Миллер Лау - Талискер

— Дарраг… — бормотала она.

Талискер поднял и обнял ее, прижал к себе. Он пятнадцать лет не касался женщины. Она спрятала лицо у него на груди, словно стараясь отгородиться от увиденного ужаса. Дункан молча гладил ее по голове.

Даррага хоронить не стали. Мориас воздвиг небольшой помост, куда положили убитого воина, вновь соединив тело и голову и прикрыв страшную рану клетчатым плащом. Чаплин помог детям — девочке и мальчику — слезть с дерева и сидел с ними в сторонке, успокаивая. Талискер подумал, что по роду занятий тому часто приходилось иметь дело со смертью и утешать родственников погибших.

Уна не выговорила ни слова с момента смерти мужа. Наконец она перестала дрожать, и Талискер отпустил ее. Женщина села на землю, устремив неподвижный взор в пространство. Когда Мориас и Малки уложили тело Даррага на помост, она поднялась и пошла к краю поляны — принялась собирать цветы, листья папоротника и красивые ягодные кустики, чтобы возложить их рядом с погибшим.

Когда приготовления закончились, они собрались вокруг помоста, чтобы попрощаться с Даррагом. Уна и маленькая девочка, Брис, укрыли его всем, что собрали, посыпали чистотелом и ягодами. Мориас отыскал дуб с низкими толстыми ветвями. Туда-то и поставили помост с мертвым телом. Перед тем как покойный оказался среди золотых листьев последнего приюта, Талискер спросил Уну:

— Можно я возьму его меч?

Мориас покачал головой, но опечаленная женщина не возмутилась.

— Сэр, — прошептала она, — а какое же оружие останется у него, если вы заберете его верный меч?

— Прости, Уна, — пробормотал Талискер, осознав свою ошибку.

— Погоди, — вмешался Малки. — Я дам ему свой черный нож. Все равно доблесть твоего мужа осветит ему путь в мир иной…

— Спасибо, Малколм, — поблагодарила Уна. — Хотя Дарраг был моим другом, а не мужем. Мы выросли вместе. — Ее голос дрогнул, и она перевела взгляд на Талискера. — Мой отец нарек его моим защитником на пути в Руаннох Вер. Если ты возьмешь этот меч, придется тебе принять на себя и клятву защищать меня и детей по крайней мере ближайшие четыре дня. А я стану твоим другом. Спасибо за помощь.

Талискер поклонился. Уна торжественно взяла в руки меч Даррага и протянула его Дункану рукоятью вперед. Тот изумленно вздохнул — оружие украшали бирюза, янтарь и тонкие переплетающиеся золотые нити. И все же было понятно, что меч не новый и видел не одну битву. Талискер протянул левую руку, чтобы принять его. Уна удивленно приподняла брови, однако промолчала. Заметив это, он оглянулся на Мориаса.

— Ты должен дать мечу имя, если хочешь взять его себе, — объяснил сеаннах.

— Понятно. Раз он обязывает меня исполнить клятву Даррага, нареку его в честь моей клятвы. Имя ему… Клятва Талискера.

— Очень хорошо, — одобрил Мориас.

— Благодарю тебя, — промолвила Уна. — Дарраг был бы доволен.

Спалось им плохо. Уна хотела разбить лагерь где-нибудь в другом месте, но уже стемнело, и искать было некогда. Брис и ее брат, Коналл, сели поближе к костру, завернувшись в серые одеяла, испуганно косясь в темноту леса. Малки — ему выпало дежурить первым — принялся демонстративно расхаживать вокруг лагеря.

Взгляд Талискера то и дело притягивал дуб, в ветвях которого спал вечным сном Дарраг. Дункан старался подавить дурацкий страх, что тот поднимется из мертвых. Уна лежала рядом с ним, и Талискер любовался ее медно-рыжими волосами, блестящими в свете костра. В последний момент перед тем, как сон сморил его, он увидел на ветвях дуба огромного черного ворона и решил, что птица пришла проводить душу убитого воина в здешний загробный мир.

Его разбудили голоса. Было еще темно, костер почти догорел. Приподнявшись на локте, Талискер вгляделся в сумрак. Чаплин сидел между двумя детьми и говорил с ними тем же тоном, что и раньше, когда утешал их, но в движениях инспектора уже появилась уверенность. Юные слушатели были явно заворожены его рассказом, и даже Малки, который мог бы спокойно спать, лежал, как и Дункан, подперев голову рукой, и внимал.

Талискер обернулся к Уне, желая спросить, что происходит, однако ее одеяла валялись на земле пустыми. Ветер раздул затухающее пламя, и Дункан разглядел девушку у подножия дуба. Она выглядела такой одинокой и несчастной, что он поднялся, прихватил одеяло, подошел к ней и закутал. Уна улыбнулась в знак благодарности, но промолчала, и оба принялись слушать голос Чаплина, долетавший от костра.

— …так Уисдин получил свой приз — самого черного, самого лучшего коня из всех, что когда-либо ступали на дороги Сутры. Его звали Круах, как одного из ветров, и все остальные вожди мечтали о таком коне, но ездить на нем мог только Уисдин мак Феин.

Талискер удивился, откуда Чаплин знает такую сказку и как он умудряется сделать повествование таким живым. Слушающим казалось, что они видят в темноте тени Уисдина и его скакуна.

— Уисдин, — тихонько проговорила Уна. — Эту историю больше не рассказывают в наших краях.

Талискер ждал. Ее следующие слова были вовсе не связаны со сказкой.

— Он сказал, что любит меня. Прямо перед смертью.

— Дарраг?

— Да. — Она поплотнее завернулась в одеяло. — А я и не догадывалась.

Талискер не знал, что ответить. За пятнадцать лет в тюрьме он забыл любовь и разочаровался в ней. Любовь и горе — не по его части.

— А что-нибудь изменилось бы, знай ты о его чувствах?

— Нет. Он был моим лучшим другом, почти братом. Моя тетя отправила меня на воспитание в его клан, чтобы я научилась облегчать боль женщин, когда… — Уна замялась.

— Ты умеешь принимать роды?

— Да. Это бесценное искусство. Так или иначе, я познакомилась с ним в первый же день. Дарраг был еще мальчиком, худым неуклюжим ребенком с вечным насморком, однако из него рано вышел хороший воин, и он заботился обо мне. А теперь я знаю, что он любил меня как мужчина, не как брат. В Руаннох Вере мы должны были расстаться, потому что я возвращаюсь домой… но это… так жестоко. — Ее передернуло, и она принялась слегка раскачиваться из стороны в сторону. Потом повернула к Талискеру залитое слезами лицо. — Прости, если я слишком откровенна. Я знаю, что мужчинам… трудно говорить о таких вещах.

— Только не мне, госпожа моя, — слабо улыбнулся Талискер. — Я не умею говорить о них вообще. А теперь нам лучше поспать… Уна, что убило Даррага?

Ее глаза расширились от страха, белки пугающе блеснули в сумраке.

— Ты не знаешь?

Он покачал головой.

— Я не могу произнести… Они все слышат. — Уна наклонилась и написала на мягкой земле одно слово. Талискер сел рядом на корточки и всмотрелся.

Костер вспыхнул, будто надпись потревожила спящего духа, и Дункан прочел: «Кораннид».

На следующее утро отправились в путь с первыми лучами солнца. Уна, Брис и Коналл собрались вокруг дуба и попрощались с Даррагом. Брис была куда веселее, чем вечером; возложив еще один букет к подножию дерева, она подошла к Чаплину и взяла его за руку.