Наталья Игнатова - Дева и Змей

— Я должен продать душу дьяволу? — Михаил не поверил. Отец не мог предложить ему такое, отец, чтящий Господа, пекущийся о своей душе и о душе своего сына, отец… его отец. Нет.

— Нет, — сказал он вслух.

— Значит, так тому и быть, — кажется, князь вздохнул с облегчением. — Не старайся более испытывать о множестве погибающих [52] … или как там было? Ты наверняка знаешь.

— Ибо они, получив свободу, презрели Всевышнего, пренебрегли закон Его и оставили пути Его [53] .

А если не презрели? Это же… смертные ведь ничего не знают и не виноваты в том, что дед погиб и весь мир погибнет.

— Поезжай к мачехе, — распорядился отец, — она возвращается к себе на родину, ты будешь сопровождать ее.

— Принцесса уезжает?

— А ты все еще зовешь ее принцессой? — хмыкнул князь. — Да, уезжает, но еще не знает об этом. Ты отвезешь ей мой приказ. И возьми с собой Санкрист. Кто-то должен хранить его.

Солнце оказалось звездой и фейри. Свет, белый, как самый белый снег в яркий ясный день, тепло, как на самом жарком пляже в яркий ясный день, и покой, самый безмятежный покой, какой только возможен среди безбрежных снегов или на пустынном раскаленном пляже.

— Но мы ведь не можем быть на звезде, — не поверила Элис, — на Солнце. Там же непрерывная термоядерная реакция, если я ничего не путаю. И вообще…

— Термоядерная реакция, — вкусно повторило Солнце. Оно было бесполым — не мужчина и не женщина, а облик, отдаленно напоминающий человеческий только сбивал с толку. — Что это значит, госпожа?

— Я не понимаю, — вздохнула Элис, — я опять ничего не понимаю.

— Но это же просто, — улыбнулся Невилл, — на Земле эту звезду называют Солнцем, само себя оно зовет Бео , и оно больше, чем одна звезда. Оно — все звезды, чей свет влечет к себе планеты.

— А все другие звезды — это Мийлте Деир, Тысячи Слез, — добавило Солнце.

— Невилл, — пробормотала Элис, — оно больше, чем ты?

— Зло больше, чем все звезды мира, — Солнце улыбнулось, склонившись перед принцем в почтительно-насмешливом поклоне. — Можно использовать меня во зло, но я не могу использовать зло, чтобы стать сильнее.

— Бео тоже из сумеречных народов.

— Да, и вот что, Крылатый, госпожа уже передала тебе нашу просьбу?

— Просьбу? — Невилл устало потер руками лицо. — Не сейчас, хорошо? Сейчас мне нужен тихий темный уголок, чтобы выспаться.

— Вижу. А чем плох твой дом на Земле?

— Кошка у меня там, — непонятно ответил принц. — Госпожу я поручаю тебе, не отпускай ее к людям и отвечай, пожалуйста, на все вопросы внятно и доступно.

— Ты можешь отдохнуть и у меня.

— Тихий и темный уголок, — повторил Невилл. — Если что, ищите меня в Ифэрэнн [54]. Элис, — он взял ее руку, — я сделал, как ты хотела: никто ничего не помнит.

Коснувшись губами ее ладони, принц отступил на шаг и исчез.

— Как он это сделал? — Элис, помня о том, что теперь на вопросы отвечает Бео, требовательно взглянула на фейри. — Когда успел?

— Как он сделал, чтобы кто-то о чем-то забыл? — ну надо же, теперь перед Элис стояла женщина, блондинка с диковатыми глазами и кожей цвета лютиков. Довольно страшненькая, надо сказать, уродливей, пожалуй, чем, даже Садовница. — Ты спрашиваешь об этом, госпожа, или о том, как он может попасть в Ифэрэнн?

Немедля зародившееся подозрение в том, что Солнце — одна из упомянутых дриадами “царственных повелительниц” пришлось подавить. До времени. Неудобно же спрашивать хозяйку напрямую: а тебя, милая, Крылатый не “одаривал ли любовью” в числе многих прочих?

