Пола Вольски - Белый трибунал

Верховный судья заметил, что картинка вздрагивает — дрожала рука, державшая зеркало. Изображение потускнело и расплылось, когда же картина снова стала ясной, он увидел перед собой жалкое личико предателя-дворецкого, Дремпи Квисельда, и в ушах судьи снова прозвучали слова: «Я счастлив служить Белому Трибуналу… но я не совсем понимаю, что от меня требуется». И он объяснил Квисельду, что от него требовалось, и несчастная тварь исполнила все, но это не было основанием отвергать его показания как ложные…

Изображение снова заколебалось, и в зеркале возникло опухшее, заплаканное лицо Эстины ЛиМарчборг, он услышал ее сдавленный, дрожащий голос: «Я никогда не видела и не слышала, чтобы мой муж занимался запретными таинствами». Глупая женщина, неспособная распознать истину. Ей требовалось руководство более сильного ума, и судья обеспечил его. Он помог ей оказать услугу человечеству, а она отплатила ему предательством. Автонн свершил над ней свою справедливость, и это не причина сомневаться в истинности ее показаний против своего мужа.

Равнар ЛиМарчборг был виновен, он был злодеем и заслужил наказание. Слабохарактерность его жены не изменит этого факта.

На мгновение снова появилась камера пыток: младший сын ЛиМарчборга, высокомерный мальчишка, копия своего отца, захлебывающийся в ледяной воде. Это зрелище выжало из Равнара необходимое признание. Что ж, Автонн-Благодетель позаботился вооружить своих служителей…

Зеркало снова показало площадь Сияния: помост и огонь под котлом, жадно глядящие зеваки, твердые взгляды судей. Постаревший, расплывшийся Джекс, с трудом скрывающий страх, и Равнар, тоже постаревший, но по-прежнему прямой и стройный, по-прежнему красивый, не сделавший ничего дурного. Невиновный.

Нет!

Верховный судья поднял глаза и уперся взглядом в черные очки доктора Фламбески.

— Это устройство — орудие Злотворных, — произнес он, на сей раз не сумев скрыть подступившей ярости. — Видения, показанные им, полны скверны и лжи, сбивающей с пути неосторожных и неопытных.

— Сам я никогда не мог пожаловаться на его точность, — возразил доктор, и теперь уже не было сомнений, что стрелианский выговор исчез без следа из его речи.

Смутная догадка подсказала Гнасу ЛиГарволу идею наклонить зеркало, чтобы поймать в него отражение Фламбески. Он увидел лицо Равнара ЛиМарчборга, помолодевшего, но бледного и осунувшегося, одетого в серый балахон стрелианского врача.

Равнар мертв, а зеркало — сосуд лжи!

Верховный судья подверг пленника неторопливому осмотру.

— Снимите очки и шляпу, — приказал он.

Доктор Фламбеска повиновался, открыв лицо Равнара, глаза Равнара — точно отраженные зеркалом. Нечто близкое к ужасу на миг пронзило верховного судью прежде, чем отточенный разум подсказал разумное объяснение.

— А, понимаю. Младший сын, удостоенный нашей милости. — ЛиГарвол на мгновение задумался, вспоминая имя: — Тредэйн ЛиМарчборг.

— Верховного судью всегда отличала прекрасная память.

— Разве я не сказал, что правда со временем откроется? Мы уже отчасти приблизились к ней. Вы опознаны и разоблачены как беглый преступник.

— Преступник, верховный судья? Как так? Я не был осужден, меня вообще не судили. Даже, насколько я знаю, не предъявляли обвинений.

— Вы до мозга костей — сын ЛиМарчборга, и, без сомнения, заслуживаете той же судьбы.

— А чем заслужил ее лорд Равнар, верховный судья? Зеркало ничего вам не подсказало?

