НИЭННАХ ИЛЛЕТ - ЧЕРНАЯ КНИГА АРДЫ

Государь Инголдо-финве в последнее время все чаще объезжал свои северные границы, дабы увидеть все самому. Тяжело и тревожно было у него на душе – если тихо, если Враг затаился – жди войны.

Горше всего было, что так и не удалось убедить родню ударить первыми. Да что это за родня, если родичи волками друг на друга смотрят! Верховный король Инголдо-финве… Титул – насмешка. Какой уж тут король, если на твой приказ плюют, да еще и смеются прямо в лицо… Финголфин так рванул повод, что конь испуганно вздыбился. Сыновья Феанаро пришли сюда вместе со своим отцом за Сильмариллами. Он шел мстить за отца…

– Государь!

Финголфин оторвался от своих невеселых раздумий.

– Что там?

– Какой-то человек. Вернее их несколько, но один хочет говорить с тобой.

Финголфин осмотрелся. Он был почти на выходе из ущелья, что вело прямо на северо-восток, к вражьей стране. Здесь уже была нейтральная территория.

«Надо же, как увлекся, – досадливо подумал король. – Так и в Ангамандо недолго заехать».

Отряд людей, стоявших в отдалении, был, наверное, не многочисленнее свиты короля. По их одежде и доспехам трудно было судить, из какого они народа. Их предводитель был очень похож на золотоволосых людей Дор-Ломина. Он приветствовал короля, но Финголфин не уловил в нем того почти священного почтения, что было свойственно людям. Оба отъехали в сторону.

– А ты смелый человек, – усмехнулся король.

– Благодарю. Но я не человек.

Финголфин сжал челюсти, чуя сердцем недоброе, и усердно заглушаемое воспоминание зашевелилось в нем. Действительно, этот был удивительно похож на самого Финголфина, словно был с ним в родстве.

– Так ты из этих?

– Ты верно догадался.

– И зачем ты здесь?

– Просто поговорить. Он сказал, ты – один из немногих среди Нолдор, с кем он мог бы говорить.

– Он послал тебя?

– Нет. Он бы не позволил мне. Он уже не верит в слова.

– В этом он прав.

– И все же я верю в то, что мы сможем говорить.

– И о чем же? Если это речи о мире, то я их не услышу. Мой отец убит им.

– А ты не помнишь, за что? Один – за сотни.

– Этот один был мой отец!

– А они были моими родными и друзьями. Я остался один. И все же пришел к тебе. Мы оба слишком много потеряли – неужели и теперь не поймем друг друга?

– И чего же хочет твой хозяин?

– Мой повелитель ничего не знает о нашем разговоре. Но чего он хочет, я скажу. Он хочет лишь одного – уверенности, что вы больше не начнете войны. Он ничего у вас не требует. Живите по своей воле, лишь не переступайте нынешних границ. И пусть будет мир.

– Мира желаю и я. Но только такого, в котором не будет твоего хозяина. Можешь передать ему это. И еще – пусть припомнит, как умер мой отец.

Финголфин говорил спокойно, очень спокойно. Может, это спокойствие и обмануло Гэлторна. Люди его отряда увидели, как вернулся к свите король, как они быстро уехали прочь, а Гэлторн все еще оставался на месте, странно неподвижно сидящий в седле. Наконец, к нему подъехали. Лишь тогда стало понятно, что он боится шевельнуться – из-за раны в живот. Кто-то закричал, требуя погони, но Гэлторн простонал сквозь зубы:

– Не надо… я же не посланник… не трогайте их… иначе война…

Потом, переведя дыхание, совсем тихо:

– Я еще хочу увидеть его… дожить… отвезите…

Не надо было ничего объяснять. Он чувствовал, что не должен умирать, не имеет права, не увидев своего повелителя еще раз. А за наивность всегда платят…

Он не терял сознания – боялся, что умрет, и так и не попрощается. Страшно хотелось пить. «Я попрошу у него. Тогда уже будет можно… Теперь будет искуплено все. Может, и я смогу уйти как они, вырваться…» Временами боль отпускала, и тогда он засыпал на короткие минуты, и мыслилось ему, что он идет по бесконечным темным коридорам. «Это чертоги Мандоса», – думал он, а затем живой мир вновь заполнял его глаза, возвращая к боли.

