Чарльз Де Линт - Лезвие сна

— Да, — кивнула Альбина. — За него предложили семьсот долларов.

— И тоже анонимный покупатель?

— Нет. Эту картину хочет купить Кэтрин Поллак.

На лице Иззи мелькнуло недоумение.

— Она содержит кафе на Баттерсфилд-роуд. И утверждает, что знакома с тобой.

— А, вы, наверно, говорите о Кити. Мы знакомы через Джилли, она иногда подрабатывает там официанткой, — вспомнила Иззи, а потом добавила: — И она решила заплатить такую сумму?

— Ну, если ты отдашь картину по более низкой цене, Кэтрин не обидится.

— Нет-нет, я не о том. Я просто не ожидала от нее готовности тратить столько денег на мои картины.

— Она тоже посещала университет Батлера, — объяснила Альбина. — И под этим дубом позади библиотеки было ее любимое место отдыха. И не только отдыха, возможно. В мое время мы называли его «дуб поцелуев».

— А мы просто считаем его частью Дикого Акра.

— У меня с этим деревом тоже связано немало воспоминаний.

— Вы говорите как древняя старушка, — улыбнулась Иззи.

— С тех пор прошло больше тридцати лет, — сказала Альбина, возвращая Иззи улыбку. — Но я действительно частенько вспоминаю этот дуб. Так что картина стоит каждого пенни из этих семисот долларов, если не больше.

— И всё же я не готова продать эти две картины.

— Ты считаешь их своими детьми? — Иззи кивнула.

— Думаю, всё же приятнее будет сознавать, что картины висят там, где их любят и берегут, чем прятать их в тесной каморке.

Иззи вспомнила о студии Рашкина и множестве шедевров, скрытых там от всего мира — сложенных в стопки, расставленных вдоль стен или развешенных вплотную один к другому.

— Вы правы, — согласилась она.

— Тогда я могу дать положительный ответ?

— Только насчет «Старого дуба», — сказала Иззи. — Второе полотно я не соглашусь продать.

— Пять тысяч долларов — огромная сумма, — не сдавалась Альбина. — Подумай, сколько красок, кистей и холстов можно купить на эти деньги.

— Я понимаю. Этого бы хватило, чтобы оплатить нашу с Кэти квартиру за год вперед. Но только...

Иззи не знала, как объяснить свой отказ. Эксперимент в студии-теплице доказал, что ее творчество не может вызывать таинственных существ из другого мира, но, несмотря на это, она не могла отделаться от впечатления, что появление Джона в ее жизни было связано с «Сильным духом»; пока она держит картину у себя, они будут вместе.

— Ну, если ты решила ее не продавать, не буду больше настаивать, — согласилась Альбина.

Иззи колебалась. Всё-таки это были пять тысяч долларов. Кроме того, в ее ушах еще звучали слова Альбины о перспективах, открывающихся после такой сделки. Кто знает, когда еще ей представится такая возможность, да и представится ли вообще. Но если на одну чашу весов поместить карьеру, а на другую дружбу, то ответ становился очевидным.

— Я не могу его продать, — сказала Иззи. — Полотно принадлежит не мне. Его хозяин — тот парень, который мне позировал, — решилась она на небольшое отступление от истины. — Я только одолжила его на время выставки.

— Так тому и быть, — вздохнула Альбина. — Хочешь оставить какие-нибудь полотна для следующей выставки или у тебя есть что-нибудь новенькое?

Иззи подумала о трех картинах в студии профессора Дейпла, но пока она еще сама не решила, готова ли с ними расстаться. К тому же Иззи опасалась того, как отреагирует Рашкин, если она выставит эти произведения; он совершенно ясно дал понять с самого начала, что любые картины Иззи, обладающие, по его мнению, магическими свойствами, должны храниться у него в мастерской. Ее взаимоотношения с художником в последнее время несколько наладились, и девушка боялась сделать неверный шаг. Рашкина оскорбляли даже мельчайшие отступления от правил, а что могло произойти, если он узнает о трех полотнах, написанных ею в оранжерее? А если он к тому же поймет, с какой целью она их написала? Со временем Иззи собиралась выбрать благоприятный момент и рассказать ему обо всём, но не хотела торопиться. А выставка полотен в галерее «Зеленый человечек» — не лучший способ сохранить секрет.

— В настоящий момент у меня ничего нет, — наконец ответила Иззи. — А вы действительно считаете, что можно будет продать что-то из оставшихся картин?

— Они в самом деле хороши, — кивнула Альбина. — Хотя ты способна на большее. Они могут повисеть здесь еще немного, но я уверена, мы продадим их до наступления лета.

— Вы так думаете?

— Я знаю. Поэтому советую тебе начинать писать новые картины. Но пусть они идут отсюда, — попросила ее Альбина, прижав руки к груди. — Вложи в них частицу своей души, как ты сделала, когда работала над «Старым дубом» и «Сильным духом».

В тот же день, вечером, сидя рядом с Джоном на скамейке, Иззи уговаривала своего приятеля забрать картину «Сильный духом», но он упорно отказывался.

— Куда я ее повешу? — спрашивал он. — У меня нет собственного дома, а это не та вещь, которая будет хорошо смотреться на одной стене с вышитыми крестиком тетушкиными картинками и портретом Элвиса. Лучше оставь ее у себя, так мне будет спокойнее.

Иззи окинула Джона вопросительным взглядом.

— Какая связь между хранением картины и твоим спокойствием? — спросила она.

— Да такая, что тетушка вполне способна выбросить картину. Просто так. А о чем ты подумала? — рассмеялся он. — Ты всё еще сомневаешься в моей реальности?

— Я не могу избавиться от мысли, что любое несчастье, грозящее полотну, отразится и на твоей жизни.

— Что ему может угрожать?

— Если картина попадет в чьи-то руки, кроме твоих, ты исчезнешь из моей жизни.

— Иззи, ты не должна...

— Мне предлагали за нее пять тысяч долларов, но я не согласилась.

— Пять тысяч долларов?

Иззи кивнула.

— И ты отказалась?

— А что мне оставалось? Ты представляешь собой самую большую загадку в моей жизни. Я не знаю, откуда ты появился и куда можешь исчезнуть. Всё, что я знаю, — это то, что я написала картину, а вслед за этим пришел ты. И как мне не бояться, что ты пропадешь навсегда, если картина попадет в чужие руки?

— Ты прекрасно знаешь, что этого не случится. Я не собираюсь расставаться с тобой из-за какой-то картины.

— Я в этом не уверена, — покачала головой Иззи. — Я только знаю, что люблю тебя, но ни минуты не чувствую себя спокойно, поскольку не представляю, кто ты такой.

— Я тот, кого ты видишь, ни больше ни меньше. — Джон повернулся лицом к Иззи, взял ее за руки и пристально посмотрел в глаза. — Здесь нет никакой тайны.

— Надеюсь, что так.

— И хочу сказать еще одну вещь, — с улыбкой продолжал он. — Никто из моих прежних знакомых не был такого высокого мнения обо мне, чтобы раскошелиться на пять тысяч ради моей безопасности. — Джон обнял Иззи за плечи и привлек к себе. — Я очень ценю твое беспокойство, Иззи.