Ольга Ларионова - ЕВАНГЕЛИЕ ОТ КРЭГА

Гулкий, ухающий удар уже не мог быть передан им наверх – но Дуз и Флейж, лежавшие на животе, свесив головы в дыру, отпрянули, когда прямо в лицо дохнуло сухой пылью пополам с ощущением беды. Шелестящий гул песчаного обвала достиг их ушей секундой позже…

Наверное, этот шум, подкрепленный упругим толчком, распространившимся на все подземелье, и привел Юрга в чувство. А может быть, пренеприятнейшее ощущение, когда кто-то пытался загнать тупой гвоздь в синтериклоновую перчатку на его левой руке.

– Не старайся, она непробиваемая, – как-то машинально прохрипел он, одновременно радуясь тому, что горловые хрящи, выходит, не повреждены.

– Врешь, – уверенно отпарировали откуда-то сзади.

В первый миг не было ничего, кроме дошедшего до икоты изумления: голос говорил по-русски. Но, с трудом побарывая непроизвольную пульсацию изрядно-таки травмированного горла, командор, окончательно пришедший в себя, сообразил, что это – всего лишь милость транслейтора. Он рванулся, пытаясь подняться, и не смог: запястья и щиколотки резануло топкими, но абсолютно лишенными упругости путами. Он слегка поерзал спиной по гладкой поверхности того, на чем он лежал, и не без удивления почувствовал под лопатками неширокую доску. Значит, если ему посчастливится освободиться, он еще будет куда-то падать. Что излишне. Так что не мешает срочно выяснить обстановку в тех пределах, в которых его голова способна поворачиваться. В помещении царил скорее полусвет, чем полумрак: окошко в потолке, забранное плетенной из веток решеткой, было затянуто то ли рядном, то ли матовым стеклом и с трудом пропускало солнечные лучи. Вторым ощущением была тошнотворная вонь, приносимая откуда-то издалека равномерными порциями, точно кто-то гнал ее сюда плавными махами крыльев. За головой шелестели и топотали. Уменьшенная сила тяжести – значит, аборигены не должны быть обременены могучей мускулатурой.

Юрг медленно повернул голову влево, к умельцу, все еще старавшемуся загнать какое-то острие в накрепко прикрученную к поперечной доске ладонь. Раздалось раздраженное шипение, и туземец… Нет, все-таки командор ожидал увидеть какое-то лицо, хотя бы издали напоминающее человеческое. Но на него уставилась крайне злобная крупная морда, более всего схожая с кроличьей. Выпуклые красные глаза пуговично поблескивали из редкой бесцветной шерстки; там, где полагалось бы находиться носу, прятались в морщинах и вибриссах множественные крупные поры; полуоткрытая белесая пасть обнажала клыки, вряд ли принадлежащие травоядному, и над всем этим безобразием возвышались кожистые уши торчком, под каждым из которых болталась розовая индюшиная серьга. Красавец, одним словом. Между передними лапками упруго покачивался какой-то свернутый жгут; как только существо заметило, что пленник повернул голову, жгут развернулся и хлестко ударил командора по лицу – прежде чем у него посыпались искры из глаз, командор успел заметить на конце этого хвоста кисточку шевелящихся щупалец. Вот этим-то его и захлестнули вокруг шеи, так что он не смог даже крикнуть и, теряя сознание, только смог порадоваться, что жесткий воротник не позволил сломать шейные позвонки. Хорошее дело скафандр, даже самый легкий: вот и сейчас капюшон, спружинив, спас его от явного сотрясения мозга.

Юрг набрал в легкие побольше воздуха:

– Я приказываю тебе освободить меня, пока на тебя не обрушились кары моих верных слуг! – заорал он во всю командорскую мощь, надеясь не столько на адекватность перевода, сколько на то, что его крик будет услышан дружинниками.

Где-то за головой послышалось хлюпанье, переведенное транслейтером как лающий смех. Шлеп, шлеп – кажется, эти зверюги передвигались короткими прыжками. Да, так и есть: справа в поле зрения возник более крупный абориген, и его движения выдавали в нем родственника исполинского тушкана.

– Я тебе не враг! – крикнул Юрг, с ужасом сознавая, что в Военно-воздушной академии совершенно катастрофически упустили такую дисциплину, как «общение с инопланетными туземцами неканонического вида».

Тушкан бесцеремонно ощупал привязанные ноги.

– Говорливая обезьяна, – промолвил он удовлетворенно. – Мясистая. Жира мало. Тухнуть долго.

Отрывистые фразы, звучавшие как выстрелы-дуплеты, могли бы вогнать в ледяной пот кого угодно; но одновременно всплыл в памяти китайский кулинарный рецепт приготовления «тухлых яиц». Если эти зверотушканы предпочитают пованивающую человечинку, то тут их ожидает непредвиденное затруднение: раскрыть скафандр им не удастся. Для этого пришлось бы набрать двузначный код под клапаном нагрудного кармана… черт, не сообщил этой цифры Дузу! Кретин. И в следующую экспедицию все пойдут в шлемофонах с рациями. Это уж непременно. Но пока надо было как-то выпутываться из сложившейся ситуации, если не сказать – катастрофического положения.

– Каждый, кто попробует моего мяса, умрет страшной смертью! – громогласно пообещал Юрг.

– Обезьяна невежественна. Обезьяна несъедобна.

Ну слава тебе, господи!

– Тогда на кой черт я вам сдался?

– Раздавил яйцо. Снесешь яйцо. Я решил.

Ну и тон – прямо «так говорит Заратустра».

– Пардон, мсье, яйца нести не обучен. – Юргу стало даже смешно.

– Все не.

Где-то за пределами изголовья возникло шушуканье – голосов было не меньше пяти. Удалось различить: «Радость есть» – «Двое много» – «Радость вдвойне» «Уфекалимся зело» – «Всемилостив верховный» – «Нажраться, нажраться…» Все-таки каннибализмом припахивало. И куда подевались верные собратья по разномастному и разнокалиберному оружию?

– Люди! Сюда!!! – заорал он, отталкиваясь спиной от жесткой доски.

– Люди нет. Песок бух. Бух сверху, – проинформировали его.

Разорвать путы снова не удалось. Насчет результативности «бух» он сильно сомневался, но дружинников что-то задерживало. Юрг прикрыл глаза, сосредотачиваясь.

– Обезьяна спит! Сон сказочен! Сон чудорожден! Слава верховному!

Голоса заверещали так, что могли бы разбудить мумию, вздремнувшую веков так пятьдесят назад. Если они считают, что на него снизошел магически наведенный сон, то и пусть себе заблуждаются. Придется копить силы, чтобы потом разочаровать этих тушканов. Хотя уже закрадывалось сомнение в том, кто в конце концов останется разочарованным. Конечно, в защитных силах скафандра сомневаться не приходится, но открытое лицо… Ведь достаточно красноглазым хозяевам проявить капельку гостеприимства и попытаться его накормить бр-р-р… Кстати, они, кажется, именно на жратве и зациклились – гомон, который они подняли, складывался из каких-то писков и хрюканий, звучащих по-разному, но запарившийся транслейтор, не в силах подобрать земных эквивалентов, монотонно переводил: «Еда, еда. Еда, еда. Еда…»