— Я могу принять вид мужчины, если хочешь, — Бео неверно истолковала взгляд Элис, — но ты ведь оттуда, где быть в мужском обществе считается неправильным.

— Да нет, все в порядке, — хотя, конечно, Элис предпочла бы, чтоб Солнце осталось бесполым, и не слишком походило на человека.

— Он скоро вернется, — заверила Бео, — там, где он сейчас, время течет по-своему, и оттуда нельзя вернуться в любое “когда”, иначе ты даже не заметила бы, что он уходил. Зато я там быть не могу, и там нет места Сияющей-в-Небесах, и есть много крови и боли, и там Крылатый быстро восстановит силы. Менять память не всегда легко, многое зависит от того, насколько дороги воспоминания, и даже лонмхи Полуночи, те, что следят за каждым смертным, не могут всегда направлять их мысли и чувства по нужному пути. Порой им не хватает для этого сил, ведь Владыка Темных Путей убит, источник иссяк и мир накренился. Поэтому, когда случается нужда, Крылатый отдает слугам свою собственную силу. Он знакомил нас и отдавал приказы лонмхи, разве ты не увидела, что он был и здесь, и на Земле одновременно? Крылатый способен на такое, — Бео улыбнулась, — он могущественнее, чем полагает.

— Подожди, — Элис подняла руки, — давай-ка еще раз, если не возражаешь. К каждому смерт… к каждому человеку, — последнее слово она выделила для себя, вот уж чего не хотелось, так это заразиться от фейри пренебрежением к людям, — к каждому человеку приставлен слуга Крылатого…

— Лонмхи, а не слуга.

— Хорошо, пусть так. И эти лонмхи могут влиять на мысли и чувства, менять память, что еще они могут?

— На что хватит сил, — Бео пожала плечами, — лонмхи Полуночи заставляют смертных вредить себе и друг другу. Делать зло. Прости, если я плохо объясняю, но это только мой свет повсюду, с каждым живым или мертвым созданием, не прячущимся от солнечных лучей, только свет, а я — здесь. И очень редко смотрю вокруг. Спроси у Крылатого. Правда, он тоже не знает, что такое Зло, но сможет объяснить тебе, чем заняты его лонмхи. Хоть он и просил меня отвечать на все твои вопросы, но, знаешь, госпожа, мой свет убивает большинство его слуг и рабов, поэтому я, увы, немногое могу рассказать о них.

— А о себе? — тут же зацепилась Элис. — Если ты убиваешь его гиолли, — она похвалила себя за то, что вспомнила это слово, — он же должен… ну, я не знаю, как у вас принято. Мстить, что ли?

Бео склонила голову, улыбаясь так удивленно и доброжелательно, как, наверное, улыбаются нянечки в школах для детей-инвалидов:

— Крылатый должен мне мстить? Он способен уничтожить меня, но, тайарна, сколько живых созданий останутся тогда без света и тепла?! Владыке Темных Путей пристала бы такая месть: погасить все солнца и забрать себе все уходящие жизни, но не Крылатому, нет! Он… другой. Даже когда Сияющая-в-Небесах вливает в мой свет частицу своего, когда мои лучи выпивают у Эйтлиайна все силы и могут отнять саму жизнь, даже тогда он просто уходит. Он не такой, как все фейри, ты знаешь, его душу отдали когда-то Белому богу, и, наверное, потому принц так могуществен и так милосерден, и… нет, — Бео рассмеялась, покачивая головой. — Но, знаешь, госпожа, если для тебя это важно, то принц бывает ужасен, когда вершит суд над воинами и племенами Полудня. Он считает, что им не место в Тварном мире, и жестоко карает тех, кто нарушает его волю. Великолепные казни, пытки, утонченная жестокость — Крылатый знает в этом толк. Только я не понимаю, зачем тебе надо, чтобы он был таким? Скажи, это тело — единственное у тебя?