John Tolkien - Властелин Колец (Перевод В. С. Муравьева, А. А. Кистяковского)

Это было нудно и утомительно. Зима с ее мертвенным, цепким холодом еще не отступилась от здешнего захолустья. Никакой зелени и в помине не было, разве что синеватая, пенистая ряска на маслянисто-черных заводях. Сухие травы и сгнившие на корню камыши казались в тумане убогими призраками невозвратного лета.

Посветлело, туман поднялся и поредел. Высоко над гнилостными испарениями, в ясной небесной лазури сияло золотистое солнце, однако свет его едва-едва пробивался сквозь густую волнистую пелену – над головой появилось блеклое пятно. Теплее не стало, мертвенный болотный мир ничуть не ожил, но Горлум все равно ежился, вздрагивал, глухо ворчал и наконец заявил, что идти нельзя. Точно загнанные зверьки, скорчились они на краю буроватых плавней. Стояла глубокая тишина, лишь шелестели жухлые стебли да трепетали невесть отчего сломанные былинки.

– Ну хоть бы одна пташка! – печально проговорил Сэм.

– Нет, птичек здесь нету, – сказал Горлум. – Вкусненькие птички! – Он облизнулся. Змейсы есть, пиявсы, ползучая и плавучая, совсем невкусная гадость. А птичек нет, – вздохнул он.

Сэм на него брезгливо покосился.

Тянулись третьи сутки их путешествия с Горлумом. В иных, счастливых и светлых краях мягко легли вечерние тени, а они были снова в пути, и редко случалось им присесть, да и то не для отдыха, а из-за Горлума: он продвигался очень-очень осторожно и не слишком уверенно. Они забрели в самую глубь Гиблых, или Мертвецких, Болот, и было уже темновато.

Продвигались медленно, согнувшись в три погибели, держась поближе друг к другу, в точности повторяя движения Горлума. Мшистые ходуны стали широкими водяными окнами, и все труднее было выбирать места потверже, где нога не тонула в булькающей жиже. Легонькие хоббиты шли налегке, а то вряд ли бы и выбрались.

Вскоре совсем стемнело, в плотной черноте, казалось, не продохнуть. Когда кругом замелькали огоньки, Сэм даже протер глаза: подумал, что малость свихнулся. Сперва вспыхнул огонек где-то слева, бледненький и тусклый, вот-вот погаснет, но тут же явились еще и еще – одни точно светлые струйки дыма, другие как мутные язычки пламени, плясавшие над невидимыми свечами, и множество их возникло, точно призрачное шествие. А оба спутника воды, что ли, в рот набрали? И наконец Сэм не выдержал.

– Что это такое творится, Горлум? – шепотом спросил он. – Что это за огоньки? Кругом же обступили – чего мы им дались? Они откуда?

Горлум поднял голову. Он полз на четвереньках, прощупывая и обнюхивая черную лужу.

– Обступили, да, – прошептал он в ответ. – Заманивают нас к мертвецам, да-да, шаг в сторону – и засосет. А тебе-то что? Ты на них не гляди! Пусть себе пляшут! Где хозяин?

Сэм обернулся. Фродо снова отстал, его даже и видно не было. Сэм прошел немного назад, оступаясь на каждом шагу и призывая хозяина тихим, сиплым шепотом. И наткнулся на Фродо, который стоял, задумавшись, глядя на бледные огоньки. Руки его беспомощно повисли, с них капала вода и стекала слизь.

– Пойдемте, сударь! – сказал Сэм. – Вы на них не глядите! И Горлум то же говорит: чего глядеть? Пес с ними, давайте выберемся поскорее из этих гиблых мест – уж постараемся!

– Хорошо, – сказал Фродо, как бы очнувшись. – Иду. Не задерживайтесь!

Сэм поспешил обратно, запнулся за корень, не то за кочку, увязнул руками в илистой жиже и чуть не утопил в ней лицо. Послышалось шипение, его обдало смрадом, огоньки замигали-заплясали, сближаясь. Черная влага перед его глазами вдруг стала темным окном, в которое он заглянул, и, кое-как выдернув руки, отпрянул назад.

