Кристофер Банч - Король-Демон

Я неловко улыбнулся. От романтичного настроения, от нежного вожделения не осталось и следа. Сейчас мне хотелось...

Я не знал, чего мне хотелось.

Алегрия правильно истолковала выражение моего лица.

— Успокойся, Дамастес. Давай спать. По-настоящему. Она снова погасила свет, и мы улеглись обратно в постель.

— Спокойной ночи, — безжизненно произнесла Алегрия.

— Ты не возражаешь, если я тебя поцелую? — спросил я.

Помолчав, она сказала:

— Нет.

Теперь в ее голосе прозвучало дуновение жизни. Мы поцеловались, очень нежно, очень ласково, без огня. Алегрия отвернулась от меня, а я зевнул. Ее дыхание стало ровным, едва слышным.

Я тоже начал проваливаться в сон, но тут Алегрия прильнула ко мне, прижимаясь теплыми ягодицами к моему животу. Наши ноги переплелись вместе, ее голова устроилась у меня на груди, чуть ниже подбородка. Я поцеловал Алегрию в кончик уха.

Правой рукой я накрыл грудь Алегрии, и она пробормотала что-то радостное. Ее грудь как раз поместилась в моей ладони.

Затем мной овладел сон.

Не знаю, что бы произошло, если бы мы задержались на этом постоялом дворе еще день или два... впрочем, наверное, знаю.

Но на следующее утро мы снова тронулись в путь и уже к вечеру были в Джарре.

Джарра раскинулась на многие лиги; на ровных, прямых улицах тут и там встречаются парки и небольшие пруды. Их в столице Майсира гораздо больше, чем у нас в Никее. Широкие бульвары обсажены деревьями; с востока на запад через город лениво извивается река. Джарра обнесена стеной, но как-то странно. Первоначально была выстроена крепость, имевшая в плане восьмиугольник, с башнями-луковицами по углам. Впоследствии город неоднократно выплескивался за пределы стен, и каждый раз возводились новые укрепления. А в стенах, оказавшихся в черте города, проделывались новые ворота.

В южной части Джарры поднимаются отлогие холмы, и именно здесь располагаются дворцы майсирской знати. Там же находилось нумантийское посольство, куда мы и направились. А дальше, за этими владениями, отгороженный от них поясом парков, возвышался Моритон, королевская цитадель, целый маленький город со своими дворцами, домами и лачугами. Тут жил король Байран, а также тысячи его приближенных, слуг, рабов и чиновников.

Шамб Филарет за день до нашего прибытия выслал вперед конных гонцов, так что нас ждали. Перед главными воротами города был разбит огромный шатер, защищающий собравшихся от надоедливого дождя. В нем собрались встречавшие нас важные особы, разодетые в роскошные наряды.

Я надел черные сапоги по колено, белые бриджи, белую тунику с красной отделкой и кивер, а на плечи набросил короткий красный плащ. При мне был меч, подаренный королем Байраном.

На Алегрии было темно-коричневый, почти черный, шелковый комбинезон со стоячим воротником, отделанный шитьем. У талии лиф переходил в широкие шаровары. На ноги девушка надела короткие сапожки. От непогоды Алегрия накинула плащ с капюшоном, казавшийся куском полупрозрачной ткани с затейливой вышивкой. Однако на плащ было наложено заклятие, поэтому он защищал не только от дождя, но и от ветра.

Первым меня приветствовал барон Кваджа Сала, как всегда печальный. Я не знал, кто из нас занимает более высокое положение, но, по-моему, нет ничего плохого в том, чтобы поклониться первым, особенно если учесть, что наш император хотел мира, а миролюбивый человек никогда не бывает заносчивым. Сала, несколько удивленный, поклонился в ответ, сначала мне, а затем, к моему изумлению и радости, Алегрии, которую он приветствовал по имени и удостоил титула войзера — благородная дама. Пусть девушка была лишь подневольной рабыней — воспитанности барону Сале было не занимать.

— Господин барон, — начал я. — Однажды вы высказали сомнение в том, что мой император позволит мне посетить вашу страну. Я рад, что вы ошиблись, хотя меня очень огорчают обстоятельства этого визита.

— Огорчены и я, и мой король, — сказал Сала. — Да, кстати, теперь я ношу титул лигабы. Король Байран оказал мне эту высокую честь.

— Он поступил очень мудро, — искренне признался я.

В Майсире лигаба был старшим придворным советником.

— Благодарю вас, господин посол. Надеюсь, я делом докажу справедливость ваших слов. Король также поручил мне представлять Майсир на будущих переговорах.

— Это просто замечательно, — сказал я, на этот раз уже не совсем искренне.

Возможно, есть какие-то положительные стороны в том, чтобы иметь дело с человеком, знакомым с Никеей, императором и Нумантией в целом, но, с другой стороны, в этом случае мне будет очень непросто блефовать.

К нам приблизился еще один вельможа, одетый в красивую темно-серую тунику и штаны, с лентой через плечо, украшенной многочисленными наградами. Хотя мы с ним никогда не встречались, я сразу же узнал его по портретам. Это был лорд Суса Боконнок, посол Нумантии в Майсире. Он происходил из старинного рода. На следующий день после того, как Совет Десяти под нажимом Тенедоса сложил с себя власть, Боконнок присягнул новому императору, за что был вознагражден сполна Представители семейства Боконноков всегда состояли на дипломатической службе, поэтому лорду Сусе был доверен чрезвычайно важный пост в Джарре. Я ознакомился с его личным делом, осторожно переговорил кое с кем в ведомстве иностранных дел и пришел к выводу, что он не великого ума человек и не способен к изворотливости. С другой стороны, Суса отлично умеет ладить с людьми, в частности с высокопоставленными особами, и с легкостью вращается в их кругу.

Один человек прямо заявил, что лорд Суса туп как пробка. Сначала я удивился, почему император остановил свой выбор на нем, но затем до меня дошло, что Тенедос считал отношения с Майсиром слишком важным моментом внешней политики и никому их не доверял. Таким образом, он выбрал абсолютно преданного, идеального человека, который будет послушно выполнять все распоряжения, но самостоятельно не сделает ни шагу и станет докладывать обо всем происходящем, не делая собственных выводов.

Боконноку было лет пятьдесят с небольшим Он носил аккуратно ухоженную седую бородку и коротко остриженные волосы и держался с достоинством. По желанию лорд Суса мог казаться добродушным, хотя и несколько упрямым дедушкой, порой впадающим в гнев или изображающим его — как должны уметь делать это все дипломаты, военачальники и родители: становиться воплощением Ахархела, Бога, Разговаривающего с Владыками.

— Посол а'Симабу, — сказал Боконнок, — вас ждет небольшой сюрприз. Первоначально вы должны были разместиться в нашем посольстве. Однако король Байран рассудил иначе и распорядился поселить вас в Моритоне. Это большая честь, посол, которой до вас еще не оказывали ни одному нумантийцу. Я прослежу за тем, как устроят ваших людей.