Дэйв Волвертон - Рожденная чародейкой

Иом слушала как зачарованная. Она не сводила с девочки глаз. У Аверан были рыжие волосы, веснушки, она выглядела как самый заурядный ребенок, если не считать удивительной зеленой татуировки на руках. Но в глазах ее читались такие глубина и сила духа, и зрелость, какие редко встретишь даже у взрослой женщины.

Габорн решился спросить:

— Ты говоришь, у тебя появились странные силы. Расскажи о них.

Аверан посмотрела на столпившихся вокруг людей, словно боясь говорить об этом вслух, боясь, что никто не поверит.

— Говори же, — подбодрил ее Биннесман.

— Ну ладно, — сказала Аверан. — Я не могу уснуть, пока не…

— Зароешься в землю? — спросил Биннесман. Аверан храбро кивнула.

— И солнце теперь меня обжигает. Даже при совсем слабом его свете мне больно так, словно я обгорела.

— В этом я могу помочь, — сказал Биннесман. — Есть столь могущественные руны — чары защиты, — что ты сможешь хоть сквозь огонь проходить. Я научу тебя им.

— Еще я чую еду — морковку под землей, например, орехи в траве.

— Это тоже обычный дар для Охранителей Земли, — сказал Биннесман. — «Плоды лесов и полей» — все твои. Земля дает их тебе.

— А еще я могла видеть Короля Земли, — сказала Аверан. — Закрывала глаза, видела зеленое пламя и знала в точности, где он находится. Но… больше у меня так не получается.

Она с сомнением посмотрела на Габорна. Во взгляде ее не было ни осуждения, ни обвинения. Но Иом поняла, что девочка знает — он потерял свою силу.

— Ну, — удивленно сказал Биннесман, — это бы надо где-то записать! О такой силе я еще не слыхал. Однако у каждого чародея бывают особые дары, соответствующие его нуждам. Я уверен, что ты, когда подрастешь, обнаружишь и другие. Что еще?

— Да вот мозг опустошителя, — призналась Аверан.

Лорды, слушая рассказ этой странной девочки, придвигались все ближе, словно их притягивало к ней. Иом этого не замечала, пока один из них не рассмеялся недоверчиво при последних словах Аверан.

— Где же ты взяла его? — спросил Биннесман. Аверан указала на зеленую женщину.

— Весна убила одного и начала есть, и пахло так хорошо, что я не могла удержаться. Потом я видела странные сны, из которых я поняла, что это такое — быть опустошителем, думать, как они, говорить и видеть, как они.

— И что ты узнала? — спросил Джеримас.

— Узнала, что опустошители разговаривают при помощи запаха, — сказала Аверан. — Щупальца на головах позволяют им «слышать» друг друга, а те, что под брюхом, испускают запахи.

Недоверчивый лорд возликовал:

— Так они задницами разговаривают, по-твоему?

— Да, — сказала Аверан. — И этим не слишком отличаются от некоторых людей.

Джеримас громко захохотал и сказал лорду:

— Как она вас, Даллинс!

Однако насмешка задела девочку. Аверан замкнулась и, переводя взгляд с одного человека на другого, начала дрожать.

— Я не придумываю! — сказала она. — Такое не придумаешь!

Иом знала, что насчет запахов девочка права. Лорды много спорили друг с другом о том, имеют ли опустошители какой-то запах вообще. Большинство было уверено, что учуять их невозможно. Кое-кто полагал, что они свой запах маскируют. Но горная колдунья во время сражения в Каррисе насылала на воинов Габорна волны страшной вони.

— Я не лгу, — сказала Аверан. — И я не сумасшедшая. Вы не должны считать меня сумасшедшей. Не хочу, чтобы меня заперли в клетку, как Кормана-Ворону.

— Мы тебе верим, — Иом ласково улыбнулась. О Кормане-Вороне ей слышать не приходилось. Но порой с человеком, который сошел с ума, ничего другого не оставалось делать, кроме как запереть — ради его же блага — в надежде, что время исцелит его разум.

— Я знаю, что ты не сумасшедшая, — сказал Габорн. Ему как будто хотелось снова разговорить девочку. — Значит, опустошители разговаривают запахами?

— И еще и читают, и пишут.

Иом растерялась. Такого она даже не предполагала.

— Почему же мы никогда не видели их записей? — сказал Габорн.

— Потому что они пишут запахами. Они оставляют запахи на камнях вдоль всех дорог. Больше всего они любят общаться именно таким способом. Опустошителю легче написать послание, чем говорить лицом к лицу.

— Почему? — спросил Габорн. Аверан попыталась объяснить.

— Для опустошителя слово — это запах. Ваше имя и ваш запах — это одно и то же, и опустошитель, чтобы сказать «Габорн», должен просто создать ваш запах.

— Звучит действительно просто, — сказал Габорн.

— И да, и нет. Представьте, что вы мне говорите, например: «Аверан, какие у тебя замечательные башмаки из кроличьей кожи. Где ты их взяла?» А я отвечаю: «Благодарю, нашла на дороге, и хозяином никто не назвался. Так что теперь они мои».

Когда мы разговариваем, слово слетает с уст и на мгновение остается в воздухе. Затем оно само по себе угасает. Таким образом, наша речь — это череда звуков, выходящих из нас.

А у опустошителей слова сами по себе не исчезают. Все запахи, все слова так и висят в воздухе — пока их не сотрут.

— И как это делается? — спросил Биннесман. Вся свита Габорна столпилась вокруг Аверан, словно она была величайшим ученым из Дома Разумения. Люди ловили каждое ее слово.

— Создав какой-то запах, я должна создать его противоположность, не-запах, который его сотрет.

— Что? — переспросил Биннесман. — Ты говоришь «я создаю». Но имеешь в виду опустошителей?

— Ну да, я имею в виду, это опустошители создают не-запахи.

— Отрицание запаха? — спросил Габорн.

— Да, — неуверенно сказала Аверан, словно никогда не слышала слова «отрицание».

— Значит, сказав слово «Габорн», я должен создать запах «не-Габорн», прежде чем продолжать. Я должен убрать из воздуха слово «Габорн».

— И это может быть очень трудным делом, — сказала Аверан. — Если я выкрикиваю слово, создаю сильный запах, мне надо также и не выкрикнуть его. И чем вы дальше от меня, тем дольше к вам идет мое послание.

Поэтому опустошители предпочитают разговаривать, когда они рядом, и говорят так тихо, создают такие слабые запахи, что никакое животное не может их учуять. Словно это шепот плавает в воздухе.

— Постой, — сказал один из лордов. — Ты говоришь, что должна стирать каждое слово. Но почему нельзя создать все запахи сразу? Можно же различить запахи моркови, репы и мяса, когда они варятся вместе в одном котле.

— Можно, — сказала Аверан, — но это ничего не значит. Для опустошителя это будет просто путаница слов. Представьте, что вы берете все слова, сказанные мной за последние две минуты, и произносите разом. Поймет ли кто-нибудь их смысл?

— В таком случае опустошители должны разговаривать медленно, — решил Габорн.

— Не намного медленнее, чем мы с вами сейчас, — сказала Аверан, — во всяком случае, когда они рядом. Но на большом расстоянии им трудно понимать друг друга. Поэтому они все время пишут, — продолжала Аверан. — Разведчик, проходя по тропе, оставляет послания, рассказывая, что он испытал по дороге, где в последний раз видел врагов.