– Там же могила! – вскрикнул он, еле очнувшись от ужаса. – Полным-полно мертвецов, и все глядят!

– Мертвецкие Болота, да-да, так они и называются, – гадко хихикнул Горлум. – Не гляди в воду, когда свечки горят!

– Кто они такие? Откуда взялись? – вздрагивая, спрашивал Сэм у Фродо, который их нагнал.

– Не знаю, кто они, – сказал Фродо дремотным голосом. – Но я их тоже видел: в заводях, когда засветились свечки. Они лежат в черной глубине и глядят мертвыми глазами. Злобные, страшные хари, а рядом – скорбные и величавые, гордые и прекрасные лики, и водоросли оплели их серебристые кудри. И все мертвые, сплошь гнилые трупы, и свет от них замогильный. – Фродо провел ладонями по лицу. – Не знаю, кто они такие и откуда. Кажется, я видел эльфов, людей – и орков подле них.

– Да-да, – сказал Горлум. – Все мертвые, все сгнили – эльфы, люди, орки. Потому болота и Мертвецкие. Здесь была великая битва, маленькому Смеагорлу об этом рассказывали, мне бабушка рассказывала, когда еще Прелесть не нашлась. Великая битва, которой не видно было конца. Бились высокие люди с длинными мечами, и страшные эльфы, и орки голосили без умолку. Они бились на равнине у Черных Ворот много дней, много месяцев. А потом наползли, наползли болота – поглотили могилы.

– Но это же все было я не знаю сколько тысяч лет назад, – сказал Сэм. – Не может там быть мертвецов! Волшебство, что ли, какое лиходейское?

– Не знаю, не знаю, Смеагорл не знает, – отвечал Горлум. – До них нельзя дорыться, не доберешься до них. Мы пробовали однажды, да, моя прелесть? – нет, не добрались. Глаз их видит, а зуб неймет, никак, моя прелесть! Они мертвые, их нет.

Сэм угрюмо посмотрел на него и. передернувшись, догадался, зачем Смеагорл хотел до них дорыться.

– Ну, с меня мертвецов хватит! – сказал он. – Как бы нам поскорее отсюда слинять?

– Посскорее, да, да, посскорее, – сказал Горлум. – Посскорее и пооссторожнее, а то как бы нашим хоббитам не провалиться к мертвецам и не засветить еще по свечечке. Ступайте след в след за Смеагорлом! Не смотрите на огоньки!

Он пополз куда-то вправо, в обход трясины, они старались не отставать от него и тоже поневоле опустились на карачки. «Еще малость поползаем – и будет не одна, а целых три препакостные горлумские прелести, как на подбор!» – подумал Сэм.

Тропа кое-как отыскалась, и они двинулись через топь – то ползком, то прыгая с зыбкой кочки на кочку: оступались, оскользались, шлепались в черную смрадную жижу. Перемазались с головы до ног, и воняло от всех троих, как из выгребной ямы. и В глухой ночной час они наконец миновали трясину и ступили на твердую, хотя и не очень-то твердую землю. Горлум шипел и шептался сам с собой – видать, он был доволен. Верхнее чутье, особый нюх и необычайная памятливость на очертания помогли ему выбраться к нужному месту, а дальше он знал, как идти.

– Ну вот и пойдемчики! – сказал он. – Умнички хоббитцы! Храбренькие хоббитцы! Совсем-совсем устали, конечно, мы тоже, моя прелесть, мы тоже. Но надо скорее увести хозяина подальше от мертвецких свечечек, да-да, подальше.

С этими словами он пустился чуть не вприпрыжку по длинной прогалине в камышах, а они, спотыкаясь, побежали следом. Внезапно он остановился, снова присел на четвереньки и потянул носом, зашипев не то встревоженно, не то недовольно.