Мэрион Брэдли - Кровавое солнце

В дверном проеме появилась Месир; она тоже выглядела усталой, но довольной. Корус поднял голову и скривил губы — это напоминало скорее гримасу боли, чем улыбку — и Кервина внезапно обожгла мысль: «А ведь этот парнишка страдает из-за моей боли!» Даже Остер, покусывая губу, произнес:

— Вынужден признать: ты — наш. Пожалуйста, не держи на меня зла за то, что в этом сомневался.

Рука Кеннарда легла Кервину на плечи; подошла Элори, приподнялась на цыпочки, и Кервин изумленно ощутил на щеке легкое прикосновение прохладных губ. Раннирл поддержал его под локоть, и они направились в большую гостиную.

— Теперь, по крайней мере, мы сами решим, что будем пить! — со смехом говорил Раннирл, и внезапно Кервин понял: последнее испытание позади. Таниквель первой приняла его; теперь это сделали остальные — и так же безоговорочно. Никогда раньше не имевший настоящей семьи, он теперь вдруг взял да обзавелся — причем такой, о какой и мечтать не смел. Появилась Таниквель и примостилась на подлокотник его кресла. Месир поинтересовалась, как Кервин насчет того, чтобы перекусить или выпить чего-нибудь. Это начинало походить на какой-то нелепый день рождения.

Вечер был в самом разгаре, когда Джефф оказался вдруг рядом с Кеннардом. За прошедший день он уже научился улавливать настроение старшего комъина и не мог не поинтересоваться:

— Похоже, вы очень довольны, как все кончилось. Остер же, мягко говоря, не слишком. Почему, собственно?

— Почему недоволен Остер или почему доволен я? — переспросил Кеннард с шутовской ухмылкой.

— И то, и другое.

— Потому что ты наполовину землянин, — ответил Кеннард.

— И что поэтому — вы довольны или Остер недоволен?

— И то, и другое, — повторил, в свою очередь, Кеннард, теперь уже совершенно серьезно. — Если ты действительно сможешь работать в Башенном Круге, есть надежда, что когда-нибудь Совет признает и моих сыновей. Понимаешь, я сделал, в общем-то то же, что и Клейндори… Я женился на земной девушке, и у нас два сына, и… короче, это создает прецедент. А Остера такая перспектива не слишком-то вдохновляет.

Кервин мог бы задать еще добрый десяток вопросов, но каким-то шестым чувством уловил, что сейчас не самое подходящее время. Да и какая, собственно, разница? Теперь у него есть семья.

День проходил за днем, и постепенно Кервину стало казаться, будто он живет в Арилинне всю жизнь. Но его не покидало странное, неуловимое ощущение, что все это — какой-нибудь колдовской сон; словно все сокровенные мечты его вдруг обратились в явь, а он исхитрился проникнуть внутрь и надежно замуровал за собой вход.

Чувство времени начинало понемногу атрофироваться; но в один прекрасный день ему пришло в голову, что в Арилинне он, почитай, уже недели три, а собственно города так до сих пор толком и не видел; и тогда он спросил у Кеннарда — поскольку относительно своего статуса все еще испытывал некоторые сомнения — нельзя ли ему пойти посмотреть город.

— Почему бы и нет? — оторвался на мгновение от каких-то своих раздумий старший комъин; потом тряхнул головой и расхохотался.

— Всемогущий Зандру! Юноша, тебе ни о чем не надо спрашивать разрешения — делай все, что заблагорассудится. Разумеется, иди — или давай я устрою тебе небольшую экскурсию; или возьми кого-нибудь из кирри , чтобы не заблудиться. Как пожелаешь.

— Только не позорь нас этой земной одеждой, — сердито повернулся от камина Остер (дело происходило в большой гостиной, и все были в сборе).

Что бы Остер ни говорил, у Кервина всегда тут же возникало стойкое желание сделать в точности наоборот.

— В тебя будут тыкать пальцами, — пояснил Раннирл, еле заметно передернув плечами.

— В него и так будут тыкать пальцами, — заявила Месир.

— Все равно, Месир, на первое время найди для него, пожалуйста, что-нибудь подходящее из моего гардероба — вроде бы у нас один размер.

Вырядившись в короткую кожаную куртку на завязках, длинную, с широкими рукавами, рубашку и облегающие, по даркованской моде, бриджи, Джефф почувствовал себя до крайности нелепо. Если уж одеваться по-дарковански — а в имперской черной коже он выглядел бы посреди Арилинна, пожалуй, действительно глупо — он предпочел бы не столь кричащие цвета. Будь выбор за ним, он никогда не стал бы напяливать зеленое с лиловым.

По крайней мере, он так надеялся.

Но, взглянув в зеркало, он вынужден был признать, что этот аляповатый наряд ему очень даже идет; более того, скрадывает (или, точнее, выгодно подчеркивает) нестандартно высокий рост и огненные волосы, служившие раньше объектом стольких насмешек. «Только ни в коем случае ничего не надевай на голову, — предупредила его Месир, — все комъины, и мужчины, и женщины, гордо ходят с непокрытыми головами — и отнюдь не из одних соображений престижа». «Что ж, — вынужден был согласиться Кервин, — на такой планете, как Даркоувер, где уличные драки — самый распространенный способ дать выход избытку чувств, это далеко не лишняя мера предосторожности».

Разгуливая по городу — на экскурсию он предпочел отправиться в одиночку — Джефф нередко ловил на себе любопытные взгляды или слышал за спиной удивленный шепот; но приставать к нему никто не пытался. Все в этом городе было ему в диковину; раньше из всего Даркоувера он видел только Тендару — где давным-давно уже обосновались земляне, и это не могло не оставить отпечатка. Земная обувь совершенно не подходила к даркованской одежде, и, наткнувшись на обувную лавку, Кервин, недолго раздумывая, зашел внутрь и попросил показать несколько пар.

Казалось, владелец лавки вот-вот рассыплется в благоговейном восторге, и Кервин начал было сомневаться, не нарушил ли он опять каких-нибудь норм местного поведения — очевидно же, что комъины редко сами отправлялись за покупками — пока не встала проблема выбора. Тогда владелец лавки с таким пылом принялся убеждать Джеффа взять вместо простых добротных сапог, что ему приглянулись, самую шикарную пару во всем магазинчике, что Кервин потерял терпение и принялся торговаться всерьез. Владелец же, с выражением самого искреннего расстройства на лице, продолжал настаивать, что столь скверная пара недостойна столь высокочтимого господина. В конце концов Джефф остановился на паре сапог для верховой езды и мягких домашних туфлях, наподобие тех, что носили Кеннард и Корус.

— Сколько я вам должен? — поинтересовался он, вытаскивая бумажник.

Владелец лавки был оскорблен до глубины души; казалось, его вот-вот хватит удар.

— Вы оказали мне величайшую любезность, вай дом . Я не могу принять у вас денег.

— Но послушайте…

— Я же говорил, что столь скверная обувь недостойна высокочтимого господина, — неумолимо заявил владелец, — и боялся, что вы не примете ее, но…