Дмитрий Воронин - Гавань Семи Ветров

В гостинице было тихо. Он подошел к окну — небо было темным, до рассвета еще далеко. Тело было вялым, отдыха как такового не получилось. Жаров принялся разминаться, в этот раз ограничившись приседаниями, отжиманиями и еще парой упражнений, — крошечная комнатка не слишком подходила для этого, но идти куда-то еще не хотелось. Вообще ничего не хотелось.

Он кое-как умылся остатками холодной воды, вытерся грубым, жестким полотенцем и уже почти закончил одеваться, когда вдруг послышалось бряцанье металла, очень тихое, но несомненное. Еще раз, еще… Денис весь обратился в слух — казалось, по коридору осторожно, чтобы никого не разбудить, идут воины. Он был еще недостаточно опытен, чтобы в полной мере распознать звук… но это было очень похоже на колышущуюся при ходьбе кольчугу.

Уже потом, когда появилось время все обдумать и взвесить, Денис решил, что побеспокоиться все же стоило бы. Ну не дело постояльцам, буде даже таковые в гостинице имелись бы, выходить из своих комнат ночью в полном боевом облачении. Смысла нет. Доспехи, кольчуга… только в тупых, рассчитанных на невзыскательного зрителя фильмах герои не вылезают из тяжеленных доспехов, так и ходят в них, исходя потом и источая соответствующие ароматы. Обычно же — и Денис, оказавшись в этом мире, очень быстро понял столь простую истину, — место доспехам всех мастей исключительно во вьюках. Ну, допустим, отправляясь в путь, воин все же кольчугу наденет. Но только тот, кому довелось провести в седле пять-шесть часов подряд, да еще имея на плечах десятикилограммовую кольчугу, поймет, что к выбору облачения для долгой дороги местные воины подходили с определенной осторожностью.

А вот служба — дело иное. Здесь уж хочешь не хочешь — а надо. И ежели в мирное время ночная стража Тирланты носила исключительно жесткие кожаные куртки, способные неплохо оборонить от ножа — а как, извините, за ночными татями гоняться, в железе, что ли, — то в военное время и патрули усилены будут, и кольчугами, а то и кирасами, воины не пренебрегут. Поскольку задачи другие — не воришек мелких ловить, а в случае чего тревогу поднимать да держаться, пока помощь не прибудет.

В общем, совершенно нечего делать людям в кольчугах ночью в гостинице. Совершенно. Только все эти разумные мысли в тот момент не пришли ему в голову.

А в момент следующий стало уже поздно.

Дверь вышибли разом — да это хлипкое сооружение, гордо именовавшее себя дверью, не особо и сопротивлялось. В комнату ворвались сразу двое — ох недаром здесь дверные проемы были столь широкими, не иначе, как на то был негласный указ какой. Чтобы вот так вот выбивать двери да к постояльцам ночью врываться сподручнее было.

Денис среагировал мгновенно и первого из нападавших встретил ударом ноги. Тот, явно не ожидавший такого от жертвы, которой и вовсе в этот час спать мирным сном полагалось, отлетел назад, сбив по пути еще одного из лихоимцев. Но на этом счастье Жарову изменило. Сработали старые рефлексы, намертво вбитые в тело еще на учебе в Академии, — кулак с размаху врезался ближайшему противнику солнечное сплетение, и Денис взвыл от боли, ощутив под стиснутыми пальцами не податливую мягкость живота и даже не литой мышечный каркас брюшного пресса, а сталь мастного нагрудника.

Секундного замешательства оказалось достаточно — на него навалились все разом, притиснули к полу… А еще мгновением позже Жаров ощутил тяжелый удар в лоб — видать, бронированной перчаткой саданули, — и потерял сознание.

— Ты его не убил ли часом, Сван? — Барон Жинас ди’Флур пребывал не в самом лучшем состоянии духа. Хотя большинство тех, кто находился сейчас в зале замка, куда доставили двоих пленников, это не удивило — барон редко бывал благодушным.

— Никак нет, господин. Очухается, что ему сделается… — пробурчал дюжий десятник, потирая ладонью саднящую челюсть.

«А может, и сдохнет, — добавил он про себя. — Невелика потеря… Ишь саданул-то как, чуть все зубы не повышибал».

— Значит, так… этого, — барон небрежно кивнул в сторону кулем лежащего Жарова, — в темницу.

— В какую изволите? — угодливо изогнулся в поклоне тощий человечек, даже в распрямленном состоянии не достававший рослому барону и до плеча. — В подвал, к крысам, али в ту, что возле пыточной… или в иную какую? Нонче в замке вашей светлости пустых камер множество превеликое.

Над этим простым вопросом барон задумался, и задумался надолго. Затем, даже не повернувшись к главному смотрителю замковых казематов, пробормотал:

— В эту… в последнюю обитель.

— Будет исполнено, господин.

Барон дернул головой, будто отгоняя назойливую муху, затем в очередной раз прошелся мрачным взглядом по лицам присутствующих.

— Так о чем это я? М-да… этого, стало быть, в темницу. А девку — в опочивальню. В ту, что на верхушке башни. Ты! Иди сюда!

Мясистый палец барона уперся в грудь еще одного тщедушного человечка, но в отличие от первого этот носил чудной халат, расшитый блестками, казавшийся совершенно неуместным среди этих мрачных стен. Было очевидно: под вычурным, наверняка не слишком удобным и уж явно не особенно теплым, одеянием скрывается что-то вроде местного чародея. И, судя по всему, чародея, весьма запуганного грозным хозяином, поскольку на узком крысином лице человечка тут же появились испуг, угодливость и вина. Не важно, что человечек не знал, в чем провинился, — барон придумает, это он умеет, придумает и объяснит.

— Да, господин, чем могу служить?

— Зелье сделаешь или еще что — чтоб спала. Не приведи Эрнис, ежели магичка проснется… первым на дыбу пойдешь, понял?

— Понял, господин, понял… все сделаю как велено, спать будет — набатом не подымешь…

Чародей, явно испытавший огромное чувство облегчения от того, что в данный момент барон не намеревается обратить против него свой гнев, говорил еще что-то, но Жинас уже утратил к своему придворному магу всякий интерес.

— А теперь все вон отсюда.

Что ж, и это было в порядке вещей. Может, иногда бы барону и стоило сказать что-нибудь типа «попрошу вас оставить меня» или хотя бы «все свободны». Но барон вполне справедливо считал, что если суть фразы во всех случаях остается одинаковой, зато первое повеление выполняется не в пример быстрее, то и нет причины что-либо менять.

Очень скоро в полутемном, освещенном лишь несколькими факелами зале остались двое. Барон и его гость, заявившийся в замок еще вечером, потребовавший — неслыханная наглость, не попросивший, а именно потребовавший — немедленной аудиенции. И, что интересно, получивший требуемое.

— Вот и сделалось по-твоему, маг. — Барон тяжело рухнул в кресло. Хмель еще не выветрился у него из головы… наверное, прогулка по свежему воздуху совсем не повредила бы Динасу ди’Флуру, но он считал себя человеком разумным, а потому захватывать магичку и ее спутника отправил только воинов во главе с десятником Сваном. Мало ли что могла магичка выкинуть — барону были известны случаи, когда разбушевавшегося мага удавалось остановить лишь тогда, когда тот исчерпывал все свои силы. Как правило, к этому моменту число противников мага заметно сокращалось.