Дэйв Дункан - Волшебное окно

Он… или она… нет, они! – вспомнила Иное. Богов всегда называют «они». Они представляли собой женскую фигуру, во всяком случае, так казалось. Они не имели одежд, но Инос не чувствовала смущения от их наготы, тем более что ее глаза слезились и она не могла рассмотреть Его. Кроме того, вокруг тела Божества сиял радужный, постоянно пере-тивающийся свет. Сквозь него Инос угадывала женское тело удивительной красоты, излучающее нежность и сострадание. Вдруг неожиданно оно приобрело мужскую силу и властность и засверкало гневом Инос была счастлива, что не она находится на месте матери Юнонини.

Старуха тряслась всем телом. Глаза Инос так болели, что дна закрыла их и опять склонила голову. Это было все равно что пытаться увидеть камни в воде у берега, когда солнце играет на ряби воды, но только эта рябь была волнами красоты, силы, мужественности, женственности, любви, величия, а теперь – гнева. При этом, даже потрясенная божественным великолепием, принцесса не могла отделаться от ощущения чего-то очень знакомого.

Вдруг ей показалось, что Божество напоминает ее мать. Могло ли лицо матери сиять в этом свете?

Инос немного приободрилась Возможно, Бог не желал ей вреда, а просто не мог не выглядеть столь устрашающе.

– Юнонини! – гремел голос, кажущийся теперь мужским, хотя он и не изменился. – Чем плоха скатерть на столе?

– Ничем, о Боги! – всхлипнула старуха.

– Так Добро это или Зло – запугивать девочку, чтобы выманить у нее подношение, которое ей не принадлежит и которое она не хочет делать?

Мать Юнонини застонала еще громче.

– Боже, я была не права! Это было скорее Зло, чем Добро!

– Ты уверена? Вспомни, ведь Боги могут и вводить в заблуждение!

– Уверена, Боги! Я просто вредничала!

– Очень хорошо, – сказало Божество чуть мягче. – Покайся!

Волны гнева утихли и сменились чем-то таким, что Иное, тронутой до глубины сердца, захотелось плакать и смеяться одновременно. После минутной тишины перепуганная Юнонини начала издавать очень странные звуки, и Инос предположила, что это рыдания.

Затем Боги снова заговорили, и голос стал мягким и женственным:

– Иносолан.

Теперь была ее очередь, а ведь она тоже оказалась на стороне Зла!

– Да, Боги! – прошептала она.

– Ты должна побольше стараться!

Инос услышала, как стучат ее собственные зубы.

– Я верну шелк, Боги!

– Этого не нужно!

В изумлении она подняла глаза и тут же зажмурилась от невыносимого света.

– Вы хотите сказать, что отец купит его для меня?

Божество рассмеялось. Это был одновременно и тихий смешок, и наводящий ужас взрыв божественного веселья. Он должен был бы быть оглушительным и раскатиться эхом по маленькой церкви, но этого не случилось.

– Он купит не только шелк, но и многое другое. Мы не говорим, что ты это заслужила. Мы просто предсказываем, что это будет. Тебя ждут тяжелые испытания, Иносолан, но ты преодолеешь их, если выберешь Добро.

– Что я должна делать, о Боги? – спросила Инос и была поражена, осознав, что посмела задавать вопросы Богам.

– Всегда стремись к Добру, – отвечало Божество, – и, самое главное, помни о любви. Если ты не будешь верить в любовь, все пропало!

И Боги исчезли. Не ожидая ответа, благодарности, не требуя хвалы или молитв, они удалились.

Мать Юнонини издала громкий вопль и распростерлась на полу.

Инос подумала, не последовать ли ее примеру, но решила, что вряд ли это необходимо. Да и смотрительница, очевидно, не желала продолжения разговора. Если подумать, то старую Юнонини сейчас осадили и поставили на место самым чудесным образом! Божество явилось, чтобы защитить Инос от ее злобы.

Чувствуя облегчение и умиротворенность, Инос поднялась и вышла из церкви, жмурясь от солнечного света, хотя его и нельзя было сравнить с божественным сиянием.

Подумать только, она видела Богов! Большинство людей ни разу в жизни не удостаивались такой чести. Какая жалость, что она сейчас в старом платье из грубой шерсти, подумала Инос и тут же осудила себя за неподобающее тщеславие.

Тем не менее принцесса решила вернуться к себе и переодеться. Выглядя подобающе ее сану, она найдет, как исправить отношения с Кэйд и с человеком, который-таки не был волшебником. И надо показать отцу шелк, который он ей купит. «И этот шелк, и многое другое», – сказал Бог. Крайне интересно!

Она видела Бога! Это будет главной темой разговора за обедом.

Инос направилась к себе в комнату, не чуя ног от радости. Как будто она ничего не весила и не шла, а парила над землей. Подойдя к лестнице, Инос стала подниматься. Когда же она добралась до верхней площадки, ее настроение полностью изменилось. Ей казалось, что теперь она весит столько же, сколько и весь замок.

Принцесса еле дотащилась до двери и с усилием открыла ее. Войдя, она сначала увидела свое отражение в зеркале: волосы испачканы паутиной, мертвенно-бледное лицо и круглые, как у чайки, глаза. А потом она увидела отца.

Король сидел на кровати и ждал ее. Выражение нетерпения на его лице тут же сменилось тревогой. Он вскочил и обнял дочь, прижимая к себе все крепче, а Инос начала всхлипывать, уткнувшись лицом в его мягкий бархатный воротник. Отец усадил ее на кровать, продолжая обнимать, а она рыдала и рыдала и не могла остановиться. Наконец девочке удалось найти один из льняных платков ее матери, вытереть глаза, высморкаться и даже чуть-чуть улыбнуться.

Король глядел на дочь нахмурившись. В своем синем одеянии, с короткой темной бородкой, он выглядел величественным и внушительным, что подействовало на Инос успокаивающе. Разве что отец казался немного усталым. Его бархатный воротник был закапан ее слезами и запачкан паутиной, и она попыталась стереть ее платком, чувствуя себя глупым ребенком.

– Ну что же, – сказал Холиндарн, – у тебя давно не было случая так хорошо выплакаться! И что же послужило причиной?

С чего начать?

– Я думала, он волшебник!

– Сагорн? – Отец улыбнулся. – Нет, он весьма ученый человек, но не волшебник. Волшебник вряд ли дал бы себя подслушать. – Его улыбка погасла. – Он также очень скрытный человек, Иное. Он Не может терпеть, чтобы за ним шпионили. Что ты успела услышать?

– Ты говорил, что не выдашь меня за Калкора или Анджилки. – Она остановилась и задумалась. – Остального я не поняла, отец. Прости меня!

– Простить? – Он грустно рассмеялся. – Ты хоть понимаешь, что чуть не спалила весь замок?

– Боже мой, я? Но как? Этот серебряный чайник…

– Да, чайник, – подтвердил он, – эта отвратительная, зловонная, уродливая вещь, к которой твоя тетка привязана вопреки здравому смыслу. Горящее масло залило всю комнату. Счастье еще, что молодой Кел вовремя сообразил набросить на пламя ковер. Уж постарайся больше так не делать! Да, так что же дальше? Неужели все эти слезы из-за того, что ты встретила волшебника?