— Уже то, что оно обнаружено в ваших вещах, позволяет судить вас за сделку с чародеем. Не сомневаюсь, что это не единственная ваша вина. Что касается видений, представляемых этим зеркалом — они отравляют зрение, ничего не значат и отвратительно фальшивы.

— Здесь вы ошибаетесь. Зеркало отражает только правду, так подсказывает мой опыт.

— Трибунал сочтет полезным ознакомиться с вашим опытом.

— Я протер и очистил стекло, — непринужденно продолжал сын Разнара, словно не понимая, что его ждет. — Теперь ничто не скроется от взгляда верховного судьи.

В словах самозванного доктора слышался неясный вызов, но Гнас ЛиГарвол не сомневался, что устоит перед любым коварством Злотворных. Он был недосягаем для них, и не ему бояться их козней.

Судья поднес зеркало к лицу и посмотрел на колдовское стекло. На этот раз, как обещал — или угрожал — сын Равнара, он увидел себя.

И в каком виде! Гнилая, полуразложившаяся плоть, кишащая червями. Искаженное лицо — безгубый рот растянут далеко за уши, едва ли не сходясь на затылке, и снабжен стальными клыками, рот широко разинутый, вечно голодный. Острые уши с кисточками на концах. Затянутые пленкой глаза. Желтые руки скелета с жадно растопыренными пальцами. Все уродства невозможно было охватить одним взглядом, но первое, что притягивало глаз, была именно пасть, готовая проглотить весь мир, раздирающая пополам череп, в котором разверзлась бездна.

Ужаснейшее из видений, когда-либо посланных смущать разум слуг Автонна. Но и оно не могло устрашить верховного судью Гнаса ЛиГарвола, разве что на миг.

Всего мгновение Гнас ЛиГарвол смотрел в глаза чудовища, узнавая и признавая в нем себя. И в тот же миг его рука поднялась, смахнув стекло со стола и разбив на тысячу осколков. Под пристальным взглядом пленника судье вдруг показалось, что цельность его моральных устоев готова дрогнуть и разлететься вдребезги подобно колдовскому зеркалу. Но минутная слабость прошла, ЛиГарвол преодолел ее и снова стал самим собой, презрев лживые видения, насланные Злотворными.

— Главная улика, — пробормотал сын Равнара, не желая признавать, что его колдовской трюк не удался.

— Едва ли это имеет значение, — возразил ему ЛиГарвол. — Получив ваше полное признание, мы сумеем представить и необходимые улики.

— Стало быть, дело можно считать решенным?

— Вне сомнения. Тринадцать лет назад вы побывали в подземельях, но ваша юность купила вам мягкое обхождение. Теперь вам не приходится рассчитывать на подобную снисходительность. Враги Автонна и всего человечества рано или поздно приходят к осознанию своей вины, и вы — не исключение. Там, внизу, вы откроете мне глубочайшие тайны своего сердца. Путь к ним может оказаться долгим и мучительным, но, в конце концов, вы, как некогда ваш отец, признаетесь во всем.

Верховный судья нетерпеливо дернул шнурок звонка. В комнату вошли Солдаты Света.

— Вниз, — приказал ЛиГарвол. — Мы слишком долго тянули. Пора с этим кончать.

Все казалось поразительно знакомым. Винтовая лестница, зловонные коридоры, душные подземные ходы, черная железная дверь, глубоко утопленная в заплесневелом камне стены — казалось, он видел все это только вчера. А за дверью — большой сводчатый зал, купающийся в красноватом свете ламп. Пыточный инвентарь, жаровни, ножи и веревки, клетки и баки — он помнил все. Вот большой стеклянный аквариум, над которым подвешивали Рава ЛиМарчборга. Вот проволочная клетка, в которой корчился среди удавов Зендин. Вот стеклянный цилиндр, в котором захлебывался он сам, пока пустой, но многозначительно покрытый изнутри каплями измороси. И большое дубовое кресло, в котором сидел тогда сам ландграф ЛиМарчборг. Тредэйну словно наяву представился привязанный к креслу отец.