь, что могло бы убедить меня в том, что он является тобой, — ответил Джейм, — чтобы по возможности быстрее спасти свою жизнь. Лишь ты мог произнести слова, не дающие мне никакой уверенности.

В зрительном стекле окровавленный, измученный Хасмаль улыбнулся.

— Ты — законный владелец тела, правда? — спросил он.

Дугхалл понял, что может расслабиться. Теперь о Хасмале позаботится этот человек, благодарный за то, что его вернули в собственное тело. А тем временем он, Дугхалл, может воспользоваться передышкой, чтобы узнать, что же именно произошло с ним. Он отвернулся от зрительного стекла и попросил:

— Расскажите мне, как получилось, что я вновь обрел силу? Джейм поглядел на старуху, оставшуюся там, куда ее перенесли Янф и целительница.

— Алариста знала, что не сможет справиться с Драконом, который пытал Хасмаля. И поэтому она отдала тебе свою молодость и силу. Ты выглядишь сейчас как человек лет тридцати — сорока.

Дугхалл посмотрел на свои руки, он еще не видел их с того самого мгновения, как очнулся. Кожа стала гладкой, неведомо куда сгинул артрит, искрививший и раздувший костяшки пальцев. Сложив кулак, он увидел, как вздулась мышца под перепонкой между большим и указательным пальцем. Воздух медленно и легко входил и выходил из его легких. Спина стала прямой и крепкой, и никакая боль не пронзала ее при сгибании или поворотах головы. Энергия текла по его жилам и наполняла его чресла желанием. Он вновь стал молодым. А Алариста сделалась старухой.

Повернувшись, он посмотрел на опустошенное тело и морщинистое лицо женщины, лежащей напротив него. Неужели это действительно Алариста? Она пожертвовала собой, чтобы спасти Хасмаля. Оторвав от своей жизни большую часть оставшихся ей лет, она отдала их ему, Дугхаллу. Он попытался представить себе любовь, способную на такой поступок. В своей жизни он знал многих женщин, он желал их и наслаждался ими, но так и не нашел ту единственную, ради которой можно перевернуть весь мир.

Невольно позавидовав подобной силе любви, Дугхалл в тот же миг понял, что не вправе оставить себе дар, которым наделила его Алариста. Он обязан возвратить ей молодость, пусть и не знает, как это сделать.

Снова повернувшись к зрительному стеклу, Дугхалл услышал голос Хасмаля:

— Ты выпустишь меня? Мне нужен целитель.

— Вижу, ты не знаешь меня, так?

Глазами человека, чью душу Дугхалл только что вернул в принадлежащее ей тело, он увидел, как Хасмаль покачал головой.

— Полагаю, что имею дело с тем, кто вернулся в свое тело. Мужчина, глядевший на Хасмаля, усмехнулся, и Дугхалл вновь сосредоточил все свое внимание на зрительном стекле. Звук смешка заставил старого Сокола поежиться. Смех этот казался в данный момент неуместным. Жестоким. Он вполне мог слететь с уст Дафриля… однако Дугхалл твердо знал, что он только что заточил Дафриля в кольце, стоящем на полу перед ним. Значит, человек, чье тело захватил Дафриль, также служил злу.

— Ты даже не представляешь, насколько я благодарен тебе, — сказал мужчина Хасмалю. — Я был готов совершать удивительные чудеса, когда этот лживый Дракон внезапно вырвал меня из тела, ввергнув мою душу в Вуаль. Я не был мёртвым, но не мог бы назвать себя и живым. Твари, что охотятся между мирами… или ты не знаешь о них? Огромные, холодные, истинные воплощения адского голода, они выискивают яркие огоньки душ, заточенных в лишенной света пустоте, чтобы пожрать их. Навсегда уничтожить. Там, вместе со мной были заточены и другие души… я видел, как тьма поглотила некоторых из них. Они более не существуют. Два раза я сам едва избежал подобной участи. Два раза. Побывав пленником этой бесконечной и пустой тьмы, дичью, на которую охотились эти жуткие вездесущие существа, когда каждое мгновение нужно быть готовым оказаться перед фактом полного уничтожения… я до сих пор не знаю, существует ли истинный ад, но ужасов Вуали я испытал достаточно. А потом ты или скорее тот, кого ты призвал, извлек меня оттуда.

Произнося эти слова, мужчина внимательно следил за лицом Хасмаля и неторопливо приближался к нему. Дважды он поглядел на нож, по-прежнему зажатый в его руке.

В словах его проскользнуло что-то похожее на благодарность, однако вполне определенная интонация в голосе этого человека, выдавала далеко не столь светлые чувства.