Джулия Джонс - Ученик пекаря

— Но почему... — встрепенулся Джек.

— Почему люди любят чернить других? Тут все так же, как и с колдовством. Тот, кто непонятен, кто чем-то отличается от них, вызывает ненависть.

— Да, она была не такой, как они! — Джека охватило волнение. Фальк не только помог ему высказаться, но представил все совсем в ином свете. — Она была чужестранка и пришла в Королевства, будучи уже взрослой.

— Откуда же она пришла?

— Не знаю, — потряс головой Джек. — Она никогда мне не говорила. Мне кажется, она кого-то или чего-то боялась.

— Ага. — Фальк поразмыслил, поглаживая бороду. — Возможно, она боялась не столько за себя, сколько за тебя. Если бы дело касалось только ее одной, почему бы ей было не посвятить тебя в свои тайны? Мне кажется, она скрывала свое прошлое лишь для того, чтобы уберечь тебя.

Что же это за человек такой, с необыкновенной легкостью опрокидывающий все, во что Джек верил всю свою жизнь? Джек обратился памятью в детство, к утрам на крепостной стене. Вспомнил слова матери: «Пригнись, Джек, вдруг тебя заметят». Кто мог его заметить? Голова Джека бурлила от новых мыслей. Ему казалось, что до разговора с Фальком он смотрел на мир сквозь пивоваренное сито, а теперь все стало ясным и четким.

— Что касается твоего незаконного происхождения, Джек, то многие большие люди Обитаемых Земель начинали так же. Сам архиепископ Рорнский родился без отца — а теперь об этом никто и не ведает. — Фальк встал и положил руку на плечо Джека. — Мой тебе совет — не питай ненависти к своему отцу.

Джек отпрянул:

— Почему вы думаете, будто я его ненавижу?

— Я сам испытал подобное чувство — ведь и меня тоже дразнили ублюдком. По собственной глупости я позволил злобе погубить мою жизнь. А ведь до двадцати трех лет все у меня шло хорошо. У меня была жена и трое детей, была своя земля. Но однажды ночью я услышал в таверне разговор. Один человек помянул мое имя и сказал, что дела мои идут хорошо. Другой только хмыкнул: «Ублюдок всегда останется ублюдком». Я вцепился ему в горло, и потребовалось четверо мужчин, чтобы оттащить меня прочь. Он чуть не умер, а меня приговорили отработать год на сланцевых рудниках. Все это время, вместо того чтобы думать о семье, я гнил в луже ненависти. Я клял своего отца за то, что он сделал меня предметом общего презрения, и винил его во всем.

В отличие от тебя я знал, кто он. Отбыв свой срок, я отыскал его, затратив на это много лет. Я кипел гневом и готовился к бою — а увидел перед собой жалкого, скрюченного ревматизмом старика.

Я поднес к его лицу кулак, и он взмолился о пощаде. Я и по сей день благодарю судьбу за то, что внял его мольбе.

Мы вместе поужинали и вдоволь наговорились. Он сказал мне, что не женился на моей матери только потому, что она происходила из знатной семьи и ей лучше было остаться незамужней, — ему не на что было содержать жену и ребенка. Сам не знаю, поверил я ему или нет, — это уже не имело значения. Он оказался самым обыкновенным человеком — не злым, не коварным, не заслуживающим кары.

Я оставил его и вернулся домой. Но моя жена с детьми уехала куда-то, оставив письмо с просьбой их не искать. Дальнейшая моя история чересчур длинна, чтобы ее рассказывать. Я повидал множество городов, говорил с множеством людей, был известен под многими именами. А теперь вот живу здесь один. Я говорю это тебе, Джек, к тому, чтобы ты не повторил моей ошибки. Не трать свое время на выдумку изощренных способов мести. Подобные замыслы в конце концов приведут тебя к гибели. — Фальк поставил чашку и вышел из шалаша, предоставив Джеку поразмыслить над его словами наедине.

Баралис вызвал к себе наемников, чтобы послать их за девушкой. Как и в прошлый раз, они встретились за воротами замка. Баралис, повинуясь какому-то смутному предчувствию, всякий раз брал с собой Кропа — в присутствии великана-слуги ему было спокойнее. А вот наемникам при виде Кропа сделалось явно не по себе.

— Я хочу, чтобы вы доставили девушку ко мне. Она находится к юго-востоку от Харвелла, в четырех сутках быстрой езды. — Взгляд Баралиса давал понять, что ему это известно доподлинно и возражений он не потерпит.

— А мальчишка? — спросил предводитель. Баралис не собирался говорить, что о мальчике ему ничего не известно. Он не любил показывать другим, что его всеведение имеет свои пределы.

— Мальчишкой я займусь сам. Он больше не сопровождает девушку. — Баралис веселился, глядя на наемников, которые не могли понять, откуда он все это знает. Чтобы добить их окончательно, он сказал: — И на сей раз, когда схватите девушку, не смейте и пальцем ее тронуть. Она не трактирная потаскуха, чтобы ее насиловала солдатня. — Баралис с удовлетворением отметил проявившиеся на лицах изумление, чувство вины, ненависть и страх. — Ступайте — да не подведите меня снова.

Наемники, сев на коней, тронулись в путь. Баралис сомневался, не слишком ли долго он тянул. Девушка вскоре выберется из леса и пойдет через города и деревни. Ну да пусть — пока ее нет при дворе, помолвка все равно не состоится. А когда ее благополучно доставят в убежище, Баралис вплотную займется поисками Джека. Голубь слабеет и скоро умрет. А ученик пекаря, возможно, ушел уже за много лиг, и новая птица его не найдет. Но Баралис не слишком беспокоился — у него имелись и другие способы розыска.

— Давай-ка скроемся от этого студеного ветра, Кроп. У меня еще много дел.

— А мне что прикажете, хозяин? — Кроп держал руку за пазухой, где, конечно, покоилась его драгоценная коробочка. Интересно, что у него там — зубы его покойной матери, что ли?

— Что-нибудь да прикажу — без работы не останешься. — Кроп ухмыльнулся. — Что-нибудь подберу по твоим блестящим способностям.

На обратном пути к замку Баралис размышлял о королеве. Всем уже стало известно, что здоровье короля улучшилось. Скоро королева обратится к Баралису снова — и тогда они заключат сделку.

Подойдя к дальнему углу наружной стены, Баралис нащупал крошечный выступ на камне, легонько нажал его — и стена открылась. В ноздри ударил запах сырой земли. Хозяин и слуга вошли в проем, Баралис закрыл за собой стену и углубился в темные подземелья замка.

Убийца видел, как стена сомкнулась за Баралисом и Кропом. Терпение всегда вознаграждается. Проследив, как Баралис и его слуга потихоньку покинули замок, Скарл решил, что они вернутся тем же путем. Но они свернули с дороги и зачем-то направились к глухой стене.

Скарл обычно не проявлял своих чувств внешне, но, увидев, как Баралис прошел в стену, не сдержал довольной улыбки. Убийца засел в высокой траве и стал ждать, жуя длинный стебель.

Выждав время, показавшееся ему достаточным, Скарл подошел к стене. Будучи человеком дотошным, он удостоверился, что выбрал место правильно. В этом ему помогли оставшиеся в грязи отпечатки ног: легкие, будто крадущиеся следы Баралиса и глубокие рытвины Кропа.