Миллер Лау - Талискер

— Чаплин, ты меня слышишь?

Инспектор тупо смотрел на пламя. Он поднял какую-то палку и сжимал ее в руках, не сознавая, что происходит вокруг.

— Я заметил синяки, когда мы тебя раздевали. Откуда они? — Талискер попробовал зайти с другой стороны. Ответа не последовало.

— Смотри, Алессандро. — Дункан приподнял рубашку, и Чаплин явно вздрогнул. — Когда я… когда мы дрались, ты сказал, что знаешь о Мирранон. Что ты имел в виду? Тебе она приснилась?

Инспектор резко поднял голову.

— М-мирранон, — с трудом проговорил он.

— Да? — подбодрил Талискер, но Чаплин смотрел на свои руки, которые начали кровоточить — палка оказалась острой и повредила кожу в нескольких местах.

Дункан мягко вынул палку у него из рук.

— Давай же, Алессандро. — Ему хотелось, чтобы давний противник наконец пришел в себя и можно было продолжить его не любить. — Странно…

— Мирранон, — повторил Чаплин. — Белая Орлица.

Это случилось, когда медведь почти дошел до тушки кролика. Малки уже начал потихоньку спускаться с дерева, и тут зверь заревел. Горец замер, не в силах пошевелить рукой от страха, но вскоре понял, что медведь нападает совсем не на него. Увиденное было так ужасно, что он оказался не в силах отвести взгляд, хотя поспешил снова вскарабкаться на дерево.

На другой стороне поляны возникла черная тень. В ясном утреннем свете трудно было разобрать ее очертания, чудились только усики и щупальца насекомых. От тени доносилось странное пощелкивание.

Медведь поднялся на задние лапы и снова заревел. На этот раз в рычании слышался отголосок страха, хотя огромный зверь достигал десяти футов в высоту. Тем временем форма тени изменилась — перед ними стоял черный медведь-тень, состоящий из насекомых: мух и тараканов. Эта тварь своим присутствием оскверняла лес.

Медведь бросился на противника, но тот и не попытался сопротивляться. Вместо этого он раскрыл объятия и обхватил врага. Обреченный зверь ревел в ярости и страхе настолько по-человечески, что Малки стало его жалко.

Горец спрыгнул с дерева и громко выругался — ноги подвели, и он рухнул в крапиву, потеряв надежду остаться незамеченным. Однако лесному медведю было не до того — его окутала черная тень. Потом тень медленно растаяла, и стало видно коричневую шкуру. Медведь лежал неподвижно.

Наконец он снова заревел от боли и заметался в агонии. Изнутри вырвались черные лезвия, и кровь заструилась на траву. Следом показались щупальца, которые принялись терзать еще нетронутую плоть. Медведь продолжал кричать. Больше всего удивляло, что он до сих пор жив.

Не в силах вынести это ужасное зрелище, Малки обнажил палаш и с боевым кличем бросился через поляну на подгибающихся от страха ногах. Добежав до погибающего животного, он поднял оружие двумя руками, стараясь не смотреть на безжалостные клинки и щупальца. В последний момент горец глянул в глаза медведя и прочел в них муку. С новым отчаянным криком Малки одним ударом отрубил зверю голову.

Талискер беспокойно оглядывал кромку леса. С рассвета прошло два часа, да и вряд ли Малки пошел бы на охоту один. Вдруг ночью какая-нибудь тварь подкралась и утащила его? Дункан вновь посмотрел на Чаплина, который не выговорил ни слова с тех пор, как произнес имя Мирранон.

Тревожные мысли оборвал далекий рев, донесшийся из леса. Через несколько секунд рев повторился, и Талискер выругался. Он не мог броситься на помощь Малки — какая от него польза с голыми руками? У горца по крайней мере был палаш.

Дункан подкинул последнюю палку в огонь и мрачно сел у костра.

Малки уставился на мертвое тело. Атака изнутри прекратилась, не осталось и следа того ужаса, который поглотил несчастного медведя, только кровь и мех. Одна лишь голова напоминала величественного зверя, с которым встретился горец.

В этот миг шкура на голове лопнула. Малки наклонился вперед, готовый раскроить и череп, а потом медленно выпрямился, изумленно вздохнув.

Шкура постепенно исчезла, и появилось лицо юноши с золотистой кожей, как у Деме, которая быстро стала просто бледно-желтой. Часть черепа все еще покрывал мех, но в остальных местах появились иссиня-черные волосы. Безжизненные голубые глаза смотрели спокойно, ничто не указывало на то, какой ужасной смертью умер несчастный.

Малки в ужасе опустился на колени. Единственным способом прекратить мучения медведя было отсечь ему голову, но он не поступил бы так, зная, что перед ним человек.

— Прости меня, — пробормотал Малколм. — Я не ведал, что творил.

Утреннее солнце коснулось юного лица, ветерок играл черными волосами. Малки представил, каким этот человек был в жизни, и решил, что все же поступил правильно. Он снял серебряную серьгу и надел ее на пояс.

— Прощай, мишка. Да пребудет с тобой Господь.

Горец поднялся и ушел с поляны, не оглядываясь.

Озеро было таким же спокойно-зеркальным, как и накануне вечером. Теперь, ближе к полудню, когда стало жарко, оно нестерпимо блестело, а плеск воды о прибрежную гальку радовал слух. Талискер сидел на большом камне и болтал ногами в прохладной воде. Ему все меньше нравилось это место, и, глядя на кружащихся черных птиц на другой стороне, он пытался понять, вороны это или грачи.

— Если ты видишь одинокого грача, то это ворон, а приметив стаю воронов, знай, что перед тобой грачи, — пробормотал он, вспомнив присловье дедушки.

— Будешь говорить сам с собой — посадят под замок, — раздался знакомый голос с сильным шотландским акцентом.

— Малки! Господи, да где же ты был?

Горец ухмыльнулся, и Талискер слегка вздрогнул при виде белых десен и синих губ. В прошлый раз он видел их вечером, а не при ярком свете. На клинке запеклась кровь.

— Что случилось?

— Расскажу по дороге. Думаю, пришло время отправиться в путь. — Малки кивнул в сторону Чаплина. — Он готов к этому?

— Не знаю, он почти ничего не говорит, только молча смотрит в огонь.

— Ну что ж, идти ему придется, — с необычной строгостью объявил Малки, — или мы будем вынуждены бросить его здесь.

Талискер приподнял бровь, удивленный таким заявлением обычно добродушного воина, но ничего не сказал. Горец все объяснит ему, когда придет время.

— У тебя остался шоколад, Дункан?

— Да.

— Тогда завтрак подождет. Идем.

Наступающая осень окрашивала деревья в красно-золотые тона, землю покрывал ковер из опавших листьев. В лесу царила тишина. Все кругом застыло, даже птицы не пели. Солнце припекало, путникам стало совсем жарко и душно. Они шли на запад, а ночевать предполагали прямо в лесу.

— Думаю, Деме переоценила важность нашей миссии — что-то не видно местных жителей с хлебом-солью, — проворчал Талискер.

Малки промолчал. Он был рад, что они не проходили мимо поляны, где лежал убитый медведь. Ужасное зрелище не шло у него из головы, и он внимательно приглядывался к окрестным кустам, не таится ли в них злая тень. По дороге горец рассказал Талискеру и Чаплину о случившемся. Чаплин промолчал — он ни слова не сказал за весь день и шел как во сне. Талискера история не так поразила, как ожидал Малки, хотя он остановился и внимательно рассмотрел серьгу.