Эрик Ластбадер - Дай-сан

К нему устремились нечеловеческие пасти с острыми клыками, и лума отпрянул, чтобы избавить своего всадника от опасности. Посвист шипованных шаров напоминал теперь звук, который исходит от облака голодной саранчи. Враги сгрудились вокруг него, пытаясь сбить наземь.

Моэру и Боннедюк Последний уже добрались до берега и, пришпорив своих скакунов, устремились к переправе.

Мокрый снег с градом усилился. Льдинки били по доспехам и оружию воинов. Но даже теперь торжествующие крики тех, кому удалось одолеть врага, и вопли умирающих на поле брани звучали лишь приглушенным фоном для лязга металла и барабанной дроби мерзлой крупы.

Илистые и вязкие берега реки покраснели от крови, копыта и сапоги втоптали в землю тела — павших, живых и раненых, — и сейчас под ногами воинов образовалась уже похрустывающая на морозе корка без грязи и травы.

Ударные отряды, составленные из красных и зеленых, сражавшихся в этих краях и лучше знакомых с местностью, получили задание разрушить огромные боевые машины Дольмена. Хотя противник вряд ли бы воспользовался ими сейчас, когда два войска смешались в схватке, но риккагин счел необходимым подстраховаться.

Моэру чуть не лишилась головы, когда у нее над плечом скрипнули челюсти мертвоголового, но она все же успела развернуться и ткнуть мечом ему в лоб; череп разлетелся, на мгновение ослепив ее облаком из обломков кости и частиц мозга. Почувствовав острую боль в левой руке, она отпрянула в сторону, а безголовое тело еще раз — уже рефлекторно — взмахнуло шипованным шаром на длинной цепи.

Моэру спешилась, поскользнувшись на гладком куске доспеха. Дальше путь был загроможден кучами тел, а ее конь, получивший с десяток ран, истекал кровью. Она наступила на чей-то череп. Потеряв равновесие, качнулась, но тут же выпрямилась и рубанула мечом по туловищу еще одного мертвоголового. На этот раз она вовремя присела, и шар просвистел по тому месту, где еще мгновение назад была ее голова. Потом она подняла меч и добила своего коня.

Помахав рукой Боннедюку Последнему, Моэру пробилась к нему и вскочила на его коня, к нему за спину. Они двинулись вперед.

Кровь, насыщенная адреналином, клокотала в могучем теле Воина Заката, углублявшегося все дальше во вражеские боевые порядки. Его исполинский клинок напоминал стремительную косу, вертящуюся с такой скоростью, что ее очертания слились в сверкающее облако. Одним выпадом он разрубил четырех воинов и, развернувшись, обратным ударом уложил еще троих.

Из Камадо подошла свежая пехота, врезавшись клином в самую гущу мертвоголовых воинов.

Увидев Воина Заката, который сражался в центре, риккагин Эрант развернул коня и подал сигнал оставшейся коннице переместиться на правый фланг, где оборона была ослаблена. За рядами мертвоголовых воинов показались странные создания с гребнями на головах, наступавшие под предводительством насекомоглазых командиров.

Он пришпорил коня и поскакал вдоль покрытого пеной берега реки, вода из которой выплескивалась серебряной пылью под ударами снежной крупы. Он услышал звук рога, трубившего сигнал к атаке. Свесившись с седла, он рубил вражеских воинов, выбиравшихся из кипящей воды. Это были низкорослые мускулистые люди без шей и с широкими спинами, вооруженные длинными пиками из черного металла и массивными мечами с одной режущей кромкой.

Развернувшись в седле, риккагин Эрант прокричал приказ, перекрикивая шум битвы; он пытался развернуть своих людей вдоль берега, потому что, как выяснилось, оборона там была слабее, чем ему показалось сначала.

Возле уха мелькнул клинок, и на луку его седла упал наконечник пики, отрубленный вместе с куском древка. Он развернулся, выругался и обезглавил воина, пытавшегося насадить его на копье. Отсалютовав окровавленным мечом спасшему его солдату, риккагин пришпорил коня.

Приземистые воины и существа с гребнями на головах темной волной накатили на берег, и риккагин Эрант отослал двоих гонцов в тыл за подкреплениями.

Пехотинцы, отчаянно отбиваясь, мало-помалу отходили от берега под мощным напором пикинеров.

— В реку! — крикнул риккагин Эрант, и его конники бросились в порозовевшую воду в попытке обойти противника с флангов.

Он построил своих людей клином, чтобы они оттеснили плотную стену пикинеров, заставляя их наталкиваться друг на друга.

Рука у него уже устала рубить.

При виде успешных действий конницы пехотинцы под крики своих риккагинов восстановили боевые порядки и начали постепенно продвигаться вперед.

Сквозь оглушительный грохот битвы риккагин Эрант расслышал какие-то крики и увидел отряд воинов, переправлявшихся через реку прямо напротив него под предводительством человека, ехавшего на каком-то черном создании — таком черном, что на него было больно смотреть, — командующего центральными силами Дольмена.

Это был мужчина огромных размеров, с обсидиановыми глазами. Длинные черные волосы, расчесанные на прямой пробор, напоминали крылья хищной птицы. У него над головой, чуть позади, среди потока снежной крупы плескались два ярких знамени. Присмотревшись, риккагин Эрант разглядел изображение на шелке: алая ящерица, извивающаяся на черном поле, и алые языки пламени у ее ног.

Воин Заката почувствовал это раньше, чем кто бы то ни было, и весь подобрался. Где-то в недрах сумятицы лязгающего металла, плоти, крови и внутренностей. Напор неисчислимого воинства — главная его забота на протяжении всего утра — таинственным образом ослаб.

Он присмотрелся. Мертвоголовые все еще переправлялись через реку, смешиваясь с гребенчатыми воинами и пикинерами. Но теперь они передвигались не плотной стеной, а двумя линиями, и их крики разносились эхом над шумом битвы. Они о чем-то переговаривались между собой и показывали направо.

Приложив руку в перчатке из шкуры Маккона ко лбу, Воин Заката прищурился, вглядываясь в темную точку чуть дальше, вниз по реке. Теперь он различал черный силуэт, проявляющийся из снежной мглы. Он начал пробиваться влево, чтобы оказаться поближе.

Существо вошло в реку в глубоком месте с очень сильным течением, примерно в двух сотнях метров от Воина Заката, напротив каменистого мыса, выступавшего в воду на этом берегу.

Он отчетливо разглядел холодные оранжевые глаза, которые как будто пульсировали огнем, прожигающим снежную пелену, и услышал зловещий вопль, разнесшийся над бурными водами.

Маккон.

Но Воин Заката находился еще слишком далеко от того места. Хотя он и рубил, как одержимый, налево и направо, пробираясь через колышущееся море извивающихся, уворачивающихся тел, продвинулся он ненамного — настолько плотно был забит этот берег.

Маккон двинулся вперед, размахивая лапами со страшными загибающимися когтями. Его клюв то судорожно открывался — и тогда во рту виднелся короткий серый язык, — то с треском захлопывался. Его завывания отражались от воды, словно плоские камни, запущенные по поверхности.