Мэрион Брэдли - Наследники Хамерфела

— Я тоже ее любила, — сказала Эрминия, — и если б я собиралась выйти замуж, то лучше тебя мне никого не придумать, дорогой мой друг. Трудно забыть все, что ты сделал для меня и для моего сына. Но я поклялась, что пока он не будет восстановлен в правах…

Валентин Хастур нахмурился и, пытаясь разобраться в своих чувствах, устремил взор на крону дерева, под которым они сидели. Аластер Хамерфел был, по его мнению, шалопаем, не заслуживающим как высокого титула, так и забот, которые проявляла к нему мать. Но говорить это ей — последнее дело, сын был ее единственным сокровищем, и она не в состоянии была разглядеть в нем ни одного изъяна. Эрминия была привязана к нему всей душой, и ничто не могло опорочить его в ее глазах. Валентин понимал, что допустил ошибку, напомнив ей о сыне, ибо Эрминия знала: при всей своей доброте Валентин недолюбливал юношу.

В прошлом году Аластер был крупно оштрафован за то, что его в третий раз задержали за безрассудную езду в коляске по городу. И такой штраф был самым распространенным среди молодых людей его лет, поскольку те, к сожалению, почитали делом чести нарушать законы, призванные оберегать безопасность всадников и пассажиров экипажей.

«Эти молодые повесы, считающие себя украшением общества, — сущее наказание для родственников, — думал Валентин, сознавая, однако, что такие мысли приходят в голову лишь с возрастом. — Интересно, — продолжал он размышлять, — может, я просто старею?»

Лежавшая в ногах собака вдруг насторожилась и подняла голову, а Эрминия облегченно произнесла:

— Вряд ли Аластер мог явиться так рано, к тому же на улице не было слышно его лошади. Кто бы это мог быть? Явно кто-то, кого Ювел хорошо знает…

— Это твой родственник Эдрик, — сообщил Валентин Хастур, глядя в сторону садовой калитки. — Я, пожалуй, пойду…

— Нет, кузен. Если это Эдрик, то можешь быть уверен, наш разговор будет чисто деловым, но если ему не захочется говорить в твоем присутствии, он не будет церемониться, чтобы тебя спровадить, — со смехом сказала Эрминия. Эдрик был Хранителем первого круга матрикса [12]в Башне Тендары и приходился родственником как Эрминии, так и Валентину.

Он быстро прошел в сад и холодно, по-светски, поклонился Хастуру.

— Мое почтение, кузина, — произнес он формальное приветствие.

Эрминия ответила ему реверансом.

— Добро пожаловать, кузен. Довольно странный час для визита к родственникам.

— Я пришел просить тебя об одном одолжении, — не теряя времени, произнес Эдрик в характерной для него резкой манере. — Вполне семейное дело. Ты знаешь, что моя дочь Флория обучается на Наблюдающую в Башне Нескьи?

— Да, я помню. И — как она?

— Очень хорошо, кузина, но, похоже, в Нескье для нее нет постоянной работы, — ответил Эдрик. — А Кендра Лейнье сейчас беременна, и она возвращается к мужу, пока не родит. В результате в третьем круге Башни Тендары освобождается место для Флории. Но пока все не будет известно наверняка, Флория должна жить здесь, в Тендаре, а тебя, моя дорогая родственница, я попросил бы стать ее наставницей в обществе, поскольку более подходящей кандидатуры трудно себе представить.

Мать Флории скончалась, когда та была еще маленькой, девочка доводилась Эрминии близкой родственницей.

— А сколько сейчас лет Флории? — спросила Эрминия.

— Семнадцать. Пора замуж, но она хочет сначала несколько лет поработать в Башне, — ответил Эдрик.

«Как быстро они растут! — подумала Эрминия. — Кажется, еще вчера Флория и Аластер были детьми, игравшими в этом саду».

— С огромным удовольствием возьмусь за это, — ответила Эрминия.

— Ты пойдешь сегодня вечером на концерт дома Гейвина Деллерея? — спросил Эдрик.

— Да, — сказала Эрминия. — Дом Гейвин — близкий друг моего сына. Они вместе обучались музыке, когда Аластер был еще мальчиком. Мне кажется, Гейвин всегда положительно влиял на него.

— Тогда ты, может быть, присоединишься к нам с Флорией?

— Мне бы очень хотелось, но я тоже абонировала ложу на весь сезон, причем сегодняшний концерт Гейвина сыграл здесь не последнюю роль. — В ее тоне проскользнули ностальгические нотки. — О Эдрик, ты не представляешь, как тяжело думать, что Флории уже семнадцать. Когда я видела ее в последний раз, ей было всего одиннадцать, она носила короткое детское платьице. Я помню, как Аластер жутко дразнил ее — гонялся за ней по всему саду, показывая пауков и змей, пока я не остановила его, позвав обоих ужинать, но и там он продолжал ее донимать, забрав себе все ее пирожные и конфеты. Тогда он получил от няньки хороший нагоняй.

— Ну, с тех пор Флория сильно подросла, и сомневаюсь, что твой сын ее узнает, — сказал Эдрик. — Глядя на нее сейчас, трудно вспомнить, какой непоседой она была в детстве, однако полагаю, что, имея перед собой в качестве примера тебя, дочь узнает, что значит быть настоящей дамой.

— Надеюсь, — произнесла Эрминия. — Когда родился Аластер, я сама была очень молоденькой, ненамного старше Флории. В горах это обычное явление. Однако хотела бы я знать, как такая девочка может быть мудрой матерью и не вредит ли детям, когда их родительница еще сама не вполне повзрослела?

— Я бы этого не сказал, — ответил Эдрик. — По-моему, ты всегда была прекрасной матерью, и ничего плохого об Аластере сказать не могу. Когда же Флория подрастет… — Он замолчал, а потом продолжил: — Мне было жалко смотреть на тебя, обремененную детьми, когда ты сама была еще почти ребенком. По-моему, молоденькие девушки должны быть беззаботны…

— Да, знаю, — согласилась Эрминия. — Мои родичи не хотели, чтобы я выходила замуж за Раскарда, но я никогда не жалела о своем выборе. Про него я могу сказать только хорошее, и я рада, что у меня были дети в то время, когда я могла еще радоваться им под собственной крышей.

Тут с болью она вспомнила о сыне, погибшем в горящем Хамерфеле. Но это было так давно. Возможно, ей действительно следует выйти замуж за Валентина, пока она достаточно молода, чтобы родить еще детей. Валентин уловил эту мысль, ибо она не прикрыла ее психическим щитом, и тепло ей улыбнулся. Эрминия опустила глаза.

— Пусть будет так, как это могло бы быть, — произнес Эдрик, и Эрминия забеспокоилась, как бы он тоже не прочел ее мысли, хотя трудно было представить, что он не одобрил бы ее брака с представителем знатного и могущественного клана Хастуров. — Рад буду видеть тебя в нашей ложе сегодня в антракте. Флория будет счастлива вновь тебя увидеть. Ты всегда была ее любимой родственницей, потому что ты до сих пор такая молодая и веселая.

— Надеюсь, я достаточно молода, чтобы быть ей не дуэньей, а другом и старшей сестрой, — заметила Эрминия. — Всегда завидовала ее матери, потому что всегда хотела иметь дочку.