И вернувшись, он увидел того, кого не мог не увидеть прежде, чем умереть. Они ничего не говорили друг другу – не нужно было слов.

– Дай мне руку… прошу тебя… господин…

– Учитель.

– Благодарю… Пожалуйста, будь со мной… Я боюсь умирать… там ведь будет еще страшнее… не покидай меня… пока можешь…

Вала молчал, не в силах сказать хоть слово. Рана была слишком тяжелой, и слишком долго его везли, чтобы помочь хоть чем-нибудь. Он взял Гэлторна за руку.

– Не бойся, – он не узнал своего голоса. – Не бойся. Я не отдам тебя. Они ничего тебе не сделают, как им. Я не отдам тебя.

– Я… не… человек…

– Не говори ничего.

Вала провел по золотым волосам дрогнувшей рукой. Еще несколько минут Гэлторн лежал спокойно. Затем началась агония. И Мелькор простерся над своим учеником, он чувствовал боль Эльфа, но страшнее боли был ужас безнадежного – «не уйти»; ему казалось – это он сам умирает… Внезапно боль отпустила его – он увидел, как Гэлторн приподнялся на миг и, глядя куда-то в пространство широко раскрытыми глазами, растерянно проговорил:

– Звезды…

Дальше была пустота.

Никто не увидел, как Мелькор оплакивал последнего из Эльфов Тьмы. А он просто сидел ветреной ночью под звездным небом, среди черных маков и молча смотрел на звезды. Он сам вырыл могилу, уложил Гэлторна, как на ложе сна, и долго сидел у холмика свежей земли. Утром, с первыми лучами солнца сквозь землю пробился росток мака…

Из «дневника» Майдроса:

…Мы-то мнили себя величайшим народом в Средиземье, но с Элве приходится считаться. Он выше родом любого из нас, и жена его – Майя. Правда, он лишь одного хочет – чтобы мы к нему не лезли. Он ненавидит нас за Алквалондэ, но воевать с нами, похоже, не собирается. Тем лучше для него. Я-то помню кровь Тэлери на своем мече. Сам зарубил пятерых. А Синдар – варвары. И пусть Элве хоть трижды благословен Валар, но лезть в наши дела ему не советую. Да, он силен. Да, его королевство огромно. Но теперь оно – лишь остров в море Нолдор, так что все его грозные слова не страшнее дождя. Пусть сидит тихо.

…Странно, мы ничего о них не знаем.

…Однако ссориться с ними не надо. Может, когда-нибудь они пригодятся, как союзники, хотя Элве запретил своим общаться с родом Феанаро и говорить на Квэниа.

…Почему Враг не нападал на них никогда? Не очень-то верю я в силу заклятий Мелиан. Она только Майя. Враг же Вала, будь он проклят. Или, действительно, нет ему дела до них? Нет, не венец Мелиан – защита для Синдар, а мы. Изгнанники. Запад держит Нолофинве и прочая наша родня. Восток же наш. И стена королевств Нолдор крепче стены чар Мелиан.

Элве – я не могу его называть Элу, это слишком грубо звучит на их варварском наречии, – не отказывается от союза с Нолдор, но нас, сынов Феанаро, он ненавидит. Зато потомство Индис у него – лучшие гости… И никакой благодарности, хотя в битвах с Врагом мы, Нолдор, защищали его покой! Мы сам край Врага держали в осаде, и наши мечи – ограда и защита миру! Это я и Нолофинве отбросили Орков от Дортониона, и после Славной Битвы никто из них не смеет соваться на юг!