Мэрион Брэдли - Вынужденная посадка

— Фиона, тебя не переспоришь! — рассмеялся Аластэр. — К тому же с таким именем его можно смело считать почетным членом коммуны!

Мак-Аран протиснулся в круг. Почему-то он не слишком удивился, увидев среди сидящих знакомую невысокую кругленькую рыжеволосую личность — Льюиса Мак-Леода.

— Боюсь, на корабле я ни с кем из вас не был знаком, — произнес Рафаэль, — и не имею ни малейшего представления, кто вы и что вы.

— Мы, разумеется, неоруралисты, — негромко отозвался Аластэр. — Кое-кто из истэблишмента называет нас антитехнократами, но мы вовсе не призываем разрушать. Просто ищем достойную альтернативу обществу, сложившемуся на Земле — и обычно в колониях нам рады ничуть не меньше, чем на Земле рады от нас избавиться. Поэтому… Мак-Аран, расскажите нам, что, собственно, происходит? Когда нам можно будет выделиться и организовать собственное поселение?

— Я знаю не больше вашего, — ответил Рафаэль. — Климат здесь довольно суров — ну, это вы и сами заметили; и если сейчас лето, можно себе представить, какая тут зима.

— Большинство из нас выросли на Гебридах, — рассмеялась Фиона, — или даже на Оркнейских островах. А там самый скверный на земле климат. Мак-Аран, мы не боимся холода. Но нам хотелось бы организовать полноценную общину, со своими порядками и обычаями, до наступления зимы.

— Не уверен, — медленно произнес Мак-Аран, — что Лейстер позволит кому-либо покинуть лагерь. Нашей главной задачей до сих пор официально считается ремонт корабля, и подозреваю, что капитан считает всех нас единым сообществом. Если мы начнем как-то делиться…

— Да ладно вам, — махнул рукой Аластэр. — Ученых среди нас нет. Не можем же мы угробить пять лет на ремонт космического корабля; это против всей нашей философии!

— Выживание…

— Ну и … с выживанием! — (Гаэльского языка своих предков Мак-Аран почти не понимал, но догадался, что Аластэр имел в виду что-то очень неприличное.) — Для нас выживание означает лишь то, что надо как можно быстрее развернуть колонию. Мы записались в колонию Короны; капитан Лейстер ошибся и высадил нас здесь — но нам-то все едино. По нам, так тут даже лучше.

— А я и не знал, — Мак-Аран удивленно поднял брови и повернулся к Мак-Леоду, — что вы принадлежите к этой группе.

— Я и не принадлежу, — отозвался зоолог. — Скажем так, я им сочувствую — и хочу остаться здесь.

— Мне показалось, они не слишком любят ученых…

— Ученые должны знать свое место, — заявила Фиона, — служить и помогать человечеству — а не манипулировать им и подрывать уверенность людей в себе. Доктора Мак-Леода — то есть Льюиса, мы не пользуемся титулами — с его знанием зоологии мы рады считать одним из нас.

— Вы что, — изумленно поинтересовался Мак-Аран, — собираетесь поднять бунт против капитана Лейстера?

— Какой еще бунт, приятель? Мы что, его экипаж или подчиненные? — возразил незнакомый парнишка. — Мы просто хотим жить по-своему на новой планете. Не можем же мы ждать три года, пока он не откажется от своей безумной затеи починить корабль. К тому же мы могли бы уже организовать полноценную общину.

— А если он все же починит корабль и отправится в систему Короны? Вы останетесь здесь?

— Это наш мир, — произнесла Фиона, встав рядом с Аластэром. Взгляд ее, устремленный на Мак-Арана, был одновременно кроток и несгибаем. — Наш и наших детей, которые родятся здесь.

— Вы что, хотите сказать… — потрясенно начал Рафаэль.

— Точно мы еще не знаем, — сказал Аластэр, — но не исключено, что некоторые наши женщины уже беременны. Можете считать это знаком — знаком того, что мы принимаем этот мир, знаком того, что мы прощаемся с Землей и не хотим того мира, какой пытается навязать нам капитан Лейстер. — Так ему можете и передать:

И Мак-Аран ушел; а за спиной у него опять заиграли музыкальные инструменты, и вступил скорбный девичий голос, и зазвучала древняя песня, вечная, как меланхолия; плач по погибшим, живой осколок прошлого, истерзанного войнами и изгнанием мучительней, чем прошлое любого другого народа Земли:

Белокрылая чайка,

я молю, отвечай-ка,

где покоятся наши герои.

В мерно плещущих волнах,

и ни вздоха, ни стона

не исторгнуть из хладных губ.

Из трав морских соткан саван.

и арф погребальный напев

слышен в унылом плеске.

К горлу у Мак-Арана подступил ком, а на глаза невольно навернулись слезы. «Плач плачем, — подумалось ему, — но они понимают, что жизнь продолжается. Шотландцы провели в изгнании столетия, тысячелетия. И это просто еще одно изгнание, чуть более дальнее, чем бывало обычно; и под новыми звездами они будут петь старые песни, откроют новые горы и новые моря…»

Выходя на воздух, он автоматически поднял капюшон; уже должен был накрапывать дождь. Но дождь не накрапывал.

Мак-Аран уже видел, к чему приводят на этой планете две подряд сухие и бесснежные ночи. Вот и теперь в садоводстве бушевало растительное безумие, а землю покрывал сплошной ковер — в основном, из крошечных оранжевых цветочков. Четыре луны вспыхивали ослепительной аркой поперек небосвода задолго до заката солнца и продолжали сиять после рассвета, заливая небесную сферу сиреневым мерцанием.

В лесах царила сушь, и обстановка была самой что ни на есть пожароопасной. Морэю пришло в голову установить на каждом холме в радиусе нескольких миль от вырубки по громоотводу на вершинах гигантских деревьев, Вряд ли это не допустило бы пожара в случае сильной грозы, но хоть чуть-чуть подстраховаться в любом случае не мешало.

А на высокогорье раскрывались огромные золотистые колокольчики, и ветер разносил по склонам сладковатый аромат пыльцы. В долинах же установилось безветрие.

Пока…

После того как целую неделю стояли лунные бесснежные ночи и необычно теплые дни, — необычно теплые по меркам этой планеты, а по сравнению с ней Норвегия показалась бы летним курортом, — Мак-Аран отправился к Морэю просить разрешения организовать еще одну экспедицию в предгорья. Не стоит, чувствовал он, пренебрегать такой редкой возможностью пополнить коллекцию геологических образцов — а заодно поискать пещеры, которые могут пригодиться как временное жилье при будущем освоении планеты. Под свой кабинет Морэй занял маленькую комнату в боковом крыле досугового центра; и пока Рафаэль ждал в коридоре, отворилась входная дверь, и появилась Хедер Стюарт.

— Ну, и как тебе эта погода? — поинтересовался Мак-Аран, следуя старой земной привычке: не знаешь, что сказать, говори о погоде. Что ж, на этой планете погода, и неизменно скверная — неисчерпаемая тема для беседы.

— Не нравится она тине, — очень серьезно ответила Хедер. — Все не могу забыть, что случилось с нами на высокогорье после нескольких ясных дней.