Кристофер Банч - Король-Воитель

Но после провала майсирской кампании наша армия отступала через Ренан, а враг, следовавший за нами по пятам, дотла разорил весь Юрей. Сидя в роще, я несколько раз задумывался: могло ли хоть что-нибудь от блеска Ренана уцелеть после второго нашествия яростных захватчиков?

В начале последней стражи мы собрались, оседлали лошадей, отвели их к пруду у разоренной фермы, напоили их, накормили зерном, которое везли с собой в седельных сумках, а сами в это время уныло жевали кислый хлеб и вяленое мясо, дрожа от холодного тумана и измороси. Все мы были одеты в нашу псевдомайсирскую форму, но каждый повязал на шею кусок красной материи, чтобы мы не порубили друг друга в предстоящей суматохе.

Затем мы медленным шагом двинулись по тропинке, извивавшейся среди холмов, пока не добрались до узкого прохода между двумя крутыми склонами. Здесь я оставил небольшой отряд пехотинцев, с удовольствием заметив, что все они не столько испытывают облегчение от того, что не подвергнутся опасности, сколько негодуют из-за невозможности принять участие в налете.

Еще днем раньше я отметил приметную скалу, и как только мы, миновав ее, выехали в долину, я приказал моему трубачу дать отряду сигнал развернуться в цепь. Звук трубы разбудил майсирцев, но они даже не успели ничего понять: всего через несколько минут мы налетели на их передовые посты и перебили стражу; лишь немногим удалось спастись бегством.

Симея, качаясь в седле, договорила первое из своих подготовленных заклинаний, и небо позади нас окрасилось в красный цвет, но это был не цвет зари, а алый отблеск, словно от гигантских пожаров. Сквозь полотнища тумана мимо нас в сторону врагов промчались огромные призрачные фигуры всадников, чудовищ, великанов, а труба пропела сигнал перейти на рысь.

Мы преодолели передовую линию обороны — это были только мелкие траншеи, годные лишь на то, чтобы собирать воду, — и оказались в расположении врагов.

Раздался пронзительный звук; он сильно ударил по ушам, и я до боли стиснул зубы. Симее удалось освоить кое-что из лучших заклинаний Тенедоса. А потом перед нами оказались палатки, и мы принялись рубить растяжки и парусину. Каждый, кому удавалось выскочить оттуда, успевал лишь раскрыть рот от неожиданности, и мои воины тут же отправляли его обратно на Колесо.

Назначенные заранее люди разбрасывали заколдованные прутья, и за нашими спинами тут же начали разгораться костры. Они были огромными и яростными, такими, каких никто не мог ожидать от жалких щепок. Огонь лишь касался парусины палаток — и они тут же вспыхивали, несмотря на то что материя была насквозь пропитана водой. Впрочем, волшебные факелы мы расходовали экономно: они должны были понадобиться позднее, когда потребуется усилить возникший хаос.

Мерзкий звук стал более низким, превратившись в крики множества перепуганных мужчин и женщин. Они становились все громче, и вскоре в ответ им, словно эхо, зазвучали настоящие человеческие вопли. Майсирцы бросились врассыпную.

Из темноты выскочил человек, одетый в пеструю униформу; это был офицер, правда, вооруженный пикой пехотинца. Я перерубил его оружие, а следующим взмахом меча сразил его самого и, не останавливаясь, проскакал мимо. Затем мне попался верховой, бестолково размахивающий мечом. Я напал на него сзади; его лошадь в испуге взметнулась на дыбы и забила в воздухе копытами, почувствовав, как ей на шею хлынула кровь седока.

Затем мы наткнулись на кучку солдат. Перед ними стоял, размахивая руками и что-то отчаянно крича, калстор. Курти всадил ему стрелу в грудь, и он рухнул как подкошенный, а солдаты, оставшись без уоррент-офицера, сразу же разбежались, даже не пытаясь сопротивляться.

Сея вокруг смерть и панику, мы пробивались через лагерь к выбранной мною цели: одному из складов, в котором хранилось невесть что, — длиннющей куче, накрытой парусиной, огражденной деревянным забором. Мои люди с ходу повалили несколько пролетов и принялись раскидывать свои волшебные факелы. Мне попалась еще одна ограда; моя лошадь легко перескочила через нее, но некоторые заартачились, и трое наших всадников упали. Соратники тут же помогли им подняться, вновь усадили в седла, и наш отряд выехал в чистое поле.

Мы тут же свернули налево и налетели на другой лагерь. В долине вновь заревел огонь пожаров, но это действовали уже не наши волшебные факелы, а перевернутые лампы, которые зажигали просыпавшиеся штабные офицеры.

Снова запела труба, мой отряд перешел на шаг, пехота верхом на мулах догнала кавалеристов, и мы обрушились на майсирцев, пытавшихся выстроиться в боевой порядок, но не понимавших, кто и откуда напал на них.

Мы двигались вперед, сметая все на своем пути.

Я отсчитал десять переворотов песочных часов и приказал играть отступление. Мой отряд бросился обратно по той же дороге, по которой пришел.

Мы слишком замешкались — по крайней мере, так должно было показаться майсирцам, — и за нами направилась погоня: кавалерийский отряд, значительно превосходивший нас численностью. Мы улепетывали тяжелым галопом, всем своим видом показывая, что потеряли головы от страха. Майсирцы с гиканьем гнались за нами, а Симея для верности договорила второе заклинание, специально предназначенное для того, чтобы внушить врагам уверенность в победе.

Мы пронеслись через узкую лощину между холмами так, словно за нами гналась стая демонов, но тут же остановились и развернулись.

Как только следом за нами из лощины выехали майсирцы, солдаты, оставленные мною в засаде, поднялись и осыпали конников дождем стрел и копий, одновременно перекрыв им путь к отступлению.

Мы тут же вступили в схватку. То, что творилось на этой темной поляне, было омерзительной бойней, картиной, вполне годившейся для иллюстрации к описанию ада. Но части майсирцев вскоре удалось пробиться назад.

— По коням! — заорал я, но тут услышал чей-то крик:

— У нас пленник! Офицер!

— Привяжите его к седлу, и сматываемся! — рявкнул я в ответ. — Сейчас здесь будет вся их проклятая армия!

Мы быстрым галопом бросились наутек. Симея теперь ехала сзади. Не снижая аллюра, она творила заклинания, которые должны были сбить наших врагов со следа. Дважды мы останавливались после переправы через ручьи, и она творила другие, более сильные, запутывающие заклинания.

Через некоторое время нас нагнали разведчики Йонга, которых я оставил следить за тем проходом, где мы устроили засаду. Они доложили, что не заметили никакой погони. Это было вполне возможно. Я хорошо помнил, что майсирцам присущи две крайности в поведении: они могли быть или яростными, непримиримыми бойцами, или трусливыми глупцами.

Симея теперь ехала рядом со мной. Она тяжело дышала от усталости; несмотря на дождь и холодный ветер, ее щеки пылали.