Пола Волски - Наваждение – книга 2

– Старик – нирьенист чистейшей воды, – не моргнув глазом, вынес приговор Пульп. Пьовр согласно кивнул, обдав всех перегаром.

– Спасибо, отец. Твоя политическая мудрость поистине говорит о твоем скудном опыте в мирских делах. Не сомневайся – уж я-то оценю твои слова по заслугам. – Уисс старался говорить с холодной небрежностью, однако дрожь в руках и остервенелый взгляд выдавали его. – Я воздам должное твоим предупреждениям. А ты, в свою очередь, предоставишь свой особый дар в распоряжение истинных патриотов. Либо ты поможешь Республике-Протекторату, либо тебя разоблачат как врага Республики. Ты добровольно исполнишь свой долг или тебя заставят силой. Не обольщайся, отец, и не думай, что твоего сопротивления никто не заметил. – Уисс дал волю кипевшему в нем бешенству.

– По-хорошему от тебя ничего не добьешься, но за тобой долг, и ты обязан его заплатить. Не забудь – долг немалый, и ты… – Уисс раскраснелся и перешел на визг: – Слышишь? Долг, говорю я!

Эта вспышка до такой степени ошеломила и испугала Хорла, что у него отнялся язык. Но за Хорла ответил Евларк Валёр.

– Заткнись, Уисс, – произнес он, поднимаясь с пола. О нем все успели забыть, и тем не менее он – исхудавший, обессиленный и дрожащий – сейчас восстал перед ними. Многомесячное общение с Чувствительницей Заза не прошло для него бесследно, и теперь бешеный норов Чувствительницы, похоже, передался ее бессменному служителю. – Не смей говорить с отцом в таком тоне! Ничего он тебе не должен. Не его вина, что ты родился на свет ничтожным и бессердечным, озлобленным и одиноким. Ты с детства стремился к тому, чем стал, и достиг этого своими силами. Ты всегда был бандитом, тираном и мразью – вот и получил что хотел.

Уисс задохнулся. Он успел позабыть о том времени, когда кто-то осмеливался возражать, тем паче перечить хозяину Комитета Народного Благоденствия. И чтоб родной брат, до сих пор покорный и бессловесный, вдруг так его приложил – Уисс отказывался верить собственным ушам. Но то, что Евларк бросил ему в лицо и в чем обвинил, не просто поразило его – уязвило до глубины души; невероятное оскорбление обожгло так сильно потому, что сказанное было правдой. Ответить, ответить немедленно, но тут Уисс в кои-то веки растерялся.

Бирс Валёр перестал думать о шестеренках и приводах, – кузен Уисс явно нуждался в поддержке. На минуту Бирс забыл даже о ней, своей Кокотте. Он тяжело поднялся, с треском опрокинув позолоченное кресло, сделал два шага и закатил Евларку могучую оплеуху. Вполсилы, но этого хватило, чтобы тот грохнулся на пол. Хорл Валёр жалобно всхлипнул. А Бирс, наклонившись, произнес:

– Не смей ругать Уисса. Ни в жизнь.

Он опять поднял руку, и Евларк скорчился, прикрывая голову, – он свое сказал, на большее его не хватило.

Вмешательство Бирса привело Уисса в чувство. Он постарался взять себя в руки, загоняя ненависть вглубь, кровь отхлынула от лица, черты разгладились. Нет, в свое время он, конечно, посчитается с Евларком, иначе ему не жить, но – не сейчас.

– Прекратить! – приказал он, и отработанная интонация мгновенно вызвала повиновение. Все застыли, обратив взоры к Уиссу. – Сейчас не время ссориться. Мы собрались посмотреть на действие чар, так посмотрим. Бирс, сходи за сестрой.

Бирс пошел наверх. Хорл тем временем помог Евларку подняться и усадил в кресло. Евларк осел, словно тряпичная кукла. Через две или три минуты вернулся Бирс с Флозиной Валёр. Флозина не сопротивлялась. Она застыла на месте, сгорбившись и часто моргая. Пьовр осклабился. Пульп бесстрастно смотрел на нее, как на экспонат на анатомическом столе.

– Флозина, отец и брат утверждают, что дом разбужен, – произнес Уисс.

– Тебе предстоит проверить, так ли это.

Флозина, казалось, не понимала, о чем идет речь.

– Объясни ей, отец, – бросил Уисс, теряя терпение.

Флозина, Хорл и Евларк пустились в разговор, изобилующий ссылками на тайное знание и терминами, непонятными для непосвященных. Когда все было сказано, Флозина кивнула и подошла к камину. Она прижала ладони к каминной полке, склонила голову, закрыла глаза и застыла. Минуты бежали, но Флозина ни разу не пошевелилась и оставалась безмолвной.

Уисс нахмурился:

– Что она там…

– Тише, – приказал Хорл шепотом, однако так непреклонно, что на сей раз его отпрыск замолк.

Молчание нарушали только тиканье напольных часов в холле да приглушенный грохот колес на улице Нерисант. Когда стало казаться, что это будет длиться бесконечно, Флозина вдруг выпрямилась и заговорила. Вернее, открыла рот – и раздался голос. Но голос не принадлежал ей, более того, ее губы даже не шевелились. Глаза были открыты, но пусты, а лицо – мертвая маска каменного идола.

