Ольга Ларионова - ЕВАНГЕЛИЕ ОТ КРЭГА

– Не могу! – теперь голос был низким, как орган на басовом регистре, и в нем слышалось неподдельное страдание. – Я уже привык, не вынесу одиночества!

– Ладно, – сказал Юрг, – обещаю, что мы по очереди будем навещать тебя и рассказывать свежие анекдоты… несвежие, впрочем, тоже сойдут. Конечно, если ты не откажешь нам в одной пустяковой просьбе.

И тут Стамен не выдержал:

– Прости меня, о могучий дэв…

– А тебе еще негоже в разговор встревать, чужак неучтивый! – взревел трубными голосами в очередной раз взъярившийся монстр. – Я тебе еще заветного вопроса не задавал! Скажи-ка, что есть белое среди белейшего?

Юрг похолодел: он совершенно забыл о том, что нужно проинструктировать Стамена по поводу сфинксова комплекса этого слабоумного. Нужно было отвлечь его любой ценой…

– Ну, как мужчина мужчине, могу сказать тебе, – затараторил он с гаденькой улыбкой, выступая вперед и заслоняя собой Стамена, – если на свеженьком снежку да начать раздевать…

Тяжелая лапища Стамена, обхватив его вокруг шеи, заткнула рот, а потом мощным толчком отбросила в сторону – космодромный эскулап недаром славился тем, что мог легко поднять на руки любого из своих пациентов.

– Прости меня, чудо невиданное, – проговорил он, опускаясь на колени перед дэвом, – но это была моя дочь, моя девочка…

Блеклые пятна, начавшие собираться у самого края, внезапно суетливо перестроились и образовали один широко раскрытый глаз, который в немом изумлении уставился на коленопреклоненного гиганта. Где-то по диаметру наметился медленно растущий гребень, лоснящийся жирными огненными отсветами. Юрг, потирая ушибленное плечо и переворачиваясь на живот, чтобы иметь возможность одним толчком вскочить на ноги, с ужасом увидел, что Флейж, как зачарованный, уставился на дэва и его рука больше не касается землянина, который продолжал говорить негромко, почти безнадежно:

– У меня нет сил играть с тобой в загадки…

– НЕТ?! – проревел дэв, взметываясь на дыбы, точно невероятных размеров бронзовая монета, поставленная на ребро.

То, что было глазом, вдруг выпятилось ледяным жерлом, откуда с пронзительным свистом выметнулся, как из брандспойта, тугой ураганный поток снежной пыли, сметающий все на своем пути. Реакция землян была мгновенной и скорее автоматической, чем обдуманной: они включили вакуумные присоски, что позволило им удержаться на месте; джасперян понесло прочь точно перекати-поле.

– Стамен, беги! – крикнул Юрг, стараясь перекрыть оглушительный разбойничий свист; он видел, что верхняя кромка циклопического диска начала вибрировать, набирая размах, потом разъяренный монстр изогнулся, точно лосось над речным перекатом, и вся верхняя половина многотонного блина неудержимо понеслась на людей, в не правдоподобной своей стремительности отметая напрочь сопротивление воздуха и прочие условности земной физики. «Ну все. В лепешку…» – мелькнуло у Юрга в голове, и наступила темнота.

Земля ухнула и ударила его снизу, совсем как три года назад, когда на летное поле обрушился беспилотный грузовик. Однако сверху он не ощутил никакого прикосновения – его словно прикрыли невесомым одеялом. Но не прошло и двух секунд, как это одеяло взметнулось ввысь и заплясало, постанывая:

– О! О! О!

Левый край подпрыгивающего диска, как раз там, где удар должен был прийтись по Юргу, свисал бессильными лохмотьями. Командор сел, озадаченно глядя на дэва – тот уж очень напоминал недотепу, ударившего по булыжнику вместо футбольного мяча.

– Подымайся, Стамен, – устало проговорил он. – Больше нас не тронут. Не знаю, каким чудом, но похоже, что маэстро фокусник саданул сам себя по… Стамен?!

Вулкан услужливо полыхнул, и в отраженном тучами блике Юрг увидел темные пятна, забрызгавшие изнутри щиток шлема.

– Флейж! Ких! Где вы, черт вас подери?

Они появились почти мгновенно – слава богу, оба целые и невредимые. Ох как кстати, что он не объяснил им про вакуумное закрепление! Лежали бы тут рядком…

Темный пузырь на губах Стамена вспух, лопнул, на щитке появилось новое пятно – значит, Стамен дышал.

– Ребята, тихонечко его подымаем, в кораблик, и – на Землю. Не ошибетесь?

Это было лишнее.

Прежде чем люк за ними закрылся, он обернулся к постанывающему дэву и голосом, не предвещавшим радужных перспектив, пообещал:

– Я вернусь.

Люк, которому мона Сэниа велела раскрыться узкой щелью высотой точно по ее росту, позволял ей стоять боком, опираясь плечами на упругую кромочку и изредка поглядывая в глубину кораблика, где возился на полу Ю-ю, перекатывая крупные (чтобы нельзя было запихнуть в рот) гладкие орехи. Это занятие пока удовлетворяло его полностью, тем не менее разговор, которым князь Лроиогирэхихауд пытался развлечь свою гостью, то и дело затухал.

– Да?.. – проговорила принцесса, отрываясь от своего бездумного ожидания. – Прости, Лронг, о чем мы говорили?

– О том, что ты всегда сможешь найти меня, где бы я ни был на своей дороге, по княжескому знамени. Оно разделено на четыре части, ибо четыре священное число на Тихри.

– А почему? – спросила она, стараясь придать своему голосу оттенок подлинной заинтересованности.

– Потому что у любого тихрианина есть четыре основных пути: на солнце, против него, левой бровью к нему и правой. В зависимости от того, какой путь он выбирает, изменяется и его судьба.

– Понятно. А цвета?

– Белый – дневной свет, черный – темнота бессолнечности, желтый – тепло, откуда бы оно ни исходило, и красный – кровь всего живого.

– Это прекрасно, что вы не отделяете человека от всех других тварей… Но знамя, даже развевающееся на ветру, трудно разглядеть сверху.

Бывший лекарь раздумывал не долее двух секунд.

– Я велю сделать его таким, чтобы каждая часть была не менее восьми раз по восемь шагов, и расстилать полотнище на земле возле каждой своей стоянки.

Мона Сэниа горестно покачала головой, глядя на сидящего на пне чернолицего великана, руки которого привычно плели травяную косицу.

– Я не перестаю удивляться проницательности этой девочки, выбравшей именно тебя…

– А я не перестаю думать о том, все ли я сделал из того, что могла бы совершить она. И прежде всего я вспомнил о Чернавке.

– Нашли ее?

– Да, и вовремя. Сейчас она в моей новой столице, под надежной охраной.

Мона Сэниа поняла, что чего-то он недоговаривает – вероятно, не хочет занимать ее мысли своими заботами.

– Если я в чем могу помочь – скажи, Лронг! И почему ей потребовалась охрана? Разве недостает твоего княжеского повеления?

Он пожевал губами и взялся за новый плетышок. Сейчас, когда гостья неведомого мира вернулась сюда, освобожденная от черной тени проклятия и исполненная величавой женской красоты, он не смел поднять на нее глаза и только дивился тому, как спокоен и бесцветен его собственный голос. Нет, не ту женщину ждал несчастный Оцмар, не ту… И если бы ему, Лронгу, был дан мучительный дар предвидения, он рисовал бы вот этот светлый лик, изображая его рядом с солнцем. Равносветящая… Сестра Негасимого Светила…