Чарльз Де Линт - Лезвие сна

В то время как Алан мысленно расставил по местам большую часть кусочков головоломки, Мариса озадаченно тряхнула головой.

— Прошу прощения, — произнесла она. — Но я не могу во всё это поверить. Это невозможно.

— Вас там не было, — возразила Роланда. — На моих глазах лезвие ножа рассекло ладонь девочки. Но не показалось ни капли крови. А потом она просто исчезла из моей комнаты. А мои коллеги до сих пор обсуждают ее загадочное появление из воздуха в приемной фонда.

— Прямо перед картиной, — добавил Алан.

— Да, — задумчиво кивнула Роланда. — Как раз там, где я увидела ее впервые. Вы полагаете, что картина каким-то образом притягивает ее?

— Портрет может быть для нее своеобразным якорем. Если только мы сочтем ее рассказ правдивым.

— Ну пожалуйста, — взмолилась Мариса. — Вы же не можете принимать эту историю всерьез?

— Я вполне уверена в том, что происходило у меня на глазах, — сказала Роланда.

— А я доверяю своим ощущениям, — добавил Алан. — В этой девочке было нечто странное, и это сразу бросалось в глаза. Именно поэтому я отмахнулся от загадочного происшествия и предпочел считать его сном. Так проще. А теперь рассказ Роланды немного объясняет поведение Изабель после пожара в доме на острове и гибели всех ее полотен.

— Я не улавливаю связи, — пожаловалась Мариса. Но Роланда поняла:

— Если картины дают этим... не знаю, как их назвать... дают им возможность жить в нашем мире, тогда в случае повреждения или уничтожения полотен...

— Тогда существа, вызванные к жизни этими полотнами, могут погибнуть. Кроме того, между ними и картинами существует какая-то связь, как в романе Оскара Уайльда.

Мариса беспомощно переводила взгляд с Алана на Роланду и обратно.

— Это же смешно. Мы говорим о реальной жизни, а не о волшебных сказках.

— Я понимаю, что всё это кажется странным, — сказал Алан. — Но тебе не приходилось встречаться с Козеттой. И ты не можешь понять, каково было общаться с Изабель и Кэти в прежние времена. Тогда в воздухе всегда витало ощущение магии.

— Это просто ностальгия, — с улыбкой возразила Мариса.

Алан тоже улыбнулся в ответ:

— Я понимаю, что в воспоминаниях прошлое часто предстает в ином свете, но здесь совсем другое. Я чувствую это.

— А я верю своим глазам, — добавила Роланда.

— Не могу сказать, что знаю ответы, — снова заговорил Алан, — но должен вас заверить, что мы соприкоснулись с какой-то тайной.

— Вы можете и не знать ответов, — продолжила Роланда, — но вы знакомы с человеком, который обязан их знать.

Алан кивнул:

— Это Изабель. Мы должны обо всём спросить у нее.

— Ты знаешь, где она остановилась? — поинтересовалась Мариса.

— Я не знаю, но Джилли должна быть в курсе.

— Джилли Копперкорн? — уточнила Роланда.

— Мы все знакомы уже много лет, но в последние годы Изабель поддерживала связь в основном только с Джилли.

— У тебя есть ее номер?

Алан кивнул. Он направился к телефону, и уже через пять минут все трое вышли из квартиры и отправились в новую студию Изабель в «Joli Cceur».

На поиски Серьезного Джона у Козетты ушла целая вечность и еще чуть-чуть. И не только потому, что Джона было нелегко разыскать, хотя так оно и было. Джон никогда долго не задерживался на одном месте, он всегда находился в движении, как ветер. И всегда оставался печальным и серьезным. Иногда бывал мрачным, как и сама Козетта. Случалось, что он доводил ее до бешенства, когда на каждый ее вопрос отвечал своим вопросом. Он был самым старшим из них, самым сильным и самым энергичным. Козетта тоже считала себя энергичной, но ей было далеко до Джона.

Итак, поиски Джона давались нелегко. Тому была еще одна причина: черно-белая девчонка сильно напугала Козетту. Из опасений снова наткнуться на эту неприятную личность, она уже не бежала по середине тротуара, а придерживалась тенистых аллей или узких проходов. В тех случаях, когда приходилось пересекать безлюдные открытые пространства, Козетта неслась стрелой и старалась смотреть сразу во все стороны. В такие мгновения она чувствовала себя маленькой лесной мышкой, заметившей на лугу тень от крыльев ястреба.

Козетта обошла весь город с севера на юг и с востока на запад, а потом наткнулась на Джона, сидевшего на ступенях пожарной лестницы всего в двух кварталах от того места, где она начала свои поиски. «Вот так всегда», — печально подумала про себя Козетта, но в душе так обрадовалась, что не высказала ни малейшего раздражения.

— Я тебя повсюду искала, — сказала Козетта. Потом она увидела неподалеку в куче хлама пустой ящик и подтащила его к подножию лестницы. — Никогда еще не тратила на это так много времени, — добавила она, усаживаясь на свое импровизированное сиденье.

— Я был здесь, — ответил Джон, пожимая плечами.

— Теперь и я это вижу.

На этот раз Джон ничего не ответил, а продолжал сосредоточенно разглядывать что-то на горизонте.

— Происходит нечто ужасное, — сказала ему Козетта.

Джон, не глядя на нее, кивнул.

— Я знаю, — произнес он. — После нашего вчерашнего разговора я начал прислушиваться к разным слухам и сплетням.

— Кто-то еще стал вызывать людей из прошлого, — рассказала Козетта.

На этот раз Джон повернулся:

— Ты его видела?

— Ее. Джон, она совсем бесцветная, то есть черно-белая. И мне кажется, что эта девчонка собирается меня убить.

— Я слышал, что их несколько. Но единственный, о ком я знаю, выглядел точно как я сам.

— У тебя есть близнец?

— Насколько мне известно, нет. Но я разговаривал с Изабель, и она сказала, что мы абсолютно одинаково выглядим.

— Ты разговаривал с Изабель?

— Недолго.

Известие о том, что Джон и Изабель общались друг с другом после многолетней разлуки, немного отвлекло Козетту от мыслей о черно-белой девушке и исходящей от нее угрозы. Она ласково посмотрела в лицо Джона, потом вздохнула.

— Она снова прогнала тебя?

— Не совсем так.

— Но всё же.

— Да, — согласился Джон. — Она не предложила мне вернуться, по крайней мере так, чтобы я смог это сделать.

— Джон, мне жаль, что я огорчила тебя прошлым вечером.

— Я понимаю, что ты так не думаешь, — пожал плечами Джон.

— Нет, — возразила Козетта. — Я на самом деле так думаю. Я действительно не понимаю, почему люди так переживают из-за любви. Но я не хотела тебя расстраивать. Просто так получилось. Я знаю, как сильно ты переживаешь из-за нее. И не твоя вина, что она заставляет тебя страдать.

— Поначалу я считал, что так отношусь к ней только из-за того, что она вызвала меня в этот мир, — сказал Джон. — Я думал, что мои чувства объясняются волшебством, при помощи которого она открывает дверь между мирами. Казалось, я не могу относиться к ней по-другому. Потом я встретил Пэддиджека и узнал, что он тоже безраздельно предан Изабель, это только подтвердило мои предположения. Но затем Изабель вызвала множество других людей, и я понял, что ошибался. Некоторые любили ее, другие — нет, кому-то она была безразлична. Постепенно я стал понимать, что в моих чувствах повинно мое собственное сердце, а не чары Изабель. Но к тому времени было уже слишком поздно. Она больше не звала меня.