Пола Вольски - Великий Эллипс

— Потому, мисс Дивер, что если вы согласитесь принять предложение о финансовой поддержке, то будет в интересах всех сторон, чтобы министерство в этом деле никак не фигурировало. Это одинаково важно для вашей и нашей безопасности.

— А что нам угрожает?

— Внимание недоброжелателей.

— Мне к этому не привыкать. Спасибо за предостережение, боюсь только, оно немного запоздало. В вашем письме не значилось «конфиденциально», поэтому я его уже показала своему отцу и тем самым вызвала внимание недоброжелателей.

— Я не то имел в виду, — во Рувиньяк чуть заметно улыбнулся. — В течение всей своей жизни судья Эдонс Дивер демонстрировал неизменную преданность интересам Вонара. Его лояльность не подвергается сомнению. Я говорил не о членах вашей семьи, а…

— О них, сэр, — перебила Лизелл. — Именно о них. Откуда вам знать, что думает и делает мой отец?

— Полагаю, вас не удивит, что ваша биография была тщательно проверена.

— Моя? Проверена? Кто дал вам право?

— Уверяю вас, это обычные меры предосторожности…

— Оскорбительное вторжение в частную жизнь!

— Женщина, которая находится на виду, как вы, мисс Дивер, в отличие от любого простого гражданина, вряд ли может остаться не вывернутой наизнанку.

Простого? Он имел в виду порядочного? Ладно, все равно, решила Лизелл. Теперь она способна дать отпор критике по поводу порядочности. Она вскинула голову и набрала полную грудь воздуха.

— Поймите, пожалуйста, — предвосхитил ее атаку во Рувиньяк, — я не имел в виду ничего оскорбительного. Со временем вы поймете, зачем нам такие меры предосторожности, вы даже начнете ценить то, чему сейчас так сопротивляетесь.

— Вы предлагаете финансировать мое участие в гецианском королевском Великом Эллипсе. В чем конкретно заключается щекотливость этого финансирования?

— На первый взгляд ни в чем, все во благо. Однако вы не задумывались над тем, почему Министерство иностранных дел сочло нужным побеспокоиться на сей счет?

— Ради престижа Вонара, — тут же выпалила Лизелл. — Великий Эллипс — событие международного масштаба. Все газеты и спортивные журналы вот уже несколько недель только о гонках и пишут. Поднялся большой ажиотаж, я читала, что делаются очень большие ставки на победителя. Победитель, кто бы он ни был, принесет огромную славу своей стране. И себя не обидит.

— Совершенно верно. Но вначале довольно значительные средства потребуются на подготовку участника, да и само мероприятие можно назвать легкомысленной безделицей. Во время нынешнего национального кризиса весьма трудно обосновать и оправдать такие большие затраты на сомнительные проекты.

— Национальный кризис как-то не пришел мне на ум, замминистра.

— Ничего удивительного. Очень немногие в стране знают о том, что нам угрожает вторжение. В ближайшем будущем — возможно, счет идет на недели — Вонар будет атакован войсками Грейслендской Империи. На данный момент лучше всего, чтобы эта угроза не стала достоянием общественности.

Лизелл посмотрела на него с изумлением.

— Информация, которую я намерен сообщить, деликатного свойства, — продолжал во Рувиньяк. — Я верю, что вы готовы принять ее с пониманием. Но послушайте, давайте найдем какое-нибудь местечко под крышей. Кажется, начинается нешуточный дождь.

Действительно, дождь забарабанил крупными частыми каплями. Студенты кинулись врассыпную в поисках убежища. Наклонив и втянув в плечи голову, Лизелл схватила предложенную спутником руку, и вместе бегом они пересекли сквер и нырнули в Сидровую аллею, выступ старомодного дома на какое-то время обеспечил им укрытие. Затем они добежали до кафе. Оно было маленькое, но интерьер свидетельствовал о тонком вкусе декоратора. Народ, спасающийся от дождя, набился сюда под завязку, но во Рувиньяку удалось захватить последний свободный столик у самой двери, ведущей на кухню. Устроившись, они заказали чай с лимоном. Первые несколько минут сидели молча.

На стол поставили чашки с дымящимся чаем. Лизелл сделала глоточек и отодвинула чашку. Встретившись взглядом с во Рувиньяком, она продолжила начатую им тему вопросом:

— Откуда вам известно, что грейслендцы планируют вторжение?

— Несколько агентов независимо друг от друга подтвердили это, — ответил он. — Даже если бы не поступили эти донесения, ситуация легко прогнозируется теми, кто непосредственно занимается подобного рода вопросами.

— Все, кто читают газеты, знают, что император Огрон придерживается политики агрессивной экспансии. Он уже присоединил к себе ряд территорий, на которые Грейсленд теоретически имеет законные права…

— Крайне ложное по большей части суждение.

— …Конечно, свергнутые правительства, образовав альянс, пытались оказать сопротивление, которое император подавил…

— Атаковав под каким-то пустяковым предлогом.

— …Но интересы ведут грейслендцев в основном на восток. Ну да, в последнее время еще и на юг. Но я ничего не слышала и нигде не читала о том, что интересы императора намерены отклониться к западу, в сторону Вонара. Совершенно очевидно, у Грейсленда нет обоснованных прав на земли Вонара и потому они не могут на них претендовать. Мы не вмешиваемся в дела грейслендцев, не провоцируем, не угрожаем. Более того, Империя на данный момент занимает огромную территорию, едва ли возможно, чтобы Огрон рассматривал Вонар как необходимые или вожделенные земли…

— Мисс Дивер, вы очень умная молодая женщина, хорошо осведомленная, но в некоторой степени наивная, — заметил во Рувиньяк, с такой мягкостью выговаривая слова, что они утратили всю свою колкость. — Вы рассматриваете политику Грейсленда с точки зрения рационального, позитивного, достаточно цивилизованного типа мышления. В действительности все обстоит не так. Политика Грейсленда определяется диктаторской волей императора Огрона III. Император, человек тщеславный и склонный к мистике, вообразил себя современным Горзлааром — героем грейслендского эпоса. Он естественный продукт культуры, которая традиционно воспевала личную смелость, воинскую доблесть и фанатичный патриотизм. Если вы помните, Горзлаар — это легендарный воин, король, бог, все в одном лице, которому на роду написано завоевать весь мир и тем самым помочь народу Грейсленда выполнить свое мессианское предназначение. Император ухватился за эту идею с большим энтузиазмом и, конечно же, не остановится, пока не достигнет своей цели — или не будет остановлен силой.

Она слушала и соглашалась. Он говорил по-профессорски сухо и настолько конкретно, что ей даже спорить не хотелось, она только спросила:

— Если это правда, зачем держать это в тайне? Разве наш народ не должен об этом знать?