– ОКНА – ГРЯЗНЫЕ, ГРЯЗНЫЕ. – Голос скрипел, будто рассохшиеся половицы, булькал, словно вода в забитом листвой водостоке.

Присутствующие вздрогнули и переглянулись.

– ЧЕРЕПИЦА ВАЛИТСЯ С КРЫШИ. ЗАЕЛ ЖУЧОК-ДРЕВОТОЧЕЦ. МЫШИ ОСКВЕРНЯЮТ, МЫШИ. МЫШИ МЕНЯ ПОЕДАЮТ, МЫШИ. – Скрежещущий, шелестящий, монотонный голос.

– ПОТЕКИ, РАЗВОДЫ, СЫРОСТЬ. – Так дождь выстукивает по крыше. – СУХАЯ ГНИЛЬ, МОКРАЯ ПЛЕСЕНЬ. ШТУКАТУРКА ВСЯ В ТРЕЩИНАХ, КРАСКА ОБЛЕЗАЕТ. СТАРЕЮ, СТАРЕЮ.

– Что с этой женщиной? – бесстрастно осведомился Пульп.

– НОЧНОЙ МРАК, РАССВЕТ. ШАГИ, ГОЛОСА. ШАГИ, ШАГИ, ВВЕРХ И ВНИЗ, ВРЕМЯ, ВРЕМЯ ИДЕТ. ЗИМЫ, ВЕСНЫ, ЛЕТА, ЗИМЫ. ГОЛОСА ВЕТРА, ДОЖДЯ, МЫШЕЙ, ЧЕЛОВЕКОВ. ВРЕМЯ.

– Спроси о людях, – приказал Уисс отцу.

– Дом, будь добр, расскажи нам о людях, – попросил Хорл.

– КАМЕННЫЙ ФУНДАМЕНТ, КАМЕНЬ, СТРОИТЕЛЬНЫЙ РАСТВОР, ЧЕЛОВЕКИ ТРУДЯТСЯ И ВОРЧАТ. СТРОПИЛА РАСТУТ, СТЫКУЮТСЯ, СОЕДИНЯЮТСЯ ПОД СОЛНЦЕМ. ЧЕЛОВЕКИ ИСХОДЯТ ПОТОМ, БЬЮТ МОЛОТКАМИ, РУГАЮТСЯ. Я РАСТУ ИЗ ИХ РУК. ПОДВОДЯТ МЕНЯ ПОД КРОВЛЮ, ДРАНКА И ЧЕРЕПИЦА…

– Ближе к этому часу, – тихо подсказал Хорл. – Что было после того, как солнце прошло зенит?

– ДВА ЧЕЛОВЕКА ГОВОРИЛИ СО МНОЙ, РАНЬШЕ ТАКОГО НЕ БЫЛО. СКАЗАЛИ, ЧТО ВОТ Я И ПРОБУДИЛСЯ. Я СКАЗАЛ, ВОТ ОНИ И СЛЫШАЛИ МЕНЯ. ГРУСТНЫЙ СТАРИК ГОВОРИТ СЫНУ: – ГДЕ ТВОЙ БРАТ УЛУАР? Я СТРАЖ БРАТУ МОЕМУ. ЗЛОЙ, ЗЛЕЕ МЫШЕЙ.

– Флозина не могла этого слышать, – пробормотал Уисс.

ТЕБЕ НУЖНЫ НАШИ ЧАРЫ, ЧТОБЫ РАСПРАВИТЬСЯ С ПРОТИВНИКОМ, – ГОВОРИТ ОТЕЦ. ШОРВИ НИРЬЕН. ДА, С ЭТИМ ЗМЕЕМ ФРЕЗЕЛЕМ. СКОРПИОНОМ РИКЛЕРКОМ. С ПОРОЖДЕНИЕМ ТЬМЫ ВЕКОМ, – ОТВЕЧАЕТ СЫН. – ТЫ ОТКАЗЫВАЕШЬСЯ МНЕ ПОМОГАТЬ? СПОРЯТ СЫН И ОТЕЦ. ЧАРЫ НЕ УНИЧТОЖАТ НИРЬЕНА, ГОВОРИТ ОТЕЦ. СТАРИК – НИРЬЕНИСТ. ЗЛОБА, ЗЛОБА, МЫШИ. ГОВОРИТ ДРУГОЙ СЫН СТАРИКА: – ЗАТКНИСЬ! БАНДИТ. МРАЗЬ. ТИРАН. НЕ СМЕЙ РУГАТЬ УИССА. БОЛЬШОЙ МУЖЧИНА БЬЕТ. КАК ГРАД, КАК МОЛНИЯ. БЬЕТ.

Флозина Валёр вздрогнула и покачнулась. Ладони ее, оторвавшись от каминной полки, метнулись к лицу, словно пытаясь закрыть его от удара. Она вновь стала сама собой и, прервав общение с домом, обратилась к Бирсу, своему кузену: