Эд Гринвуд - Эльминстер. Рождение Мага

Суровая жизнь жестоко учила их настороженно относиться ко всему живому – от птиц и лис, которые своим встревоженным поведением могли выдать их наемникам, до людей, за золото доносивших о кострах и дозорных, которых они видели далеко в горах...

Теперь снег падал спокойно, как будто ветры решили устроить передышку. Саргет вынырнул из нескончаемого снегопада. Он широко улыбнулся, и изо рта вырвалось облачко пара.

– Всех убили, Эл: дюжина наемников... и, кстати, у одного из них нашелся целый мешок с едой!

Эльминстер, известный среди разбойников как Эладар, проворчал:

– Чародеи были?

Саргет хихикнул и положил руку Элу на плечо. На рукаве остались кровавые отметины – от крови какого-то наемника, и сейчас еще лежащего где-то в снегу.

– Терпение, Эл, терпение, – сказал он. – Если тебе хочется убивать чародеев, так дай нам убить побольше наемников, и тогда, клянусь всеми богами, чародеи непременно заявятся сюда.

Эльминстер кивнул:

– Что-нибудь еще?

Поднявшийся ветер завыл с новой силой, и опять из-за снега ничего нельзя было различить.

– Одна лошадь ранена. Мы прикончим ее и завернем в солдатские плащи. Да надо бы пошевеливаться. Волки такие же голодные, как и мы. Энгарл нашел с дюжину кинжалов и по крайней мере один годный шлем. Баэрольд, как обычно, снимает сапоги. Иди помоги Нинду разделывать лошадь.

Эльминстер засопел:

– Кровавая работа, как всегда...

Саргет рассмеялся и похлопал Эла по спине:

– Ну что делать? Надо же как-то жить... Ты смотри на это дело как будто готовишься пировать несколько дней. И постарайся не грызть слишком много сырого мяса, как ты это обычно делаешь... Хотя если тебе нравится дрожать, как котенку, здесь на ледяном ветру, то...

Эльминстер что-то неразборчиво проворчал в ответ и пошел сквозь снег, куда ему указал Саргет. Счастливый вопль заставил его резко обернуться. Неподалеку показался Баэрольд, ведущий под уздцы всхрапывающую лошадь. Отлично. Какую-то часть пути она протащит их добычу, пока им не придется убить ее, чтобы оборвался след от копыт.

Завывающий вокруг ветер начал стихать, и снег валил уже не так густо. Отовсюду слышались проклятия разбойников, понимавших, что, если метель уляжется, им и вправду придется очень здорово поторопиться. Как бы ни слабы были чародеи, обитающие ныне в окрестных замках, их силы хватит, чтобы – когда погода разъяснится – обнаружить их издалека.

Но сегодня боги не оставляли их своей милостью, и, как только люди покинули расселину, метель разыгралась с новой силой. Так что если кто-то уже и шел по их следу, он уже будет не в состоянии следить за ними дальше. Под порывами шквалистого ветра разбойники с трудом пробивались вперед. Впереди шли Саргет и Баэрольд, знавшие каждую тропинку в здешних горах как свои пять пальцев. Добравшись до глубокого, незамерзающего даже в сильный мороз источника, за которым, как было известно, издалека, при помощи магии, наблюдали чародеи, Баэрольд сказал лошади несколько успокаивающих слов... и, рубанув со всей силы топориком, какие носят лесничие, отскочил, чтобы не попасть под удар копыт падающего животного.

Разбойники оставили для волков еще теплые остатки туши. Затем, почистив, насколько возможно, одежду от крови, они продолжили свой путь. На север, в ревущую метель, вверх по узким и темным ущельям, к Пещере Ветров, где в темной расселине ни на миг не умолкает бесконечный стон воющего ветра. Каждый по очереди наклонялся и нырял в узкую щель одним им известного входа в пещеру и находил слабо светившийся в темноте камень, отмечавший начало следующего перехода между пещерами. Они шли в гулкой темноте, пока не увидели еще один светящийся камень. Саргет медленно шесть раз хлопнул ладонью по стене, подождал и снова повторил условный стук. В ответ раздалось такое же похлопывание, и Саргет, пройдя еще пару шагов, повернул в невидимый боковой проход. Разбойники последовали за ним в узкий, пахнущий землей и сыростью тоннель, который резко уводил вниз – в самое сердце Отрожья.

Где-то впереди забрезжил свет, совсем бледный от светящейся на стенах пещеры плесени. Когда они вышли на свет, Саргет тихо назвал свое имя, обращаясь в темноту впереди, и стоявшие там люди опустили арбалеты.

– Все живы?

– Все живы и здоровы, еще и мяса добыли на поджарку, – с победоносным видом ответил Саргет.

– Конина? – угрюмо пошутил другой голос. – Или рубленый наемник?

Они еще немного посмеялись, и маленький отряд прошел в другой переход, минуя небольшую пещеру, где известковые наросты, спускавшиеся с потолка и поднимавшиеся с пола, напоминали застывшие челюсти огромного чудовища, и вышел к шахте, в которой ярко горел красный свет. Крепкая лестница вела вниз – в просторную пещеру, из которой всегда поднимался пар. Свет и пар исходили из трещин в скале в дальнем конце пещеры. Около скалы завернувшиеся в одеяла люди сидели или лежали, похрапывая во сне. С каждым шагом промозглый воздух становился теплее, и вскоре усталые воины оказались у бьющего ключом горячего источника, и руки друзей потянулись к ним, чтобы похлопать по плечу или обнять. Они были дома – в месте, которое гордо называлось Беззаконный Замок.

Здесь было неплохо. На полу лежали груды одеял и старых плащей. Давным-давно гномы показали эту пещеру Хелму Стоунблейду, и время от времени разбойники все еще находили валежник для костра, приготовленные факелы или колчаны со стрелами, оставленные в дальних переходах, которые тянулись вглубь за теми, что использовали люди. Однажды сморщенная старуха Мори рассказала Элу, что они никогда в жизни не видели гномов.

– Но они хотят, чтобы мы жили здесь. Этот Отважный Народец любит все, что против чародеев, так как они видят свою погибель в людях, которые становятся слишком сильными... Мы и так уже размножились, как кролики, а если придет день, когда мы превзойдем эльфийскую магию, то окажется, что они смотрят в собственные могилы...

Теперь она, покрытая бородавками и щетиной, подняла глаза на приближающийся отряд и, улыбнувшись во весь беззубый рот, сказала:

– Поедите, доблестные воины?

– Конечно, – пошутил Энгарл, – а когда мы попируем, то все возместим тебе. – Он рассмеялся на свою шутку. Но около дюжины оборванных разбойников вокруг них уже проснулись. Они только угрюмо засопели в ответ: у них уже не осталось еды, кроме четырех сморщенных картошек, которые Мори последние два дня хранила в грязных складках одежды на своей необъятной груди, и им не оставалось ничего другого как жевать горькие гнилушки, чтобы успокоить и без того больной живот, и ждать, пока один из отрядов не вернется с вылазки с мясом.

Теперь они поспешно подбрасывали в костер сухие ветки и вытащили жаровню для мяса, сделанную из переплетенных ржавых мечей. Маленький отряд отряхнул с сапог остатки снега и развернул свои окровавленные свертки. Мори, хлопая по слишком нетерпеливым рукам, наклонилась вперед, чтобы посмотреть, что принесли к ее столу.