Кэрол Берг - Сын Авонара

«Позови его, как ты хочешь, женщина. Его натура подводит его. Ты привела его на смерть».

Слова ничего не значили для меня.

— Сейри!

Я услышала слабый голос, пробившийся через грохот, но не смогла на нем сосредоточиться. Что-то надвигалось из-за спины, что-то более ужасное, чем все виденное раньше. У него нет названия, но нужно бежать, пока оно не появилось, а единственный свободный путь уводил прочь от голоса.

«Беги, дура!» — крикнула я. Не смотри на шипящую кобру размером с дерево, раздувающую капюшон, у нее такой зловещий взгляд, он может высосать из тебя душу. Гниющий труп протянул костлявые пальцы, оставив полосы чего-то невыразимо мерзкого у тебя на руках. «Смотри на дорогу под ногами».

— Сейри! — Настойчивый крик повторился. Но он всего лишь еще один голос в общем диком хоре жалоб, рева, завываний и криков, криков, которые, скорее всего, принадлежали мне.

Я бежала. Но в хаосе не было направления, и я оказалась на том месте, с которого начала. Двое, что сражались на этом месте — их мечи сверкали во всполохах молний, — не были привидениями. Оба были в черном, один с тонким ртом и бледными глазами, не выражающими ничего, второй с широкими плечами, синими глазами, сверкающими сталью и огнем. Настоящая кровь текла из их ран, и меня это беспокоило. Нужно назвать имя, но я не могла выговорить его.

В безумий я отвернулась от бойцов и снова побежала. Я мчалась по опасной тропе, такой узкой, что на ней нельзя было уместить обе ноги. Если я остановлюсь, провалюсь в бездонный кошмар, обрушивающийся по обеим сторонам от меня. Горло саднило. Кровь пульсировала в висках. Безымянная тварь приближалась.

— Сейри! — Призыв зазвучал снова, и, словно нитка, выдернутая из полотна, я снова оказалась рядом с воинами. Оба бойца утопали в крови и поте, можно подумать, это битва за судьбу мира. И я захихикала в своем помешательстве, потому что знала: судьба мира стоит у меня за спиной и чем бы ни кончился поединок, он ничего не изменит.

Нужно убираться. Дорога шла по грязи, засасывающей ноги, под дождем, хлещущим по лицу. По грязи бежать невозможно, лишь пробираться, отпихивая наполовину сгнившие тела, которые поднимались к поверхности, словно обломки кораблекрушения в море смерти. Сердце билось тяжело, скоро грязь уже доходила мне до колен. Дорога ведет в пещеру. «Небо! Только не пещера!» Даже яркие молнии поглощала эта дыра. Ни отблеска, ни искорки, ни слабого луча, ни бледного отсвета не было в кошмарной тьме. Горячая грязь доходила до пояса, но я ничего не замечала, не смела дотянуться до стен, из страха, что они сомкнутся надо мной. А демоны, конечно, ждут…

— Сейри! Не уходи! — Слабее, но достаточно сильно, чтобы снова вернуть меня. В следующий раз. В следующий раз я сумею уйти, оставлю его погибать в кровавой битве.

Воины теперь сошлись в рукопашной, отбросив мечи. Рычали, выворачивались, пока синеглазый не оказался верхом на противнике. Только рука бледного воина не позволяла сияющему кинжалу опуститься.

«А теперь, женщина, смотри, как изменится мир!» Я смотрела, а бледный человек с пустыми глазами разразился диким хохотом и торжествующе убрал руку. Все силы битвы сосредоточились в сияющем кинжале, вонзившемся в его сердце. Как много крови! Целый фонтан, превращенный в алую реку потоками дождя. Дикая радость бледного воина не уменьшилась с его поражением. Его раскатистый смех стал средоточием ужаса, а злобная тварь приближалась ко мне.

— Нет! — рыдала я, корчась в потоке крови и закрывая голову, чтобы не видеть конца мира. Ветер выл, гремел гром, горячий дождь лился мне на спину. Земля подо мной ворочалась и стонала. Когда я ощутила прикосновение ладоней к своим рукам, я дернулась и закричала.

Но коснувшиеся меня руки не были руками чудовища или безумца, они были нежными и сильными. Голос, зазвучавший в моем сознании, был не насмешливым, а утешающим и любимым. «Возвращайся за Ворота. Я не смогу защищать тебя и делать то, ради чего пришел. Теперь я все понимаю, но времени мало, и мне потребуется все, что только во мне есть. Ты понимаешь?»

Я смотрела в синие глаза, но не понимала слов и не могла ответить.

Сильные руки направили меня к завесе пульсирующей тьмы. «Шагни туда и жди меня, любовь моя. Жди меня».

Он слегка подтолкнул меня, и я вывалилась в круглую каменную комнату, наполненную ледяными облаками и запахом крови и смерти. Трое живых истекали кровью на каменном полу — двое мужчин и женщина. Я не знала, кто они такие.

Прижав ко рту холодные мокрые ладони, я опустилась на пол рядом с павшими, израненная не меньше, чем они, хотя и не истекающая кровью. За черной завесой мой спаситель опустился на колени перед белоглазым врагом, которого он зарезал, и выдернул кинжал у него из груди. Но не убрал окровавленное оружие в ножны, как я ожидала, не вытер его, не ударил снова, чтобы наверняка покончить с врагом, как хотелось бы мне. Вместо этого он нацелил кинжал на себя.

— Нет! Пожалуйста, не делай этого! — Мне был необходим кто-нибудь живой, кто мог бы назвать мое имя.

Он не ответил, но и не стал себя убивать. Вместо этого он уверенной и твердой рукой разрезал левое запястье. Затем проделал то же самое с поверженным врагом, снял с пояса старый ремень и привязал свою руку к руке покойника.

Оцепеневшая, ничего не понимающая в происходящем, я шептала вслед за ним слова, явственно пробивающиеся за огненную стену.

«Жизнь, постой! Протяни свою руку. Остановись, прежде чем сделать еще один шаг на Пути. Снова даруй своему сыну твой голос, что шепчет в глубине, твой дух, поющий в ветре, огонь, пылающий в дарованном тобой чуде радости и печали. Наполни мою душу светом, и пусть тьма покинет это место». — Эти слова стали моим якорем. «Жди меня», — так он сказал.

Прошла вечность, пока я дрожала в комнате у Ворот, наблюдая за развитием странной драмы, но идти мне было некуда, делать тоже нечего. Рядом со мной лежал серьезно раненный человек. Он был мертвенно-бледен и покрыт потом, каждый вдох давался ему с трудом. Тряпка, привязанная к ране в боку, пропиталась кровью, горе пронзило меня, когда я взглянула на него. «Томас. Мой брат Томас». Я обхватила колени и закачалась из стороны в сторону.

Наконец мой спаситель развязал ремень и поднялся, держа бледного человека на руках. Он прошел через завесу огня и положил человека на каменный пол рядом с остальными. Горячий дождь, должно быть, смыл кровь, потому что ее не осталось на том, кто сейчас так мирно спал, грудь его вздымалась легко и ритмично. Затем синеглазый человек подошел ко мне и коснулся теплой ладонью моего холодного мокрого лица, его прикосновение было таким сладостным, что я закричала, когда он убрал руку. Он опустился на колени перед моим раненым братом, снова провел серебряным кинжалом по запястью, оставив кровавый порез рядом с бледным шрамом, выделяющимся на загорелой руке. Он проделал то же самое с рукой Томаса, связал их вместе и снова произнес слова.