Пол Андерсон - Дахут, дочь короля

— Так и будет, хозяин.

— Повтори.

— Вы вождь, который хочет изучить, какие перспективы для вас существуют в торговле с галлами. Ниалл — имя достаточно распространенное для того, чтобы не возбуждать у римлян подозрение, хотя они в любом случае мало знают об Эриу. Но мы должны помнить, нельзя давать огласку тому, что вы — Ниалл Девяти Заложников, король и завоеватель. В Гезокрибат мы приехали в такую раннюю пору, чтобы опередить всех конкурентов. Там мы ждем, живя за счет нашего золота, пока вы отправитесь в глубь страны, порасспрашивать местных жителей.

— На это может уйти месяц, а то и больше, — напомнил Ниалл. — Наслаждайтесь времяпровождением, но вам запрещено говорить что-либо еще даже между собой, без разницы, сколько вы выпили.

— Снова вам говорю, дорогой господин, вам не следует ходить одному, — забеспокоился Вайл. — Это опасно. Это не пристало вашему достоинству.

— А я и раньше тебе говорил, что если ворвусь во главе вооруженного отряда, то римляне спросят, почему. Они запросто могут это запретить и схватить нас для допроса. Тогда как, если я уплыву тихо, это их успокоит. Они примут меня за варварского простака и не подумают даже, какой вред может нанести одинокий путник.

Вайл вздохнул и закрыл рот. В конце концов, Ниалл уже ездил таким образом, чтобы встретить его в Британии. А что до того, какой вред замышлял король, так это должно быть интересно только Ису; и о мести вождя нельзя было подумать без содрогания.

Они зашагали дальше. Сгущались сумерки.

— Не пора ли нам возвращаться, хозяин? — спросил Вайл.

— Нет пока, — ответил Ниалл. — Я надеюсь на знамение.

Перед ним маячила дубовая роща, он хорошо ее помнил. Неожиданно оттуда взмыла птица. Ниалл остановился. Суставы на древке копья побелели; дыхание со свистом вырывалось между зубов.

Но то был не филин, летавший в несвойственную ему вечернюю пору. Это был ворон, неестественно запоздалый для своего вида, и огромный. Птица трижды прокружила над древком копья Ниалла, прежде чем повернула и захлопала крыльями в сторону юга. Ниалл потряс над головой оружием.

— Это в самом деле знак, в самом деле! — закричал он. Он был вне себя от счастья. Вайл и охрана тайно сделали знаки от неудачи. Несколько человек были рады на грани ночи увидеть Морригу.

Ниалл повернулся, и всю дорогу до холма Темира остальные за ним едва поспевали. Перед Праздничным Залом он остановился, дыша глубоко, но легко, восторг охлаждался как только что накаленное лезвие. В сумерках строение блистало величиной и белизной под крышей из грозовых туч.

Вперед вышла его молодая королева.

— Мы ждали тебя, дорогой господин, — сказала она.

— Меня задержали важные дела, — сказал Ниалл, — теперь будем пировать. — Он взглянул на ребенка у нее на руках, завернутого от холода в мех. Громко рассмеялся. — И не отдавай Лэгера няне. Внеси его, чтобы он был на нашем пиру, он, кто в один прекрасный день станет королем.

Снова пошел снег, на этот раз его принес ветер с моря, разметая по улицам Иса, в белизне ничего не было видно. От стука Будика раздался пронзительный шум, когда он наконец решился ударить металлическим кольцом на двери.

Дахут встретила его и отошла. Руки действовали за него, когда он, сам того не осознавая, закрывал и запирал дверь. Сам он мог лишь взглянуть на женщину и потеряться.

В тепле жаровни, свете глиняных ламп, убожество комнаты превратилось в уютное гнездышко. Никогда бы его не встревожило, почему она стоит перед ним именно вот так. Яркой синевы опоясанное платье облегало тело, поднимаясь и опадая вместе с дыханием, где в расселине под красным полумесяцем играли тени. Мимо распахнутых глаз лавиной струились распущенные волосы, ноздри трепетали, губы раскрылись. Руки словно с мольбой подняты к нему.

Вдруг из глаз брызнули слезы. Она вздрогнула, всхлипнула, закрыла от него лицо.

— Принцесса, — с тревогой крикнул он, — что с вами?

— Ты все не приходил и не приходил, — плакала она.

— Я не мог . — Шаг за шагом он медленно продвигался по направлению к ней. — Эти несколько дней назад ваш отец уводил нас на маневры. Я не видел вашего письма до вчерашнего дня, и потом: — О, Дахут, для чего я вам нужен?

— Твоя помощь. Твое утешение. Если ты сможешь их мне дать, когда выслушаешь.

Он едва удержался, чтобы ее не обнять.

— Что случилось? Должно быть нечто ужасное. Скажите мне во имя Христа!

— Самое худшее. Боюсь, я обречена, если только… — Она дышала с трудом, сглотнула, преодолела судороги. Сжалась, и казалось не замечала, что от этого горловина платья еще сильнее оттянулась вниз. — Мне холодно, — тишайшим голосом сказала она. — Огонь не помогает. Я так замерзла, ожидая, после того как пришел от тебя ответ.

— Так говорите, — умолял он.

— Теперь даже не знаю, хватит ли у меня смелости. Ты меня бросишь. А это уже выше моих сил.

— Я вас никогда не покину. Клянусь.

— Однажды мой отец дал мне такую же клятву, — со злым упреком горечи сказала она. Ее вновь охватило отчаяние. Она опустила голову и уставилась в пол. Пальцы вцепились в платье. — Это было не по моей воле, Будик. Что бы ты не почувствовал, не верь, что я этого хотела.

Он слепо обвил руками ее плечи. Она уткнулась в его грудь.

— О, Будик, любовь моя. Я в этом признаюсь. У меня не осталось стыда. Я люблю тебя, Будик.

Он чуть не упал. Он вышел из оцепенения, когда почувствовал, что она от него отходит и причитает.

— Слишком поздно. Я умерла. С тобой говорит привидение.

— Скажи же мне, — заклинал он.

Дахут взглянула на него, смахнула слезы, часто заморгала, и лишь с третьей попытки ей с безнадежной отвагой удалось сказать:

— О, какая же я глупая. Я сама навлекла это на себя своей неосторожностью. Но как я могла предвидеть, я, девственница, девушка, никогда не знавшая ничего кроме любви и почести — я, которая была Удачей легионеров, ты помнишь? Все просто. Ты знаешь, что в порту недолго стоял корабль северян. Ты наверняка их видел. Может, пару раз выпивал в той же гостинице, что и они. Ну, а мне было любопытно. Меня всегда тянуло узнать об окружающем мире, тех чудесных королевствах, которые я никогда не увижу. В обличье мальчика я завязала знакомство с их капитаном, показывала ему Ис, слушала его рассказы о далеких рискованных предприятиях.

С моей стороны это было опрометчиво, да, но жизнь была так пуста, но он казался человеком таким же благородным, каким тяжким был его путь. К тому же я была уверена, что он думает, будто я мальчик. Поэтому у меня не возникло страха, когда он нашел… — она прервалась и заголосила. — … предлог войти в эту комнату — сказал, что у него для меня подарок, но…

Он с мукой крикнул.

— Нет!

— Да, — сказала она. — Смотри. — Она подняла руки, отчего рукава сползли, и обнажились синяки, которые все еще были видны. — Снова и снова. Это был кошмар, от которого я не могла проснуться, пока наконец я не упала в обморок. Потом он ушел, собрал команду и уплыл.