Джулия Джонс - Крепость Серого Льда

Ему вдруг захотелось движения. Он подозвал Горожанку, и они вместе стали спускаться на заселенные земли.

К полудню они миновали лагерь лесорубов, а ближе к вечеру вышли на дорогу, ведущую на запад, к городу. Там было полно людей и повозок. Иногда трубили рога, и все расступались, пропуская посередке конных солдат. Кроп держался позади груженного сеном воза, который успешно прятал его от чужих глаз. От сена он то и дело чихал, ну и пусть. Горожанка притомилась, и он посадил ее себе за пазуху.

Городские ворота поразили Кропа своим величием — пятеро человек, став друг другу на плечи, могли бы пройти через них. Сложены они были из гранитных глыб. Скорбут Пайн говорил, что добывал такой камень, пока его не послали в оловянные копи.

Стоя в толчее тех, кто желал войти в город, Кроп замечал внутри большое оживление. Судя по разговорам, какое-то важное лицо вступало сегодня в брак, и по этому случаю в некой крепости должен был состояться пир с музыкой и танцами. Погонщик на возу с сеном сильно важничал, поскольку ему полагалось доставить свой груз как раз в то место. Кроп слушал, но мало что разбирал из-за незнакомого говора и длинных имен.

К нему пока еще никто не приставал и не таращил на него глаз, но он все равно беспокоился и повторял в уме то, что скажет стражнику. Всего-то несколько слов — но вдруг он перепутает и скажет неправильно. Продвигаясь вперед, Кроп вертел посох то так, то сяк, чтобы не показаться опасным. За поясом или за спиной посох слишком уж походил на готовое к бою оружие, и Кроп в конце концов взял его в руку, как древко от флага.

Он уже собрался перехватить его как-нибудь по-другому, когда воз с сеном проехал в ворота и кто-то крикнул:

— Следующий.

Кроп шагнул в тень башни, радуясь теплу Горожанки, согревающей ему грудь. Стражник в красном кожаном плаще с птичьей пряжкой выставил вперед копье.

— Как звать?

— Кроп с Купели.

Стражнику пришлось задрать голову, чтобы взглянуть ему в лицо. Шаря глазами по косматой бороде, отросшей у Кропа в пути, и по рубцам на ушах и шее, он спросил настороженно:

— Род занятий?

— Старатель, — потупившись под его пристальным взглядом, сказал Кроп.

— Если в саперы записываться, то ты опоздал. Армия выступает на этой неделе.

Кроп ничего не понял, и в нем зародилась паника. Стражник, теряя терпение, взял копье наперевес.

— Ступай-ка прочь, верзила. Венис закрыт для рекрутов и наемников с полудня вчерашнего дня по приказу самого правителя.

Я ж говорю, что вместо мозгов у тебя сало. Кроп напрягся, пытаясь проникнуть в смысл речей стражника, но злобный голос в голове мешал ему.

— Эй, не задерживай, — крикнул кто-то у него за спиной. Стражник явно собрался кликнуть других себе на подмогу, но тут Кроп выговорил:

— Я не на войну пришел.

— Зачем же тогда?

К этому вопросу Кроп был готов. Пересиливая себя, он поднял голову и сказал:

— Я пришел в Храм Костей.

Выражение серых глаз стражника изменилось, и он отвел копье.

— Ладно, проходи.

У Кропа от облегчения запылали уши. Полвека спустя слова черных скоморохов оказали-таки свое волшебное действие. «Запомни, — внушал Кропу долговязый Свальхаби, — нет такого города в обитаемом мире, где не было бы Храма Костей. Когда мы отправляемся на север, в чужие края, и белые люди преграждают нам дорогу, мы говорим эти слова, и белые люди отступают. В Храмах Костей живет могущественная магия, и ни один человек, черный или белый, не хочет, чтобы она обернулась против него».

Каждый вечер тридцать дней подряд Свальхаби заставлял Кропа твердить эти слова, пока они не впитались ему глубоко в мозг. Полгода спустя Свальхаби продал его в соляные копи, но Кроп не винил его за это. Лицедей, изображавший у них победителя великанов, состарился, и Кропу некого стало представлять.

Бормоча слова благодарности Свальхаби и другим скоморохам, Кроп вступил в город Венис.

Присутствие хозяина наполняло трепетом здешний воздух. Сотни миль, пройденных через горы, замерзшие озера и вспаханные поля, как-то заслоняли от Кропа цель его пути. Мир за пределами рудника внушал ему такой страх, что ночью Кроп валился спать обессиленный, почти совсем не думая о хозяине. Теперь Кропу стало стыдно до слез.

Приди ко мне, велел хозяин — и Кроп наконец-то пришел.

Ранние сумерки спускались на город. В домах зажигали свечи, наполняя оконные проемы золотым светом. Погонщик на возу с сеном остановился немного впереди, чтобы зажечь свой фонарь. Кремнем он орудовал осторожно, стоя к возу спиной. Когда он справился со своей задачей и плотно закрыл фонарь, Кроп поместился позади воза, решив и дальше идти за ним.

Город был большой и великолепный. В нем наблюдалось больше порядка, чем во многих известных Кропу городах, и улицы, по которым ехала телега, поражали своей шириной. Кучи снега таяли на обочинах, по канавам бежали ручьи. Между высокими домами понемногу собирался туман.

Горожанка стала ерзать у Кропа на груди, и он спустил ее вниз. Следуя за возом на запад, а потом на юг, он испытывал убеждение, что приближается к своему хозяину. Как Мэнни Дун: тот всегда знал, в каком месте могут быть алмазы, а в каком нет. Кроп спрашивал его, откуда он это знает, но Мэнни только постукивал себя по носу и говорил, что нутром чует. Вот так и Кроп чуял Баралиса: нутром.

Возница, по всему видать, направлялся к высокой каменной громаде, нависающей над южной частью города. Вот она, стало быть, какая, эта крепость. На ее стенах горели факелы и трубили рога. На улицах становилось все больше народу, и все они, похоже, шли в ту же сторону, что и Кроп. Смотри не сморозь какую-нибудь глупость, нашептывал ему злобный голос. Кроп нагнул голову и сгорбил плечи, всем сердцем желая того, в чем жизнь ему всегда отказывала: затеряться в толпе.

Хозяин был близко, совсем близко — закрывая глаза, Кроп мог видеть его. Хозяин был заперт в темном месте... и страдал. Кропу невыносимо было думать о его страданиях.

— Дорогу! Пропустите на конюшенный двор! — Возница, став на передке во весь рост, щелкнул кнутом. Он подъехал к воротам крепости, но не мог пробиться из-за зевак, толпящихся перед опущенной решеткой.

Часовой на стене прокричал что-то, и шестеро вооруженных до зубов красных плащей, выйдя из караульни, принялись разгонять толпу.

Приди ко мне.

Кроп понял, что должен попасть в эту крепость. Пока все прочие отступали, он шел вперед. Потом ухватился за веревку и влез на доску в задке телеги.

Воз проехал несколько шагов и остановился. Затопали сапоги, и кто-то крикнул: «Проверьте сено». Впереди захрустело — это красные плащи протыкали воз чем-то острым. Кроп сидел очень тихо, но знал, что его вот-вот заметят.