Владимир Брайт - Королевства, проигранные в карты

— Так значит, нас уже судили? — закричал, сорвавшись на визг, не вовремя очнувшийся Компот, прервав своими воплями этот не лишенный некоторого драматизма монолог.

Как только речь зашла о принцессах, у меня сразу начали жестко болеть зубы, а потом и прочие части тела, а суматошные крики старика только способствовали лавинообразному процессу распространения боли.

«Ну конечно, как же без принцесс, — устало подумал я. — Принц есть, а подходящей принцессы все еще нет — непорядок получается. По законам жанра так не бывает».

С появлением красавицы-принцессы и злобного тирана-короля бред наконец начинал обретать некоторую упорядоченность, плавно трансформируясь в полный бред. Сборище колдунов и ужасных чудовищ, прекрасные принцессы и продажная знать, великие битвы и сопутствующие им подвиги, воспетые бардами, — все имелось в наличии. А во главе этого безумного собрания, как всегда, возвышался Я, в роли отважного принца. Сказка, не рассказанная ночью заботливой няней из-за того, что с обеда она перебрада сладкой настойки и теперь у нее не хватает фантазии с ходу придумать такую несусветную чушь. Только почему все болит так, что, кажется, еще немного — и я отдам концы не понарошку, а совершенно всерьез?

Оказывается, быть героем совсем не так весело, как описывается в научно-популярной литературе. Меняю не глядя всех придворных красавиц, благородное происхождение и королевский титул в придачу на обычную среднестатистическую квартиру!

Что, не желаете поменяться? Так я и думал. Дураков, как всегда, нет. Кроме меня.

— Да, судили, и я говорил за нас троих. — Билли повернулся к старику, прервав ход моих невеселых мыслей.

— И ты не мог придумать ничего лучшего, как попросить, чтоб нас убили в этом гадюшнике на потеху толпе, даже не посоветовавшись с нами? — буквально захлебнулся от возмущения Компот.

«По большому счету старик прав. Как лица в некотором роде заинтересованные, мы все же имели право поучаствовать в обсуждении этого вопроса. Хотя бы из вежливости могли бы и спросить наше мнение», — подумал я.

— Во-первых, вы оба были без сознания, а во-вторых, это был не суд, а фарс: всех, кого вытащили живыми из блокированного района, выездная коллегия королевского суда прямо на месте признала виновными и приговорила к немедленной казни через повешение.

«Ничего себе порядочки», — тревожно подумал я.

— Однако, — продолжал Билли, — за сегодняшний день нам повезло дважды. Когда из-за примороженной ноги я не смог двигаться, а ты, напившись своей дряни, отключился и тоже не смог бежать, мы остались почти что в центре блокированной зоны, которую эти убийцы начисто стерли. Но то ли у них не хватило энергии, то ли эти недоучки-бракоделы что-то напутали. Как бы то ни было, центр лишь слегка тряхнуло, а окраины получили по полной программе — там теперь абсолютно пусто. А второй раз нам повезло, потому что сегодня помолвка этого мерзавца Фромпа, и в связи с этим знаменательным событием великодушные судьи сначала приговорили нас к повешению как мятежников, пытающихся подорвать основы монархии, а затем, выдержав эффектную паузу, сообщили, что мы попадаем под амнистию великого правдолюбца, мыслителя и философа-гуманиста, чтоб ему грязные крысы выгрызли внутренности, несравненного и прекрасного Фромпа второго. Поэтому можем сами выбирать свою судьбу.

На этом месте Билли замолчал, давая благодарной аудитории, то есть мне и Компоту, переварить все вышесказанное и, быть может, даже поаплодировать его красноречию.

Но так как сил на восторженные овации ни у меня, ни у старика не было, я позволил себе задать еще один не слишком оригинальный вопрос:

— А что это вообще такое — «Арена искупления»?

На этот раз мне повезло, Компот, наверное, расчувствовался.

— «Ареной искупления» называют мясорубку, в которую кидают приговоренных к смерти, чтобы дать им шанс попытаться выйти из нее живыми и после этого загадать одно желание, которое придворные маги короля обязаны исполнить.

— Не так уж плохо, — протянул я, вспомнив, что сначала нас хотели просто повесить без каких-либо поощрительных призов.

— Мой рассказ об этом интересном месте был бы неполным, — продолжил колдун, — если бы я не упомянул о том, что за всю пятитысячелетнюю историю арены только два человека чудом остались в живых после ее посещения.

— Наверное, остальные плохо тренировались, — попытался пошутить я, чтобы разрядить обстановку, но никто не засмеялся. — А какие еще были варианты? — Я вспомнил, что Билли говорил о каком-то выборе, и попытался побыстрее сменить тему, чтобы загладить неудачную шутку.

— Нам предложили прогуляться в Сумеречные измерения — обитель безумных богов и проклятых душ.

— По крайней мере, название звучит романтично, — опять не к месту вставил я.

Товарищи по несчастью посмотрели на меня как на безнадежно законченного идиота.

— Из этого «романтичного» места никто никогда не возвращался, — проинформировал меня Билли. — Предания рассказывают о таких ужасных вещах, творящихся там, что простая смерть кажется самым заветным желанием. Великие маги объединившихся измерений наложили печать страшного заклятия на вход в эти проклятые земли. Никто не может проникнуть туда, да и оттуда, слава богам, к нам тоже никто не попадет. Благодаря этому мы можем чувствовать себя в относительной безопасности.

— Но нам же предложили прогуляться туда. Это как-то не совсем стыкуется с печатью на входе, — заметил я.

— Иногда проход открывается на несколько мгновений, и приговоренные к смерти преступники, отказавшиеся от легкой и быстрой смерти на виселице и не рискнувшие вступить на поле «Арены искупления», отправляются по собственному выбору в этот безумный ад.

— Так что поблагодарим старину Билли за то, что он сделал правильный выбор, — закончил колдун.

Ну, уж если старик предпочитает через пару часов наверняка умереть, чтобы только не попасть в эти загадочные Сумеречные измерения, то я даже не могу представить, что там вообще должно твориться. У меня просто фантазии не хватает на подобные запредельные ужасы...

— Спасибо, — поблагодарил я Билли и тут же задал еще один вопрос: — А что такое Сарлон, и о каких объединившихся измерениях идет речь, да и вообще что такое измерения?

Они во второй раз за последние пять минут посмотрели на меня как на тяжело больного человека (законченного идиота).

— Ты, принц и единственный наследник престола, задаешь такие глупые вопросы, ответы на которые знает даже самый последний бродяга на окраинных мирах. — Толстяк не мог скрыть своего удивления.

Это начинало медленно, но верно доставать меня. Сегодня уже второй человек говорит мне, что я принц, хотя я точно знаю, что с утра я был таким же принцем, как Эйфелева башня — кубком Стэнли.