Дэйв Дункан - Волшебное окно

– Так что одно слово делает человека чуть ли не гением в какой-то области, – продолжал Сагорн. – Но даже одно слово может делать также и другие вещи. Его владелец становится вообще удачливым. Ему сопутствует успех. Говорят, его трудно убить. – Он бросил быстрый взгляд на короля.

Удачливый? Так все дело в этом? Возможно, он все-таки не знает слова.

– Расскажи ему о двух словах! – потребовал король. Сагорн иронически поднял свою косматую бровь, затем опять поклонился и повернулся к Рэпу.

– Понимаешь, не все книги в этом соглашаются. Слова силы не обсуждаются в открытую, и есть еще много такого, что даже мне не удалось узнать, а я искал почти целую жизнь. Но похоже на то, что, зная два слова, ты уже на что-то способен. Знание двух слов делает человека сведущим. Это еще не волшебник, но тот, кто может сделать практически все – все, что в человеческих силах. Если ты знаешь два слова, молодой человек, то один-единственный урок фехтования может сделать тебя искусным воином, как ты и хочешь. А может – певцом или жонглером. Обычно такие сверхъестественные способности, как ясновидение, появляются только со вторым словом. Ты понимаешь?

– Не особенно, господин. Это что, вроде заклинания? Я ведь не говорил никаких заклинаний, чтобы подозвать лошадей или проехать по дамбе.

Старик нетерпеливо затряс головой.

– Да нет же! Ты не должен произносить эти слова. Ты их просто должен знать. Они передаются из поколения в поколение, как величайшая драгоценность. Как правило, их говорят лишь на смертном одре. – Его взор опять обратился к королю.

Король заскрипел зубами от боли.

– Так ты понимаешь, Рэп, почему мы думаем, что ты знаешь такое слово?

– Менестрель, сир! – воскликнул Рэп. – Он меня спрашивал об этом!

Король попытался выдавить улыбку.

– Любого человека, который способен петь так, как Джалон, естественно заподозрить в знании слова. Любой выдающийся талант… – Он остановился, перевел дыхание и с усилием произнес, обращаясь к Сагорну: – Расскажи ему об опасностях!

Сагорн заговорил, не отрывая глаз от короля:

– Слова противятся произнесению вслух, их нелегко сказать. Ты и вправду не помнишь, чтобы мать говорила тебе свое?

– Нет, сэр.

– Твое, несомненно, сильнее многих, – тихо сказал Сагорн, по-прежнему глядя на короля. – Возможно, это оно заставило тебя забыть, что ты его знаешь, хотя я никогда не слышал о…

Король вдруг застонал и скорчился от боли. Его рука была прижата к боку, и пот струился по землисто-бледному лицу.

– Еще сердечных капель, ваше величество?

Холиндарн молча кивнул. Старик повернулся и подошел к столику в углу. Он возвратился, держа стакан и высокую склянку с какой-то мутно-зеленой жидкостью. Рэп поднялся с места, чувствуя себя здесь лишним. Сагорн поймал его взгляд и кивнул.

Рэп поклонился и попятился к двери. И, только выйдя из комнаты, он вспомнил, что так и не узнал об опасностях.

На следующее утро Рэп нашел Форонода, который стоял на берегу с другими людьми. Снег почти растаял. Юноша терпеливо ждал, пока все получат задания, затем выступил вперед. Его приветствовали всего лишь кивком. Хотя управляющий выглядел так, как будто не спал с той бурной ночи, он ни словом не напомнил об этом, а просто тер глаза, молча слушая, как Рэп передает ему распоряжение короля.

Затем кивнул, тряхнув своей серебряной гривой.

– Ты умеешь читать?

– Нет, господин. Но я должен научиться.

– Это может подождать. Можешь начать помогать мне прямо сейчас?

– Да, господин.

– Мне доложили, что у мыса Острый Камень выбросило на берег кита. Я должен знать, достаточно ли он свеж, чтобы заготовить его мясо. Возьми хорошую лошадь.

Путь до мыса Острый Камень был неблизким. Рэп выбрал Огненного Дракона и вернулся вечером усталый и довольный, выполнив задание. И даже Огненный Дракон, если бы мог говорить, признал бы, что пробежался с удовольствием. Уже очень долго никто, кроме Рэпа, не решался сесть на этого жеребца. Никому не удавалось усидеть на нем долго, и только против Рэпа он никогда не возражал.

Спустя три недели Рэп и Форонод с трудом пробивались через снежную бурю, сопровождая последний в этом году караван. Большой снегопад наконец пришел, и Краснегар был закрыт на зиму… или, как говорили его обитатели, остальной мир был отрезан от них.

Они вдвоем ехали по городу в усталом молчании. Форонод остановился у подножия высокой лестницы. Он неловко соскользнул с седла и передал поводья Рэпу.

– Значит, завтра, – произнес он и ушел – к семье, к теплой постели, к длительному отдыху, который заслуживал, как никто другой, а может быть, даже и к горячей ванне.

Рэп отвел лошадей в дворцовые конюшни, размышляя, куда идти теперь. Теплые, тускло освещенные, пропитанные запахом навоза, сейчас они скорее были ему домом, чем любое другое место. Каменный пол, дощатые стены, привычная грязь – все это было родным и знакомым. Правда, после долгого времени, проведенного на открытом воздухе, Рэп чувствовал себя неуютно в помещении. Ему все время казалось, что стены надвигаются на него. Он почистил кобылу Форонода и занимался своим пони, когда из темноты появился Хононин, как будто часть темноты вдруг обрела форму. Он выглядел еще более сердитым и угрюмым, чем всегда.

Старик проворчал приветствие.

– Приятно вернуться, – сказал Рэп.

– Правда? – раздалось очередное ворчание. – А где ты теперь живешь?

– Я и сам искал ответа на этот вопрос.

Никто из них не заговаривал об очевидном – Рэп стал слишком взрослым для общей спальни подростков. Так или иначе, там могло и не найтись свободного места. Но помощник управляющего должен был бы зарабатывать больше, чем конюх, возможно, почти столько же, сколько возница. Рэп еще не спрашивал об этом.

– Я постараюсь найти жилье в городе, – сказал он. Старик нахмурился и взял щетку из руки Рэпа.

– Я закончу. Ты выглядишь совсем усталым. Ты знаешь чердак над комнатой возниц? Рэп удивленно кивнул.

– Его недавно вычистили. Там может найтись даже тюфяк. Можешь там пожить, пока не подыщешь что-нибудь получше.

– Спасибо. Вы очень добры. Хононин лишь что-то буркнул в ответ.

Краснегар был полностью обеспечен на зиму, но дел у управляющего хватало, и многие из них перекладывались на нового помощника. Частично Рэпа отвлекали утренние уроки по чтению, счету и письму, когда он сидел, зажатый в тесной парте, где-нибудь на последнем ряду, в классе, полном детей, которые хихикали над ним и воспринимали как забавного великана. Он кусал костяшки пальцев, ерошил волосы и пытался постичь тайны письма и капризы гусиного пера так же упрямо, как сражался с Огненным Драконом.