Владимир Брайт - Королевства, проигранные в карты

Он закивал настолько усердно, что мне показалось, еще чуть-чуть — и голова у него окончательно отвалится.

— ... И это по-настоящему тебя беспокоит...

Последовала новая серия кивков.

— То открою тебе мой маленький секрет...

Я выдержал долгую эффектную паузу, во время которой старик превратился в сгусток внимания, и, тяжело вздохнув, подвел печальный итог:

— Подозреваю, что мой молодой, не до конца сформировавшийся рассудок не выдержал перегрузок сегодняшнего дня, в связи с чем я могу поздравить себя, тебя и, разумеется, всех окружающих с тем, что благополучно сошел с ума.

Экспромт получился почти в рифму, поэтому мой внутренний голос не смог удержаться от того, чтобы тепло поздравить предыдущего оратора. Не забыв мимоходом отметить, что с таким талантом не стыдно будет проявить себя на нелегкой, но почетной работе росписи общественных туалетов возвышенными афоризмами не вполне пристойного содержания.

Услышав это неприятное известие, колдун воспринял его чересчур близко к сердцу — закашлялся, как будто поперхнувшись чем-то не очень аппетитным, побледнел и схватился за сердце.

Судя по внешнему виду и реакции, это была не самая приятная новость для старика. Скорее всего, он ожидал услышать что-нибудь полегче. По-моему, лучше бы я сообщил ему, что он не пробился в финал конкурса красоты из-за необъективного судейства... Но что поделать, правда — вещь не всегда приятная.

— Я тебе не верю, — прокаркал он, немного успокоившись и приходя в себя, после того как чуть не сыграл в ящик от переизбытка эмоций или, на худой конец, от сердечного приступа.

Тем не менее в его голосе все еще слышались плохо скрываемые нотки паники.

— Конечно, ты мне можешь не верить, — ответил я почти беззаботно, потому что мне действительно было глубоко наплевать, верит он мне или нет. — Но подумай хорошенько: какой принц, находясь в здравом уме и твердой памяти, станет, раздевшись догола, резать себя напополам опасной бритвой? — Запекшаяся к тому времени кровь, обильно размазанная почти по всему телу, делала мой красочный рассказ вполне правдоподобным. — И какой принц, — продолжал я добивать старика, — не захочет признать свое королевское происхождение, отказавшись таким образом от притязаний на трон, от славы, власти и почестей? Не говоря уже о том, что я просто не имею ни малейшего понятия, о каком королевстве Ветров ты ведешь речь. А про династию Россолов вообще впервые слышу.

Я, конечно, не заканчивал школу ораторского искусства с красным дипломом, и вообще нельзя сказать, что мои чары рассказчика хоть на кого-то производили впечатление, особенно в кругу семьи или среди близких друзей и дальних знакомых. Но в данном случае не было никаких сомнений, что моя прочувствованная речь убедила старика.

Он сразу как-то сник, отчего стал выглядеть еще хуже, хотя до этого мне казалось, что при его внешних данных это попросту невозможно. Видимо, нынешний день выдался у колдуна не лучшим в году. В определенном смысле и я сыграл в этом свою роль, выступив в моем обычном амплуа бездушной скотины, и чуть не довел беднягу до очередного инфаркта своими необдуманными заявлениями, но... Во-первых, у меня самого были серьезные проблемы со здоровьем, а во-вторых, я не состоял в благотворительном обществе «Давайте поможем сумасшедшим пенсионерам», поэтому утешать его, выражая соболезнования, не входило в мои планы на ближайшее будущее.

— Ну, что ж, — горько вздохнул старик после некоторого раздумья, которое сопровождалось судорожным выдергиванием волос из редкой козлиной бороденки. — Немного порченый товар стоит чуть меньше, только и всего. Тут уж ничего не поделаешь. И не стоит делать из этого трагедию. Придется отнести убытки на счет непредвиденных обстоятельств при переходе через пространственно-временной барьер... Обмотай эту тряпку вокруг бедер, — уже намного бодрее продолжил он, наверное, имея в виду полотенце на моей голове, — потому что там, куда мы сейчас отправимся, не принято показываться в чем мать родила.

— Смотри-ка, а старая развалина держится молодцом, восстанавливается за пару минут, — бодро прозвучали в голове позывные моей вечной спутницы шизофрении, для которой, как мне иногда казалось, вообще не существовало никаких проблем в этой жизни.

— И на какую же вечеринку нам посчастливилось заполучить приглашение? — довольно вяло поинтересовался я, с каждой минутой все глубже погружаясь в пучину мрачных мыслей относительно состояния своего здоровья и все больше и больше скатываясь к пропасти самой что ни на есть черной депрессии.

— Нас ждет, друг мой, рабовладельческий рынок, на котором я попытаюсь выгодно продать тебя и, по моим предварительным оценкам, найдется немало желающих заполучить в личную собственность принца Рентала, прямого потомка великой династии, находящегося на пике своей физической и умственной формы. Имеющего, кстати, совсем неплохие шансы в ближайшем будущем занять трон — после смерти своего уже немолодого и не совсем здорового папаши-короля...

— Какая потрясающая интрига! — в восторге закричал внутренний голос.

— Прокляты богом те монархи, чьи дети продаются с молотка, — процитировал я.

Не знаю уж, из каких загадочных глубин памяти выплыла эта крылатая фраза.

— Браво, браво, — проскрипел мой новоявленный хозяин. — Наличие поэтической жилки компенсирует твою душевную болезнь, подняв начавшие было падать акции на прежний уровень...

И вдруг до меня дошло, что на роль принца этой мыльной оперы приглашен не кто иной, как я...

— А-ха-ха-а!!! Какая прелесть!!! — в очередной раз дико взвыло мое подсознание.

— Ты что, действительно хочешь продать меня? — Я чуть не задохнулся от возмущения, потому что, как всегда, извращенное воображение явственно высветило перед глазами совсем неутешительную картину...

На грязном помосте при огромном стечении народа какие-нибудь жирные лоснящиеся купцы [15]сначала будут осматривать меня со всех сторон, словно какую-нибудь лошадь, потом щупать ноги, руки, придирчиво рассматривать зубы и гениталии, а затем, если останутся довольны физическим состоянием (в чем, положа руку на сердце, я сильно сомневаюсь), наденут на шею веревку и поведут в загон...

Откровенно говоря, это было совсем не то, о чем я мечтал с детства.

— И ты наивно полагаешь, что я буду не только спокойно смотреть на все это, но еще и способствовать исполнению твоих грязных замыслов? — Я был взбешен до такой степени, что почти сорвался на визг. — Да? Так вот что я скажу тебе, милый мой. По-моему, это очень большая ошибка с твоей стороны. Ты даже представить себе не можешь, насколько большая. Потому что, в конце концов, я ведь не бессловесная скотина, которую ведут на убой зажравшиеся мясники, а нормальный свободный человек. И теперь, сказав мне все, ты получишь не тихого сумасшедшего, как, может быть, наивно рассчитывал с самого начала, а буйно помешанного идиота, которого не захотят взять даже бесплатно, в нагрузку к основной покупке.