Диана Дуэйн - Глубокое волшебство

Мрачное место это могло навевать лишь тягостные мысли и так соответствовало нынешнему настроению Ниты! Она плыла близко ко дну, скользя между корпусами мертвых кораблей, перебирая в уме все, что произошло в последние дни. Покоя ей не давала собственная глупость, беспечность, роковая поспешность в словах и решениях.

Они предупреждали меня! ВСЕ предупреждали меня! Даже попугаиха Мэри: «Прочти то, что написано мелким шрифтом, прежде чем подписать!»

«Идиотка, — горько думала она. — Что теперь делать? Я не хочу умирать!»

Но Том сказал: «Прежде чем давать какие-либо обещания, убедись, что сможешь выполнить их».

Да, голос его был добрым, но и строгим, и даже суровым. Таким же суровым, как голос Синего Кита:

«Делайте то, что обещали. Нарушенное слово образует пустоту, в которую и проникает Одинокая Сила».

Она понимала, чего от нее хотели… но как раз это и было невозможно!

«Я не могу умереть — я слишком молода. Что скажет маме и папе Кит? Я не хочу! Это не справедливо!»

И все же ничего нельзя было уже изменить…

Она застонала вслух. Два дня. Осталось всего два дня! Или целых два дня. В конце концов, два дня — долгое время. Может быть, что-нибудь случится и не придется умирать…

— Прекрати это хныканье, этот царапающий кожу шум! — ударил ее резкий, гневный голос, долетевший откуда-то спереди.

Нита отшатнулась, дернулась назад, заметив поднимающуюся с самого дна огромную темную массу. Эхо от ее удивленного вскрика вернулось словно бы разорванное на куски, поведав ей о старых шрамах, разодранных плавниках, плохо залеченных глубоких ранах. Вслед за эхом снова хлестнула ее напитанная яростью хриплая песня встречного, больно обожгла, будто окатила ледяной водой.

— Как ты осмелилась заплыть в мои воды без позволения, нарушив Обычай? — Нита по звуку голоса поняла, что эта громадина — китиха.

Незнакомая китиха тяжело и медленно надвигалась прямо на Ниту, чем заставляла ее отплывать назад, усиленно работая плавниками и хвостом. Огромная голова и покатая спина без плавника. Кашалот! Гигантский кашалот!

— Извини меня, — поспешно пропела Нита, стараясь издавать самые мирные звуки. — Я и не собиралась вторгаться…

— Но вторглась! — взъярилась китиха на столь густой, грозной ноте, что это уже звучало почти как ужасный боевой клич кашалота. Такой Нита уже слышала, когда Кит ринулся на кальмаров. А грозная незнакомка продолжала надвигаться на Ниту, которая все пятилась и пятилась, не спуская глаз с острых зубов чудовища, — Это МОИ воды, и я не желаю, чтобы какая-то шумная любительница криля распугивала мою пищу!..

Голос ее становился уже не просто сердитым, но жестким, жестоким. Ниту звуки эти начинали раздражать. Она вдруг прекратила отступать и остановилась, напружинив хвост и подняв его, готовая в коротком броске протаранить китиху.

— Мне не нужна твоя рыба! К тому же она не может слышать меня… и ты это знаешь! — пропела Нита гневно. — Мы, киты-горбачи, можем петь на такой высокой ноте, что не только рыбы, но и ты не услышишь наш голос.

Громадная китиха продолжала надвигаться, обнажая зубы, которые, казалось, вырастают в ее пасти, как грибы после дождя.

— Ты похожа на кита, — подозрительно прогудела она, — и поешь ты, как кит… но звук твоего голоса все же не совсем привычен. Кто ты?

— Х'Нииит, — сказала Нита, стараясь придать своему голосу самые характерные нотки пения кита-горбача. — Я Волшебница. Волшебница-человек.

Китиха издала пронзительный вопль и ринулась на нее с широко разинутой пастью. Нита метнулась в сторону, с легкостью увертываясь от натиска гигантской туши.

— Лазутчица! Убийца! — уже выла китиха, испуская скрежещущие звуки. Она вновь понеслась на Ниту.

И снова Нита перекатилась на бок и ушла от удара. Раз за разом она легко избегала атаки слепой от ярости китихи.

— Да, я человек, — пела Нита, — но и Волшебница. Поберегись!..

У-УУХ! Заклинание кашалотихи ударило с такой силой, что обрушившаяся стена воды показалась каменной. Ниту отбросило назад, ее буквально завертело как щепку. Она пыталась удержать равновесие и кляла себя за беспечность. Заклинание китихи было столь простым, что граничило с презрением к противнику, казалось эдаким пренебрежительным жестом, равносильным пощечине…

Ниту бросило в жар от негодования. Она сосредоточилась, почувствовала свое единение с Морем и запела. Только три ноты, но очень высокие и протяжные. Она словно бы посылала назад полученный удар, возвращала его с удесятеренной силой. Вода вздыбилась. Гигантскую китиху швырнуло и закрутило. Она кувыркалась точно так же, как минуту назад сама Нита. Обескураженная кашалотиха успела издать лишь короткий вопль.

Нита остановилась, сотрясаясь всем телом от гнева. Ш'риии, Ст'Ст и Кит окружили ее.

— Со мной все в порядке, — все еще дрожа, успокоила их Нита. — Но этой громадине требовалось преподать урок хороших манер.

— Верно, встряска ей на пользу, — сказала Ш'риии. — Х'Нииит, извини. Мне надо было держаться рядом с тобой, но… — Она смущенно умолкла.

— Все нормально, — пропела Нита, постепенно приходя в себя.

— Отличный удар, — прогудел рядом с ней низкий голос. Она повернулась к Киту и слегка, благодарно потерлась о него правым боком.

Откуда-то сверху опустилась бледная, почти невесомая тень. Плоский темный глаз рассматривал ее с интересом.

— Да, — прохрипел Эд'рум. — Наша Килька, оказывается, зубастая! Поздравляю.

— Спасибо, — откликнулась Нита, не особенно желая в эту минуту продолжать разговор с акулой.

Они медленно подплыли к Ш'риии, которая пыталась утихомирить разбушевавшуюся китиху.

— Ты не права, Ар'ейниии, — говорила она. — Мы не нарушали Обычай, не вторгались в твои воды без предупреждения. Мы пели.

— Вон та не ПЕЛА! — ярилась Ар'ейниии, и голос ее был таким резким от гнева, что причинял боль. — Мои права…

— …не означают, что можно нападать на молчащего, если он не нарушал Обычая. — Ш'риии пела на одной умиротворяющей ноте. — Ты напала на Х'Нииит в припадке злобы. Сначала злость, потом гнев. И все из-за того, что она человек. Мы слышали…

— В самом деле? А что еще вы слышали в этих водах, ты, Волшебница-младенец, и твои беспечные товарищи по играм? — Ар'ейниии окинула их таким бешеным взглядом, что, казалось, снова готова броситься на любого. — Вы слышали стоны моего детеныша? Вы видели его? Знаете ли вы, что три дня тому назад в этих водах побывали люди-китобои? С моим малюткой М'хали они поступили так же, как и с вашим другом Аэ'мхнууу! Пронзили гарпуном и оставили умирать мучительной смертью брюхом вверх. А сами стали охотиться за мной. А потом… потом они волокли его распухшее от воды тело и потрошили его. Они кидали за борт на потребу чайкам его внутренности! Да, клочки, обрывки, куски тела моего малыша!