Дэйв Дункан - Таинственные земли

Даже Маленький Цыпленок редко виделся с ним. Как и следовало ожидать, гоблин вскоре стал чемпионом корабля по ручной борьбе, невольно позволив Кани выиграть ставку в размере годового жалованья в первых же двух боях. Никто не желал ставить против гоблина в третий раз. Матросы быстро сошлись во мнении, что гоблин – еще одно чудо природы. Они решили, что его сверхъестественная сила – характерная черта гоблинов и что следовало бы отправиться в поход по северным землям и добыть еще таких же силачей.

На «Танцоре гроз» плыло семеро пассажиров: Андор, престарелый епископ и его супруга; молодой красавец офицер который отправлялся навестить родителей; чопорная матрона с лошадиным лицом, автор известных романов, в чьи планы входило создание очередного шедевра о Феерии; викок, средних лет, совершающий свадебное путешествие с юной женой. Очевидно, все они были богаты, иначе не могли б, позволить себе оплатить проезд. Но кроме того, все пассажиры отличались либо отвагой, либо глупостью, ибо, путешествуя между материком и Феерией, было невозможно что либо знать наверняка. Проходили дни, один за другим пассажиры привыкали к качке и изредка выбирались из кают.

Ночь за ночью караван уменьшался. На пятый день исчезли два последних паруса и «Танцор гроз» остался в одиночестве под голубым куполом небес. На шестой день ветер внезапно утих. Рэпа перевели на нижнюю палубу, он начал грести по-настоящему. Это оказалось гораздо тяжелее упражнений, и он был благодарен за то, что уже набрался сил.

День за днем фавн вел скучную жизнь матроса. Переставая грести, он скреб, чистил и чинил то, что ему приказывали. Он опорожнял ночную посуду из кают пассажиров, чистил рыбу, полировал и мыл палубы. Такую простую работу он мог выполнить не хуже любого другого матроса и при этом всегда старался, что было в его правилах. Закончив одну работу, фавн получал в виде вознаграждения другую. Его не наказывали и не хвалили, но этого Рэп и не добивался: ему вполне хватало возможности быть полноправным членом команды. Где-то между конюшнями Хононина и палубой «Танцора гроз» к нему стали относиться как к взрослому. Это открытие оказалось невыразимо приятным, и Рэп решил сделать все возможное, лишь бы соответствовать своему новому положению.

Он слушал рассказы матросов и задавал вопросы; ему охотно отвечали. Товарищи приносили от капитана морские карты, расстилали их на скамьях и объясняли Рэпу обозначения. Чтобы добраться до Хаба, проще всего было отплыть на север через западные моря, к устью реки Эмбли, русло которой было судоходным до самого Сенмера. Но здесь суда встречали коварные ветра и течения. Немало кораблей разбивало о рифы Ногид. Здесь нередко встречались пиратские суда, а имперский флот не патрулировал эти воды.

Гораздо безопаснее был курс к югу от архипелага, обычно к Киту, островному форпосту Империи в Летнем море. Но и здесь течения были мощными, а ветра – капризными. Парусные корабли, попавшие в полосу штилей, часто обнаруживали лишь много лет спустя в виде обломков, прибитых к скалистому берегу Зарка. Галеры были надежнее, но тоже сталкивались с опасностями, и после шторма Гатмор не знал точно, где находится «Танцор гроз». В таком случае имелся единственный выход – направиться на север и высадиться на берег.

День за днем воздух оставался неподвижным, как камень, а гладь моря – ровной, как стекло. Мускулы матросов влекли корабль вперед, на север, к южному течению. Более опытные члены команды впадали в задумчивость. Плавание выдалось не самым удачным, бормотали они. Жажда составляла теперь основную заботу Рэпа. Даже пассажиры жаловались на скудные порции воды, а ведь им не приходилось грести.

Два человека на весло… но только в крайних случаях они гребли вместе. Обычно, пока один работал, другой отдыхал, свернувшись клубком на вещах под скамьей, или выполнял поручения Гатмора. Вскоре Рэп научился спать на любой поверхности, в любой позе, убаюканный усталостью, покачиванием корабля, шипением воды, которую рассекали бока галеры, ритмичным поскрипыванием уключин и тяжелым слаженным присвистом дыхания множества людей.

А когда приходила его очередь грести, один гребок сливался с другим, вахта с вахтой, день с ночью, и все окружал туман боли и жгучей жажды. Глоток воды становился мечтой всей жизни, минутный отдых – райским наслаждением.

По галере поползли слухи о кораблях, экипажи которых погибали от жажды, о плавучих гробах, набитых скелетами, много лет дрейфующих по Летнему морю, но спустя некоторое время шепотки прекратились.

Сначала Балласт выполнял львиную долю работы. Неизбежно Рэп к концу своей вахты чуть не падал от усталости. Каждый миг казался полным невыносимых мук, а следующий был еще хуже. Тогда тролль появлялся и предлагал сменить его пораньше. Рэп всегда отказывался, но напарник каждый раз плюхался на скамью, хватался за весло и греб до тех пор, пока Рэп не понимал: его движения давно стали одной видимостью, а всю работу выполняет Балласт. Под конец он просто таскал Рэпа вместе с веслом, но Рэп мысленно поклялся, что не сдастся, и не выпускал весло до тех пор, пока не начинали бить склянки.

А потом наступила вахта, когда Балласт не пришел сменить его пораньше, и Рэп трудился, пока не услышал бой склянок. На краткий миг все весла были брошены, и «Танцор гроз» лег в дрейф – одинокая точка в безграничном океане. Надеясь, что Боги следят за кораблем, Гнурр по обычаю поблагодарил их за нового матроса и вылил стакан вина на голову Рэпа. Офицеры по очереди пожали ему стертую до крови руку, а команда разразилась приветственными криками. Особенно Рэп был благодарен за вино – оно скрыло другую, более постыдную жидкость на его щеках.

Маленький Цыпленок оказался способным гребцом с самого начала, но никто не удосужился почтить его подобным ритуалом. Он добился успеха слишком легко.

Скамья гоблина находилась почти посредине галеры по правому борту, а Рэп сидел у левого, и их разделял ряд кают. Конечно, каюты не препятствовали ясновидению Рэпа, и он с удовольствием отмечал, что волшебный дар гоблина не сделал его неуязвимым для мозолей – впрочем, Маленький Цыпленок гордился ими, как любыми ранами.

Кроме того, Рэп знал, что виконту не удалось удовлетворить свою юную жену, а престарелый епископ испытывал совсем другие затруднения. А еще он знал, почему лощеный молодой путешественник, Андор, пользующийся таким успехом у команды и пассажиров, дольше всех привыкал к качке.

В плохую погоду Андор вообще не появлялся на палубе. Даже в штиль он часто жаловался на тошноту и скрывался в своей каюте. Иногда он даже уносил с собой еду, что выглядело несколько странным способом избавиться от морской болезни.